§ 17. В аспекте тематическом Словарь описывает те лексические разряды и груп­пы, которые с наибольшей полнотой отражают изменения, происходящие в жизни общества:

• политика, социальное устройство, идеология: административно-командный, антиноменклатурный, департизация, конфронтировать, посткоммунистиче­ский, фундаменталист, авторитаризм;

• экономика, финансовое дело: акционирование, акционерно-биржевой, антирыночник, бартер, бартерный, брокер, безвалютный, бизнес-центр;

• армия, охранительные органы: декриминализация, КГБ, кагэбэшник, ОМОН, омоновский, омоновец, отказник;

• техника, автоматизация: компьютериэировать, компьютерщик, ксерокопирование;

• массовая культура: андеграунд, рок-клуб, дискотека, шоу, шоу-бизнес, диск-жокей;

• религии, верования: всенощная, освящение, крещение, буддийский, карма, чакры, йога;

• область паранормальных явлений: полтергейст, экстрасенс, НЛО, иноплане­тяне, телекинез, телекинетический, астральное тело;

• медицина, быт и некоторые другие сферы: антиспидовский, мануальный, СПИД, хоспис, акупунктура; гамбургер, йогурт, слаксы, адидасы.

§ 18. В аспекте словопроизводства Словарь включает в себя лексику разных типов:

• непроизводные слова: авангард, алтарь, белый, лагерь, рынок;

• производные: авангардизм, авангардист, лагерник, лагерница, лагерный, лаг­пункт;

• ряды слов, образованных активными аффиксами де-, раз-, пост-, после-, не- и др.: деидеологизация, декоммунизация, департизация, десоветизация, деструктивный; послеавгустовский, послеоктябрьский, послеоттепельный, послепутчевый, послесоветский, послесталинский; постсоветский, постком­мунистический, постперестроечный; разгосударствление, раскрестьянива-ние; неотоваренный, неконвертируемый, неполитизированный, недемократ, недемократичный, неправовой, нерыночный, неформальный;

• ряды слов, образованные активными формантами: анти-, видео-, аудио-, нарко-, секс-, спец- и др.: антивоенный, антидемократ, антиреклама, антирыночник, видеоиндустрия, наркобизнес, наркорубли, наркосредства, сексменьшинства, сексуализация, спецдача, спецназ, спецпсихушка, экогенез, эко-катастрофа, экосистема;

• составные слова: административно-командный, аренда­тор-единоличник, бизнес-центр, депутатско-парламентский, добровольно-принудительный, индивидуально-трудовой, исправительно-трудовой, лечебно-исправительный, тоталитарно-административ­ный, секс-туризм, секс-бизнес, секретарь-референт, шоу-бизнес;

• аббревиатуры: ГУЛАГ, ГПУ, БТР, ДР, ЗК, КГБ, КПРФ, ЛДПР, НЛО, ОВИР, ОМОН, СКВ, СПИД, ЧИФ;

• производные аббревиатур: гэкачепист, гэкачепистский, гэпэушник, зэк, зэчка, кагэбэшный, кагэбэшник, омоновец, омоновский.

§ 19. Словарь включает также некоторые имена собственные, важные для современно­го языкового сознания или ставшие символическими (Христос, СНГ, СССР, ВАЗ, Лубянка, Кремль), производные от имен собственных (бериевщина, ежовщина, ельцинист, ельцинизм), а также окказионализмы (абсурдистан, агрогулаг, гайдарономика).

§ 20. В Словаре прослеживаются системные связи и отношения на том участке лек­сической системы, который служит его объектом и ограничивается словником.

Системное описание лексики в толковом словаре традиционно предполагает вы­явление и описание внешних связей и отношений слова с другими словами (к ним относятся синонимические, антонимические, словообразовательные связи, темати­ческие и семантические группировки).

§ 21. Для показа системных соотношений в Словаре применяются разные способы, в зависимости от типа корреляционной связи: как дефиниция (при дублетах), как составная часть дефиниции (при синонимах и антонимах), как указание на близкозначные слова (в справочном отделе), как совокупность отсылок, показывающая родо-видовые отношения.

§ 22. Помимо собственно лингвистической информации Словарь дает разнообразные энциклопедические и фактические сведения; с этой целью применяются разные ме­тоды и способы описания самого предмета или явления, обозначаемого тем или иным словом: в толковании, в иллюстрациях, а также в справочном отделе, в той его части, которая называется легендой <…> .

