§ 3. Мнемоническая функция метафор (метафора и запоминание)

Метафора способствует лучшему запоминанию инфор­мации. Действительно, стоит назвать грибы природными пылесосами, и мы надолго запомним, что именно грибы луч­ше всего всасывают токсины из почвы. Строение цветка ге­рани легко запоминается после предваряющей метафоры:

“Герань словно сама оценила свою красоту и изящество, выставив себе своеобразную отметку “пять”: у нее по пять лепестков и чашелистиков, завязь пятигнездная, пятилопа­стная, с пятью нитевидными рыльцами” (Юный натура­лист. 1978. №5). Повышенная запоминаемость обра­за обусловлена, по-видимому, его эмоционально-оценочной природой. <…>в книге Н.В.Цзена и Ю.В.Пахомова “Психотренинг: игры и упражнения” пятидесяти играм даны метафорические названия: “Диктант”, “Кипятильник”, “Гамма”, “Ванька-встань­ка”. Такие названия быстро напоминают новичку содержа­ние той или иной игры <…>.

В чистом виде мнемоническая функция, как, впрочем, и другие, встречается редко. Она сочетается с объяснительной функцией в научно-популярной литературе, с жанрообразующей функцией в народных загадках, пословицах, в литературных афоризмах, с эвристической функцией в философских концепциях, научных теориях, гипотезах<…>.

§ 4. Стилеобразующая функция метафор

(метафора в художественном произведении)

Под стилеобразующей функцией обычно понимают учас­тие метафор в создании стиля, и прежде всего стиля худо­жественной литературы.

“Они уже жили в Лёне – сто веков человеческой мысли,— и смотрели сквозь его глаза с длинными ресницами, и вскрикивали от чужой боли: “Не надо...”. Рос храм буду­щего, — как-то незаметно даже для тех, кто его строил, сам собою: каждый день строительства — новое чудо. В тихих комнатках набухала и когда-нибудь вся целиком упадет в жизнь та капля любви, которой так не хватает жизни, и когда упадет, — станет тихо, радостно и тепло”. “Встрепе­нулась душа Едигея, воспарила и застонала, и разом отво­рились для него все двери мира — радости, печали, раз­думья, смутные желания и сомнения”.

По небольшим отрывкам мы сразу угадываем, что перед нами художественный текст, и угадывать среди прочих дру­гих признаков помогают метафоры. Первый отрывок взят из рассказа С.Н. Сергеева-Ценского “Небо”, второй — из ро­мана Ч. Айтматова “Буранный полустанок”.

Хотя степень метафоричности языка художественного текста зависит от индивидуальных установок автора (есть яркие метафористы, такие, как А. Марлинский, и есть писа­тели, не склонные к излишнему орнаменту прозы, например С.Т. Аксаков), хотя, повторяем, тяга к метафоре глубоко индивидуальна, тем не менее метафора остается одной из ярких примет стиля художественной литературы.

В художественном тексте происходит реконструкция первоначальной образности слова, которую традиционно рассмат­ривают как художественный прием, свидетельство мастерст­ва поэта, писателя. Точнее, однако, говорить не о приеме, а о результате — рождении образа, к которому ведут многочисленные приемы работы с прямым значением слова, например прием расширения, эксемии значения.

Образность прямого значения может быть восстановлена приемом перекрестной предикации слов типа: “Нужно чтобы школа была еще и Домом, а дом был еще и Школой” (М.Панич. Путь к себе).

Здесь восстановить образность прямых значений помогает переносное употребление слов. И наоборот, образность некоторых стертых переносных значений может быть восстановлена путем контекстной поддержки их прямых смыслов.

“Самые первые предметы, уцелевшие на ветхой картине давно прошедшего, картине, сильно полинявшей в иных местах от времени и потока шестидесятых годов... — кор­милица, маленькая сестрица и мать” (С.Т. Аксаков).

Чтобы восстановить образность прямого значения, ему надо придать некоторые свойства переносного значения. Чтобы восстановить образность переносного значения (картина прошедшего), ему надо вернуть некоторые свойства прямого значения (ветхая, полинявшая картина). В следующем примере выде­лим элементы контекста, ориентирующие на прямое значение слова “светильник” и восстанавливающие всю яркость этой метафоры.

“Мать не давала потухнуть во мне догоравшему светиль­нику жизни, едва он начинал угасать, она питала его маг­нетическим излиянием собственной жизни, собственного ды­ханья” (С.Т. Аксаков).

Художникам слова приходится восстанавливать не толь­ко образность прямых значений, но и образность некоторых переносных значений, ставших банальными, традиционными и, как следствие, слабообразными.

В целом же художественная литература не присваива­ет, не отбирает право на реконструкцию образа, а учит этой реконструкции, учит восстановлению исторической справедливости по отношению к слову, учит для нужд нашей пов­седневной речи, которая включает в себя и поучающую, и задушевную, и эпистолярную, и внутреннюю, и этикетную речь и совсем не чужда образности <…>.