2.4. Пределы целесообразности конвертируемости валют

Отсутствие валютных ограничений по национальной валюте определенной стра­ны означает, что эта валюта является свободно конвертируемой. Свободная конвер­тируемость денежной единицы выражается в возможности ее свободного обмена на иностранную валюту (и наоборот) как для граждан и предприятий этой страны (резидентов), так и для иностранцев (нерезидентов) по любым видам операций. В настоящее время в мире насчитывается около 30 национальных денежных единиц, которые, по классификации МВФ, полностью отвечают требованиям, предъявляе­мым к свободно конвертируемым валютам. Однако на практике в разряд послед­них могут попадать и денежные единицы ряда стран, в отношении которых уста­новлены ограничения по осуществлению определенных операций, например, с цен­ными бумагами.

Сложившаяся практика расчетов по внешнеторговым операциям предполагает использование валюты экспортера, импортера или третьей страны, что создает объектив­ные предпосылки для функционирования валютных рынков. Валютный рынок —

644

это совокупность банков, финансово-кредитных организаций и брокерских компа­ний, расположенных в одном из финансовых центров и связанных между собой сетью телекоммуникаций, которые занимаются операциями по купле-продаже ино­странной валюты.

В настоящее время насчитывается несколько мировых валютных рынков (в Лондоне, Нью-Йорке, Токио, Цюрихе, Франкфурте-на-Майне, Сингапуре) и ряд менее крупных международных и национальных рынков в различных частях све­та. Операции на валютных рынках отличаются особо крупными масштабами. Минимальная величина сделки составляет 100 тыс. дол., а ежедневный оборот — около 500 млрд дол. Это вдвое больше, чем годовой экспорт каждой из крупней­ших стран мира. Валютные операции, непосредственно связанные с внешней тор­говлей, составляют лишь 10% общего оборота на валютных рынках, остальные 90% приходятся на сделки, связанные с портфельными инвестициями, страхованием и другими финансовыми операциями. От операций по купле-продаже валюты круп­ные банки ежегодно получают значительные прибыли — до нескольких сотен миллионов долларов.

С использованием доллара США производится 90% этих операций. По этой при­чине доллар часто называют ключевой валютой, тем самым выделяя его из других резервных валют, т. е. таких, которые накапливаются государственными органами в официальных резервах для осуществления международных расчетов. К таким ва­лютам до введения евро относились: доллар США, марка ФРГ, ЭКЮ, японская иена, фунт стерлингов, французский франк, швейцарский франк и нидерландский гуль­ден. Данные валюты представляют собой «белую кость» валютного мира, пользуясь репутацией наиболее надежных средств совершения международных расчетов.

Еще одна примечательная черта резервных валют — наличие эффективного рынка депозитов. Средства в этих валютах в любое время можно разместить на определенный срок (от 1 дня до 12 месяцев) на межбанковском рынке депозитов, получая проценты. Поэтому при прочих равных условиях резервные валюты предпочтительнее, так как они будут приносить доход, в отличие, например, от замкнутых валют или свободно конвертируемых валют, по которым рынок депо­зитов недостаточно развит.

Ясно, что введение конвертируемости национальной валюты, хотя и выражает­ся в отмене валютных ограничений, но не сводится к этому акту. Ведь отсутствие валютных ограничений и соответственно свободная конвертируемость националь­ной валюты есть благо только для тех стран, у которых, во-первых, существует единый сбалансированный внутренний рынок и, во-вторых, имеется мощный экс­портный потенциал, обеспечивающий им благоприятные позиции в международ­ном разделении труда — позиции, фиксируемые глубиной обработанности экс­портируемой продукции. Поэтому страны с неконкурентоспособной обрабатываю­щей промышленностью не вводят конвертируемость своих валют, которая бы об­легчила господство ТНК на их внутреннем рынке.