Печатается по кн. Толковый словарь русского языка конца ХХ века. Языковые изменения. М., 1998. С.7-25

В.В.Морковкин, А.В.Морковкина

РУССКИЕ АГНОНИМЫ: ПОНЯТИЕ, СОСТАВ И СМЫСЛОВОЕ РАЗНООБРАЗИЕ

Агнонимы как антропоцентрическая по характеру совмещенная

единица лексической системы

Все перечисленные выше простые, составные и совме­щенные единицы лексической системы допускают как лингвоцентрическую, так и антропоцентрическую интерпрета­цию. Первая – более жесткая, отдающая предпочтение выделительному пониманию языковых единиц и лингвис­тических категорий, т.е. пониманию их как вполне само­тождественных сущностей с вытекающим отсюда внимани­ем к формальной выраженности соответствующих явлений и их строгой дифференциации. Вторая — более мягкая, исходящая из недискретного характера языковых единиц и лингвистических категорий, учитывающая не только и не столько формальные критерии выделения того или иного явления, сколько его реальную неограниченность в созна­нии говорящего человека, ср. узкое и широкое понимание синонимии, антонимии, паронимии, фразеологии и т.п. Наряду с этими единицами в последние годы вы­делены еще три типа непростых единиц лексической систе­мы, которые характерны только для антропоцентрического рассмотрения. Этими единицами являются, во-первых, фреймовые (ассоциативно-ситуативные) поля, во-вторых, таронимы и, в-третьих, агнонимы.

<…>Агнонимы [от греч. ά— 'не', γνώσις — 'знание' и όνομα, όνυμα — 'имя'] — это совмещенная единица лекси­ческой системы, представляющая собой совокупность лек­сических и фразеологических единиц родного языка, кото­рые неизвестны, непонятны или малопонятны многим его носителям (ср. обабок -'подберезовик', обвалка — 'отделение мяса от костей', обезьяний мех — 'мех нутрии с выщипанной остью', обечайка — 'боковая часть музыкального инструмента', не обину­ясь — 'без колебаний' и т.д. и т.п.).

В качестве основания для отдельного рассмотрения приведенных антропоцентрических единиц лексической системы выставляется тот аргумент, что они, в отличие от своих преимущественно лингвоцентрических аналогов (лексико-семантических полей, синонимических рядов, массива редких слов), отражают не объективное соотношение слов в языке и речи, а отношение говорящего человека к элемен­там своего лексикона, способ существования этих элементов в его сознании. Соответ­ственно и опознание такого рода единиц возможно только посредством наблюдения за характером речевого поведения говорящего человека и/или прямого зондирования и изме­рения его языкового сознания.

Особенно рельефно антропоцентрическая сущность агнонимов выявляется при сравнении этой совмещенной еди­ницы лексической системы с ее ближайшим лингвоцентрическим аналогом, в качестве которого выступает категория редких слов. Чем же именно отличаются агнонимы от ред­ких слов и можно ли считать это отличие достаточным чтобы оправдать введение нового понятия и соответствую­щего ему термина? Принципиальное отличие редких слов от агнонимов состоит в следующем. Категория «редкие слова» свидетельствует исключительно о частоте употреб­ления слова в речевых произведениях (текстах), и совер­шенно не касается того, представляет ли оно какую-нибудь трудность для носителя языка или нет. Установление час­тотности употребления слов — задача, которую вполне ус­пешно решает лексикостатистика, имеющая дело с уже со­стоявшимися текстами. Второе понятие, строго говоря, ни­чего не сообщает об объективной частотности слова, а со­средоточено только на его непонятности, т.е. на том, что для очень многих носителей языка соответствующая лекси­ческая единица требует определенного пояснения. Из ска­занного следует, что должны существовать редкие слова, которые не представляют никаких трудностей для боль­шинства носителей языка, а с другой — имеются непонят­ные для большинства слова, которые отнюдь не могут быть причислены к числу редко употребляющихся. И такие сло­ва действительно есть. Особенно это касается редких слов, очень многие из которых следует отнести к общепонятным (ср. не вошедшие в число 40 тысяч слов, встретившихся авторам Частотного словаря русского языка на выборке в 1 миллион словоупотреблений, лексические единицы канист­ра, лосьон, казначей и т.п.). И среди далеко не редких слов можно легко найти такие, которые непонятны большинству носителей языка. К ним, несомненно относится значитель­ная часть мощного и мутного потока иностранных слов, хлынувшего в наши дома с экранов телевизоров и со стра­ниц газет (ср., брокер, дилер, консенсус, менталитет, мониторинг, ноу-хау, рейтинг, респон­дент, триллер, харизма, эксклюзивный и т.п.). Еще одним доводом в пользу различения редких слов и агнонимов может служить следующее соображение: если считать редкими словами те единицы, которые встретились в процессе лексикостатистического обследования 1 раз или не встретились вообще, то они составляют намного больше половины русских слов (т.е. слов, зафиксированных в имеющихся толковых словарях русского языка), тогда как агнонимов в словарном составе на порядок меньше. Как видим, для выделения непонятных и малопонятных слов (т.е. агнони­мов) нет других способов, кроме непосредственного или опосредованного обращения к языковому сознанию гово­рящего на данном языке человека. Однако прежде, чем об­ратиться к обсуждению конкретной методики выявления агнонимов русского языка представляется необходимым рассмотреть объем и содержание понятия «значение слова». Основанием для этого служит то обстоятельство, что без установления здесь необходимой ясности невозможно кон­структивно обсуждать какие-либо вопросы, связанные с агнонимией. <…>