Глава 9

Собственность и справедливость

Собственность стоит в ряду таких ранее возникших понятий, как имущество (имение), богатство (живот), как бы просвечи-ваюших через собственность, и хотя в современном, в том числе юридическом, словоупотреблении они используются нередко как синонимы, архаичные значения более древних понятий сказываются на собственности, и это влияние на ее воспри­ятие особенно важно, поскольку в нем преобладают предрас­судки, ощущения, т.е. нерациональные, а значит, и усколь­зающие от анализа черты.

Исторически первый пласт наиболее важных понятий, ко­торые мы можем отнести к имуществу, связан с распределе­нием и участием в распределении, каковы, например, сча­стье, доля, подчеркивающие близость к распределяющему источнику.

Распределяющая функция была, безусловно, важнейшей, сохраняющей жизнь, "Славянское Богъ легко может быть выве­дено из того же значения корня bhag, именно из значения де­лить"'.

«"Bhaga имеет двойное значение ~ "распределенного бла­госостояния" и "бога, который его распределяет"»². Связь слов "счастье", "доля" со значением участия в распределении, ко­нечно, не вызывает сомнений, как там же указано.

Следующие значения, прежде всего "богатство" (с корнем "бог"), мы поэтому не можем отделить от удачного участия в распределении, а источник богатства, следовательно, не в об­мене, а именно в хорошей доле (во всех смыслах этого слова), хотя несомненно, что богатство в известных нам этических

Потебия А.А. Слово и миф, М„ 1989. С. 473. Вернадский Г.В. Киевская Русь. С. 59.

оценках воспринимается как нарушение правильных, справед­ливых механизмов.

Наиболее серьезным основанием восприятия собственно­сти как источника несправедливости оставалась многие века именно угроза физической гибели социума, существующего на пределе исчерпания жизненных ресурсов, допустившего нерав­номерное распределение жизненных благ; соответственно и идеология справедливости наиболее комфортно чувствовала себя в^фере распределения.

Но как только богатство вышло за пределы предметов пер­вейшей необходимости, стало выступать, по словам средневе­кового автора, в совокупности "орудий суетного тщеславия — золота, серебра, чистокровных скакунов, бобрового или кунь­его меха, тяга к которым доводит нас до безумия"', осуждение собственности утратило свой непосредственно спасительный смысл и стало все чаще отождествляться с идеологией не столь­ко имущественного, сколько социального, юридического ра­венства, которая в конечном счете привела к внешне парадок­сальному выводу равенства (юридического) в неравенстве (имущественном),

На самом деле, конечно, движение идей не было столь однонаправленным. В эпохи кризисов, потрясений мощные ата­визмы принудительного распределения всегда неизбежно ожи­вают и без особых усилий сметают хрупкую ограду собствен­ности.

При этом столь же сокрушительный удар (точнее — тот же самый удар) наносится по товарному обороту, в бесстрастном равенстве которого в спокойные времена собственность нахо­дила нередко укрытие и оправдание.

Еще меньше от этого удара может защитить отсылка к са­моценности и неприкосновенности личности.

Перед лицом натиска, черпающего свой эсхатологический пафос в торжестве разрушения, остаются лишь доводы край­него, последнего смысла. Русской философией, никогда не чу­ждой отечественной эсхатологической традиции, они изложе­ны так; "Процесс развития мучительно медленный, и в нем неизбежны стороны, обидные своей прозаичностью и мелоч­ностью", но "должен до конца совершиться нейтральный про­гресс очеловечения человечества, элементарного освобожде-

' Дюби Ж. Европа в средние века. С. 35. В известной нам истории богатство чаше всего и выступает как излишества.

ния человеческих сил"; "задача истории — в творческой побе­де над источником зла, а не в благополучии. Для свободы вы­бора человечество должно: 1) стать на ноги, укрепить свою человеческую стихию и 2) увидеть царство правды и царство лжи, конечную форму обетовании добра и обетовании зла. Пер­вое условие достигается нейтральным гуманистическим про­грессом, элементарным освобождением человечества"',

Соответственно и "задача права вовсе не в том, чтобы ле­жащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он до времени не превратился в ад"².

Только на этой почве "нейтрального гуманистического про­гресса и элементарного освобождения человечества" мы мо­жем уверенно утверждать, что собственность не зло, а если и не конечное добро, то во всяком случае путь к добру и иного пути не найдено.

Нейтральность собственности, играющей, конечно, одну из центральных ролей в становлении человечества на ноги, делает излишним и, пожалуй, неверным всякий пафос при изложении основ ее возникновения и' бытия, но такой пафос становится оправданным, когда речь идет о противостоянии попыткам упразднения собственности и права, значит, попыт­кам не допустить "элементарного освобождения" человека.

Установленная так самоценность собственности позволяет вернуться к справедливости уже в этих рамках. Многозначность и многофункциональность справедливости, без сомнения, тре­буют таких уточнений.

Повышенная нагрузка на категорию справедливости собст­венности возникает на почве неполной урегулированности сред­ствами позитивного права, отягощенной, конечно, и право­вым нигилизмом, стремящимся противопоставить справедли­вость праву даже в собственно юридических рамках. Но если собственность — понятие юридическое, причем самоценное, ' как право, то справедливой будет любая собственность, полу­ченная по праву.

Конструктивность категории "справедливость" примени­тельно к собственности может обнаружиться, следовательно, лишь на почве неурегулированности.

' Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989. С. 175—176. Этому подходу очень созвучно высказанное М- Мамардашвили предпо­ложение. что, по мысли Канта, в мире вообще не было никогда истинно

морального действия,

² Соловьев В. С. Оправдание добра. С. 454.

147

В нашем законодательстве о собственности обнаруживает­ся несколько таких не вполне определенных позитивным пра­вом областей, которым и посвящены отдельные главы этой

книги.

Если попытаться обобщить действие проявления справед­ливости, то можно заметить, например, что является неспра­ведливым отобрание вещи у собственника помимо его воли иначе как по суду; справедливо, что доходы, приносимые ве­щью, поступают собственнику. Более детальное рассмотрение механизма действия принципа справедливости собственности затрагивает уже суть самой проблемы, оставленной без доста­точного внимания позитивным правом.