1 Владимирский-Буданов м.Ф. Обзор истории русского права. Ростов н/д, 1995. С. 552-553.

162

собственности независимо от того, насколько это полное пра­во было в общем виде известно современному этим формам законодательству, и известная искусственность, сотворенность формы собственности. Обе эти черты всегда присущи этим фор­мам и, естественно, следуют за ними при попытках переноса их в другие правовые системы.

Очевидно, что проблемы формы собственности не в самой собственности, а в субъекте. Тем самым и ограничения и при­вилегии — это отражение особенностей правового положения субъектов, а точнее, установление юридической иерархии субъ­ектов гражданского права. Естественно поэтому, что пестрота субъектов, присущая сословному устройству, не могла обхо­диться без множества форм собственности.

С устранением по мере преодоления феодализма и сослов­ности, в недрах которого и начался "естественный рост начал свободы"', прирожденных различий статуса, с утверждением ключевого понятия свободного лица и наделением его чертами всеобщности проблема форм собственности применительно к физическим лицам исчезла, сменив скучноватым единообрази­ем полноты права прежнюю красочное», ограничений, запре­тов и льгот (НА. Бердяев говорит о том, как " обуржуазивай ие мира" "стерло краски индивидуальности" феодального строя)².

Иногда кажется, что ее еще можно обнаружить у лиц юри­дических, что объясняется тем, что сами эти субъекты изна­чально несут на себе отпечаток известной ограниченности и ис­кусственности, которые не могут не влечь в известных случаях некоторое снижение правоспособности — путем установления их либо учредителем, либо законодателем — для специальных целей (которые сами по себе — ограничение). Но технически такие ограничения не могут достигаться теперь учреждением от­дельной формы (или, используя понятие, восходящее к прак­тике ограни ч ительности, — режима) собственности, а устанав­ливаются гораздо более цивилизованным путем — через специ-'альное вещное право (оперативное управление, хозяйственное ведение), которое после придания ему законодателем опреде­ленного содержания уже не может быть допускающим всякий произвол суррогатом собственности, как это было раньше. В ре­зультате нет нужды затрагивать содержание самого права собст­венности.

Следовательно, при бесспорной недопустимости различий в праве собственности физических лиц и отпадении предпосы-

' Владимирский-Буданов А/.ф. Указ. соч.С. 617. ² См.: Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989. С. 163.

163

лок таких различий в отношении лиц юридических толкование формы собственности в смысле наличия различий в содержа­нии права собственности в рамках системы права содержит в себе очевидную опасность расстройства этой системы.

Другая потенциальная опасность, таящаяся в данном по­нятии, состоит в возможности найти в нем основание для ог­раничения полного права собственности лица с позиций ре­жима (формы) собственности, которые не могут не корениться в конечном счете в средневековых юридических представлени­ях о праве-привилегии, т.е. о том, что право даруется сувере­ном, а не довлеет над ним. 06 этом приходится говорить пото­му, что на нашей почве принцип дарования, а следовательно, и произвольного лишения прав до сих пор является не только всеобщим предрассудком, но и повсеместной идеологией. Имен­но поэтому и возникшее в результате не вполне аккуратной законодательной работы понятие формы собственности может стать в известных обстоятельствах угрозой такой основе права, какой всегда является право собственности.

Однако коль скоро формы собственности все же стали фак­том нашего законодательства, нужно четко ограничить сферу их существования и рассматривать исключительно как способ определения принадлежности имущества тому или иному виду субъектов, действительная разница (но никак не неравенство', конечно) между которыми никем не оспаривается, тем более что законодатель озаглавил ст. 212 ГК РФ именно таким обра­зом, максимально затруднив тем самым поиски в формах соб­ственности иного содержания².

' В этом отношении можно привести следующий пример. Комитет по управлению имуществом Республики Комн.дал поручительство в обеспече­ние кредитного договора, которое было оспорено в суде по тем основаниям, что Комитет действовал за пределами своей специальной правоспособности, Однако суд отклонил этот довод и указал, что субъекты Российской Федера­ции в соответствии со ст. 124 ГК РФ выступают в гражданских отношениях на равных началах с иными лицами (Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1996. №10. С. 105). . ^ t

¹ Нельзя не согласиться с высказанным Л.В. Щенниковой в этой связи суждением: "С позиций гражданского права нет форм собственности, а есть различные субъекты этого права" (Щенникова Л.В. Вещные права в граждан­ском праве России. М., 1996. С. 24).