Когда страна с неразвитым обрабатывающим сектором своей экономики отка­зывается от валютных ограничений, т. е. формально вводит конвертируемость нацио­нальной валюты, тогда она достигает лишь внутренней ее обратимости на инвалю­ты. Ведь внешняя конвертируемость национальной валюты предполагает спрос на нее за рубежами данной страны, а он существует только тогда и постольку, когда и поскольку есть обширный и устойчивый спрос на ее продукцию на мировом рынке. Но такой спрос на отечественную продукцию возникает лишь в тех национальных экономиках, которые в основном поставляют за границу не слабообработанные сельхозпродукты, сырье и топливно-энергетические ресурсы, а глубоко обработан-

645

ную и сложную продукцию, т. е. являются индустриально, научно и технически развитыми в гражданском секторе.

Внутренняя конвертируемость валюты, особенно в сочетании с широким обо­ротом в «теневой» экономике страны свободно конвертируемых валют (СКВ), во-первых, ограничивает возможности государства по контролю за хозяйственной де­ятельностью, во-вторых, уменьшает его способность проводить самостоятельную фискальную и кредитно-денежную политику, в-третьих, облегчает вывоз капитала за ее пределы, т. е. утечку внутренних инвестиционных ресурсов, и, в-четвертых, упрощает экспансию товарного импорта на отечественном рынке. Таким образом, для страны с неконкурентоспособной на мировом рынке обрабатывающей про­мышленностью снятие валютных ограничений является не благом, а злом. Это вы­годно только ТНК и компрадорской буржуазии.

Следовательно, конвертируемость валюты должна вводиться путем ликвида­ции валютных ограничений только постепенно и лишь по мере сбалансирования внутреннего рынка данной страны в основном за счет отечественного производства и завоевания ее обрабатывающим сектором достаточно широких и твердых пози­ций на мировом рынке.

Понимание этого в Китае стало одним из важных условий успеха проводившихся в 80 —90-е годы реформ. Что касается СССР, то его развал и введение прежними союзными республиками своих национальных валют вместе с их внутренней кон­вертируемостью и общей несостоятельностью постсоветских реформ практически перечеркнули реальную перспективу быстрого достижения эффективной внешней конвертируемости советского рубля. Экономическая разруха в Восточной Европе и в странах СНГ в 90-е годы во многом детерминировалась как раз неуместным снятием валютных ограничений и допущением так называемой долларизации на­циональных экономик, или свободного хождения СКВ.

В Украине (после введения в 1992 г. купоно-карбованца) 19.02.1993 г. был принят Декрет Кабинета министров о системе валютного регулирования и валют­ного контроля. Он установил, что все поступления в пользу резидентов в инвалюте подлежат обязательной продаже через уполномоченные банки на межбанковском валютном рынке Украины (за некоторыми исключениями). Это положение пред­ставляло собой валютное ограничение, которое увеличивало предложение инвалю­ты на межбанковском рынке и соответственно спрос на национальную валюту, содействуя поддержанию ее курса, ибо уполномоченные банки (по Декрету) обя­зывались осуществлять на нем реализацию инвалюты своих клиентов-резидентов в течение 5 дней с даты ее поступления на их счет. На этом рынке Кабинет Мини­стров и местные органы власти вправе покупать инвалюту для создания своих валютных фондов. Тут же оперирует НБУ, хранящий официальные резервы Украины и ответственный за поддержание курса национальной валюты.

Кроме обязательной продажи резидентами инвалюты на межбанковском рынке, по данному Декрету, валютные ограничения включали обязательное декларирование валютных ценностей, генеральное и индивидуальное лицензирование прав операций с ними, в том числе открытия обменных пунктов, вывоза инвалюты и ввоза нацио­нальной валюты. За их нарушения предусматривались только штрафы, размеры которых не превышали величину валютных ценностей, по операциям с коими эти нарушения допущены, поэтому неудивителен был огромный отток капитала за рубеж. К тому же в дальнейшем обязательная продажа инвалюты на межбанковском рынке сначала была снижена до 50% ее поступления, а затем и вообще отменена. Вновь 50%-ная обязательная продажа инвалюты резидентами в Украине и в России была введена лишь в сентябре 1998 г., когда разразился валютно-финансовый кризис.

646

Далее предполагается увеличить долю обязательных продаж инвалюты резидента­ми в случае надобности поддержания курса национальной валюты.

