2 Подробнее см. Гл. 5.

¹ Эта политика "стимулирования" владельца сохранением ему части или всех доходов совершенно неприменима к добросовестному владельцу, ведь он не может знать, что вещь чужая, а значит, останется невосприимчив к такого рода стимулам.

⁴ Петражицкий Л. Указ. соч. С. 247.

349

Ситуация, конечно, требует достаточно осторожного уре­гулирования, даже учитывая несомненнук>; деградацию, "народ­ного правосознания". Цели такого урегулирования состоят, видимо, в том, что владелец не должен утрачивать интереса к нормальному .использованию вещи. При этом нужно учесть, что эксплуатация вещи предполагает известную деятельность лица и хозяйственный результат выступает как единство по­лезных качеств вещи и этой деятельности, что, в конечном счете, и дает основания для присвоения этого результата.

Но ведь вещь может приносить доход и помимо всякой дея­тельности владельца, сама собой, например дивиденды по ак­циям. В нашем примере с квартирой именно такая ситуация;

одно только проживание в ней уже сберегает имущество лица, поскольку оно не несет неизбежных расходов на жилье. Более тонким вопросом является извлечение из вещи гражданских плодов, под которыми прежде всего следует понимать получе­ние доходов от сделок с чужой вещью, не говоря о более слож­ных вариантах'.

Очевидно, что если незаконный владелец что-то приобре­тает или сберегает благодаря чужой вещи без всяких собствен­ных усилий, то найти оправдание такому присвоению едва ли возможно. По крайней мере, закон не дает таких оснований.

Если законодатель защищает добросовестного приобрета­теля, позволяя ему сохранить владение в случае предъявления виндикационного иска или стать собственником по истечении срока приобретательной давности, но при этом не считает нуж­ным прямо предоставить ему право на плоды и доходы, при­носимые чужой вещью, когда он осведомлен о том, что вешь чужая, то нам не остается ничего иного, как усмотреть в такой ситуации неосновательное обогащение (сбережение) имуще­ства, пока иное не будет прямо указано в законе.

Исходным средством защиты права собственника на плоды и доходы, как уже отмечалось, везде предполагается виндика-ционный иск, но реально он^ применим только в отношении наличных, сохранившихся доходов, имеющих вещную форму. Практически виндикация обычно невозможна и заменяется кондикцией в сумме обогащения (сбережения).

Если это верно, то следующим, уже частным вопросом бу­дет выяснение наличия ушерба на стороне истца по неоснова­тельному обогащению, поскольку общим принципом кондик-

' Можно в этом плане привести высказывание Яволена: "Плодами вещи является то, что вещь разрешается дать в залог" (Дигесты. XXII. 1.49. Указ. изд. С. 360).

350

ции остается сформулированное Помпонием правило; "Соглас­но природе справедливо, чтобы никто не обогащался в ущерб другому лицу"'.

Далее имеется пример, подходящий для нашего случая с квартирой: "Если дано жилье, то я предъявляю кондикцию о деньгах не в той сумме, за которую я мог бы сдать жилье, но в той сумме, за которую ты снял его"², т.е. речь идет о сбереже­нии, а не о приобретении.

Ясно, что ответчик вправе произвести зачет затрат, поне­сенных им на получение истребуемого дохода. Например, при сдаче помещения в аренду были понесены издержки по реги­страции договора и т.п. Но в качестве таких расходов нельзя рассматривать средства, затраченные на приобретение самого имущества (капитальной вещи), пока истребуются доходы, а не имущество в натуре. Только тогда, т.е. при предъявлении требования о капитальной вещи in natura (ст. 1104 ПС), и можно привести аргумент о затратах на приобретение, который, как нетрудно видеть, приводит при выплате ответчиком за вещь рыночной цены к отказу в кондикционном иске in natura. Здесь уместно привести возражение против предложения Биндинга обязать добросовестного приобретателя (по § 932 ГГУ) ком­пенсировать разницу в стоимости вещи, если она продана де­шевле. Как правильно заметил А. Кобан, тогда нет добросове­стности³.

Как видно, потеря виндикации против добросовестного приобретателя по возмездной сделке не может быть восполне­на при тех же условиях кондикцией, которая также не имеет перспектив для собственника, пока идет спор о самой вещи;

иного и не должно быть, если иметь в виду, что кондикция только восполняет виндикацию, следуя за ней, и не может приводить к отличным от нее результатам.

Но потеря иска об истребовании капитальной вещи не ис­ключает иска об истребовании доходов, неосновательно полу­ченных незаконным владельцем.