Там же Л.В. Щенникова предлагает законодателю отказаться от понятия ^частная собственность" как излишне обремененного политическим содержа­нием. С этим, конечно, нужно согласиться, но лишь с одновременным устра­нением понятия формы собственности вообще. В противном случае аннулиро­вание понятия частной-собственности при сохранении государственной и иных будет непременно истолковано в смысле поощрения экспроприаторских или, по крайней мере, уравнительных тенденций. Вероятно, все же понятийный аппарат не может слишком опережать общее правовое развитие.

164

В этом качестве это правовое понятие может иметь свое применение, например с помощью указания на принадлеж­ность имущества (форму собственности) регулируются отно­шения по приватизации.

Приведем такое дело. Между муниципальным Железновод-ским городским предприятием по эксплуатации газового хозяй­ства и ИЧП "Юпитер" (г. Железноводск) был заключен дого­вор, по условиям которого стороны возводили новое производ­ственное строение, причем предприятие газового хозяйства передавало для последующей перестройки ветхое производст­венное здание, а ИЧП "Юпитер" вело основные строительные работы. До того как договор был исполнен, между сторонами возник спор, ставший предметом судебного разбирательства. Ставропольский арбитражный суд расценил заключенный до­говор как договор совместной деятельности (простого товари­щества), но одновременно признал его ничтожным. Суд указал, что в результате спорного договора Железноводское ГПЭГХ произвело отчуждение части своего имущества в ином порядке, чем это предусмотрено законом о приватизации.

Следуя содержанию ст. 124 Основ гражданского законода­тельства (ст. 1043 ГК РФ), суд пришел к выводу, что "с момента передачи здания" оно стало "общей собственностью", потому что договор о совместной деятельности (простого товарищест­ва) направлен на создание общей собственности, и именно эти действия и стали незаконным отчуждением имущества.

Ответчик оспаривал это решение, ссылаясь на то, что любое имущество, возникшее в силу договора о совместной деятель­ности (простого товарищества), не переходит в иную форму соб­ственности (соответственно — частную или государственную (муниципальную)), поскольку участники совместной деятель­ности сохраняют свой статус, не создавая нового лица.

Не обсуждая деталей этого, бесспорно, непростого дела', окажем на характерный подход к трактовке понятия формы гобственности, который здесь обнаружился и который, на наш взгляд, должен быть признан единственно допустимым и обос­нованным.

' Источник трудностей этого дела, кроме главного вопроса: является ли ^создание общей собственности отчуждением, видится также в том, что суд вмещал режим имущества, принадлежавшего сторонам, и нмушества, пере-JnaBaeMoro в качестве вклада и создаваемого в процессе совместной деятель­ности. Есть смысл напомнить слова Юлиана: "В силу заключения товаришест-«а никто не перестает быть собственником своей вещи" (Дигесты. Указ. изд. С- 326). Передача здания для перестройки едвали может рассматриваться как Вклад в совместную деятельность.

165

Поскольку применительно к законодательству о привати­зации переход собственности из государственной в частную является ключевым понятием, принадлежность конкретного имущества тому или иному субъекту должна быть четко уста­новлена на всех этапах заключения и исполнения договора. Од­ним из технических терминов здесь может стать и форма собст­венности, соответственно частная или государственная, причем очевидно, что при этом и сам термин, и охватываемое им по­нятие в любой момент выступают как синонимы принадлеж­ности имущества определенному лицу. В то же время не появ­ляется никаких оснований допускать какую-либо возможность толкования формы собственности в смысле изменения содер­жания самого права собственности.

Таким образом, по моему глубокому убеждению, намечен­ный законодателем в названии ст. 212 ГК- РФ и практикой путь отождествления формы собственности с принадлежностью иму­щества одному из видов субъектов, указанных в законе, следо­вало бы воспринять и в теории гражданского права как единст­венно допустимый, а любые попытки ревизовать с позиций формы собственности те или иные аспекты единой модели права собственности — лишенными оснований.