Характеризуя общие причины этого краха, И. Грущенко подчеркивает, что кон­тролируемая МВФ дезинтеграция Украины из бывшего СССР, шоковая терапия и приватизация привели к экономическому коллапсу, фактическому разрушению ее народного хозяйства, науки, культуры. Если по экономическому и научно-производ­ственному потенциалу Украина в 1990 г. входила в первую десятку наиболее разви­тых стран мира, то в 1997 г. производство ВВП сократилось по сравнению с 1990 г. в 3 раза, а на душу населения — с 6 тыс. до 1,9 тыс. дол. По этому показателю Украина оказалась на предпоследнем месте в Европе и на 151 месте в мире.

Суммарные потери Украины за 7 лет «рыночных реформ» составляют свыше 1 трлн дол. Если ВВП Украины в 1990 г. составлял 293,3 млрд дол., то в 1997 г. — всего лишь 85,0 млрд дол. Промышленный и энергетический секторы экономики полностью подчинены интересам западного «миллиарда».

Внешние и внутренние долги вырастают с космической скоростью и прибли­жаются к 30 млрд дол. В 8 раз снизился жизненный уровень 90% населения, пол­ностью разрушен научный потенциал страны, ускоряется разрушительная деваль­вация украинской гривны, долларизация экономики и финансовой системы.

И. Грущенко отмечает, что по итогам 1997 г. вместо обещанного увеличения ВВП произошло его дальнейшее сокращение на 3,2%, уменьшение почти на 2% объемов промышленного и сельскохозяйственного производства, фактическое пре­кращение капитальных вложений. Около 60% промышленных и свыше 90% сель­скохозяйственных предприятий оказались убыточными. До критической черты обострился платежный кризис в стране, кредиторская задолженность к концу 1997 г. в 1,3 раза превысила величину ВВП, преобладающей формой расчета стал бартер. До 6,6 млрд грн. возросли долги по зарплатам, стипендиям, пенсиям.

На начало 1996 г. в украинскую экономику привлечено около 2 млрд дол. пря­мых инвестиций, из которых более 60% — в недвижимость и устаревшее обору­дование, 30% — в торговлю и банковскую систему и лишь 0,5% в новые технологии.

Относительно устойчивый курс гривны с момента ее введения в 1996 г. и до финансового краха, начавшегося в сентябре 1998 г., был искусственным, ибо дости­гался за счет вопиющего бюджетного недофинансирования и тотального платеж­ного кризиса, которые углублялись на фоне роста хронического дефицита платеж­ного баланса, отчасти покрываемого кабальными займами. В сентябре 1998 г. де­фицит платежного баланса Украины оценивался в 4 млрд дол. Его пассивности содействовала конвертируемость гривны (разумеется, внутренняя), поскольку она:

во-первых, облегчала захват отечественного рынка импортерами из дальнего зарубежья с помощью компрадорской буржуазии;

во-вторых, создавала условия наибольшего благоприятствования для утечки национального капитала за рубеж, в результате чего экономика теряла многократ­но больше того, что получала в виде предпринимательских зарубежных инвести­ций, кредитов и «помощи»;

в-третьих, усиливала долларизацию и, следовательно, тенезацию народного хо­зяйства, где все большие позиции занимали криминал, рэкет и коррупция, став­шие главной преградой иностранным капиталовложениям в производственную сферу.

Зарубежные кредиты не могли улучшить состояния платежного баланса и, сле­довательно, служить поддержанию реального курса гривны, поскольку:

1. значительная их часть расхищалась и уходила на непроизводительные «нуж­ды» чиновничества;

2. многие займы были связанными, т. е. предоставлялись под закупку продук­ции из стран-кредиторов, создавая им рынок сбыта под наши долги;

647

3) ссуды МВФ выдавались под жесткие условия сокращения и без того со­кратившихся расходов бюджета, что подрывало минимальную поддержку нацио­нальной экономики и уровня жизни населения, т. е. емкость рынка для отечествен­ных производителей.

На начало ноября 1998 г. госдолг Украины превысил 50 млрд грн. (без учета официально признанной задолженности по «сгоревшим» сбережениям населения в 132 млрд грн., накопленным в советский период); а внешний госдолг России — 165 млрд дол. (увеличившись за постсоветский период почти на 100 млрд дол.).