Восприятие всего изложенного выше может быть затрудне­но не только тем, что данная тема редко обсуждается юриста­ми и является не вполне привычной, но и тем, что моделью отношения мысленно представляется иск собственника к по­купателю вещи от неу правомочен ного отчуждателя — ситуа-

' Дигесты. XI1.6.14. Указ. изд. С. 215. ^Там же. XI1.6.65.7. Указ. изд. С. 220.

* Цит. по: Черепахин Б.Б. Юридическая природа и обоснование приобре­тения права собственности от неуправомоченного отчуждателя. С. 77.

351

ция наиболее ожидаемая и потому оправданно привлекаемая к анализу. Здесь имплицитно имеется иное решение, известное как континентальному праву» так и отечественному (ст. 183 ГК РСФСР 1922 г.): добросовестный покупатель сразу становится собственником, соответственно отпадает сама возможность об­суждения вопроса о его праве на доходы, полученные от куп­ленной им вещи. Поэтому, надо полагать, этот аспект пробле­мы почти не затрагивался в отечественной и зарубежной литературе. Но, утратив норму о приобретении собственности от неуправомоче иного отчуждателя, мы столкнулись с вопро­сом о правомерности присвоения незаконным владельцем до­ходов от вещи после утраты им добросовестности.

Однако в любом случае вопрос остается и для всех иных, кроме приобретения по возмездной сделке, случаев незакон­ного владения вещью, приносящей доходы, например, похи­щенной, полученной в дар и т.д. Известно, что и здесь часто бывают обстоятельства, исключающие виндикацию: пропуск срока исковой давности, гибель, переработка или отчуждение веши и др.

Теперь попробуем сформулировать возможные подходы к практическому решению проблемы. Наиболее кардинальным было бы изъятие всех доходов от незаконного владельца с за­четом необходимых для получения этих доходов затрат.

Более реалистичным, хотя и менее справедливым, кажется иное решение: незаконному владельцу остаются доходы, полу­ченные им от обычного хозяйственного использования иму­щества, и изымаются полученные сверх этого,

Эти наши предложения выглядят гораздо мягче, чем из­вестные нормы ГГУ. В соответствии с § 987, 990 ГГУ недобро­совестный владелец, а таким признается как лицо, действо­вавшее недобросовестно в момент приобретения владения, так и владелец, который впоследствии узнал, что он не имел пра­ва на владение (с момента, когда узнал об этом), обязан вы­дать собственнику доходы, которые он извлек от пользования вещью.

Согласно § 993 ГГУ добросовестный владелец должен вы­дать приобретенные плоды в соответствии с предписаниями о возврате неосновательного обогащения, если эти плоды по правилам о надлежащем ведении хозяйства не могут рассмат­риваться в качестве доходов от веши.

Учитывая, что мы не имеем прямой нормативной основы для ответственности незаконного владельца в части присвое­ния доходов и потому должны прибегать к толкованию, умест-

Э52

ным паллиативом, возможно временным, могло бы оказаться заимствование некоторых элементов механизма § 993 ГГУ (ес­тественно, речь не идет о полном его перенесении в наше пра­во, да это и невозможно, если учесть существенные отличия как в части регулирования и защиты владения, так и в инсти­туте неосновательного обогащения, на который имеется пря­мая отсылка в § 993 ГГУ). Прежде всего речь идет о разделении доходов, получаемых от нормальной хозяйственной деятель­ности, понимаемой как активное поведение, и доходов, при­носимых вещью сверх этого, в том числе и сбережения имуще­ства незаконного недобросовестного владельца за счет собственника. Хотя эти последние доходы могли бы рассматри­ваться как неосновательно приобретенные (сбереженные) и подлежащие возврату собственнику.

Такой подход для своего утверждения не требует ревизии законодательства и вполне может уже сегодня стать фактом судебной практики'.

И напротив, молчаливо признаваемое сегодня фактическое присвоение доходов от чужого имущества будет оставаться не­правомерным, поскольку закон отказывается его санкциони­ровать.

' В этом плане можно указать на достаточно прочно вошедшее в судеб­ную практику правило, согласно которому, "поскольку бывший арендатор не исполнил решение суда и фактически пользуется ранее арендованным помещением, его обязательство по плате за пользование имуществом нельзя считать прекращенным" (Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1996. № 4. С- 13). Такая аргументация носит внешне обязательственную, даже договор­ную форму, однако по существу речь идет о последствиях незаконного поль­зования вещью, и потому нет препятствий для вещноправовой интерпрета­ции ситуации с теми же выводами, тем более что никаких оснований усматривать здесь договорную связь, конечно, нет.

12—3191