Глава 13

Права учредителя при создании общества

Эта проблема соприкасается с теорией юридического лица, поскольку речь идет о хозяйственном обществе, поэтому нуж­но хотя бы кратко коснуться данного вопроса.

Как известно, есть несколько теорий, объясняющих этот феномен. В нашей литературе были распространены взгляды, рас­сматривающие юридическое лицо как способ организации дея­тельности людей (теория коллектива)'. Эта теория, подобно учению о праве оперативного управления, базировалась на эм­пирическом описании фактически сложившегося положения, когда предприятие было не только единственной сферой орга­низации производственной деятельности людей, но и основной формой их внепроизводственного существования, проникало в сферу потребления, быта, политики и моральности².

Теория коллектива не в состоянии, однако, охватить все стороны сущности юридических лиц, не может, например, объ­яснить "компании одного человека^, одновременного участия одного лица в нескольких юридических лицах, возникновение

' Само название, может быть, и свободно от идеологических аллюзий, поскольку еще во Франции в XVII в. возникали товарищества с "коллектив­ным именем" (et nom collectif) как прообраз юридического лица.

² Теория коллектива не была лишена при этом и определенной доли популизма, известным образом искажая реальное положение дел. В условиях государственного патернализма скрывались принудительность коллективиз­ма и его фактическое бессилие. ,

Только в годы перестройки были предприняты романтические попытки воплотить теорию коллектива в действующем законодательстве, сндчала путем внедрения выборности администрации, а потом (уже в российском законода­тельстве) путем наделения трудовых коллективов широкими полномочиями в вопросах ликвидации и реорганизации государственных (муниципальных) пред­приятий. Однако оказалось, что коллективизм на деле нисколько не укрепляет собственность и не способствует развитию предприятий. Поэтому довольно быстро эти нормы были отменены, что можно, по-видимому, считать завер­шением короткого периода легализации теории коллектива.

181

юридического лица из выделенного капитала, а не личной дея­тельности', а также многие имущественные аспекты юридиче­ского лица.

Более верным представляется поэтому подход, выводящий юридическое лицо из потребностей оборота, заставляющих ог­раничивать ответственность его участников специально выде­ленными имущественными активами. При этом суть юридиче­ского лица — отделение части имущества собственника, которая определяет пределы его риска и пределы ответственности в обязательствах от имени такого обособленного имущества (юри­дического лица)². Это понятие и будет главным образом ис­пользовано в дальнейшем изложении-

Есть основания считать его плодом не теоретических ухищ­рений, а исторического развития. Уже в XVI в. Медичи (как и другие крупные купцы) шли на создание филиалов с целью сократить риск от банкротства для всего предприятия.

Форма первых юридических лиц, претерпевшая эволюцию от обычных товариществ к коммандитным, а затем к акцио­нерным обществам, предполагала объединение, но сразу под­черкивались и условия участия: участник (в данном случае — коммандитист) "ни в коем случае и ни под каким предлогом не может считаться ответственным за долги и обязательства сказанного товарищества сверх тех средств, кои он в него вло­жит".

_____ h

' Личная деятельность может рассматриваться и как вклад (капитал), но теория коллектива имеет в виду не такого капиталиста, а работника (коллек­тив работников), участвующего в деятельности предприятия на основе тру­дового договора. Следует также отметить, что вклад личным участием счита­ется второстепенным и нежелательным именно по соображениям зашиты прав кредиторов. При прочих рапных условиях такой вклад всегда дает наи­меньшие права.

Например, по французскому праву такой вклад (он называется интел­лектуальным в отличие от имущественного в виде денежного, вещевого, пе­редачи прав собственности или пользования) не допускается ни в обществе с ограниченной ответственностью, ни в акционерном обществе, а возможен только в полном товариществе, но и в этом случае права по такому вкладу ограниченны {Жамен С., ЛакурЛ. Торговое право. М-; Международные отно­шения. 1993. С. 65 и ел.)

Аналогичны положения немецкого права (напр., § 27, п. 2 Закона ФРГ об акционерных обществах от б сентября 1965 г. гласит: "Имущественный взнос или приобретение имущества могут быть лишь имущественным объек­том. цена которого установлена; обязательства, связанные с услугами, не могут быть ни имущественным взносом, ни приобретением имущества").

¹ Ср.: "...Юридически участником соответствующих правоотношений ста­новится именно данное обособленное имущество как некий особый субъект права" (Суханов Е.А. Гражданский кодекс РФ о коммерческих организациях // Экономика и жизнь. 1994. № 45. С; 10 приложения "Ваш партнер").

182

Все товарищества с коллективным именем "мучались с труд­ным разграничением ответственности — быть ей полной или ограниченной"'.

Решение этой проблемы на пути к акционерному общест­ву, т.е. в пользу ограниченной ответственности, позволяет ска­зать, что, в конечном счете, юридическое лицо — это не столько объединение лиц, сколько отграничение капиталов.

Здесь не место вступать в полемику по поводу понятия юри­дического лица, но для целей дальнейшего изложения необхо­димо остановиться на какой-либо концепции. В этом смысле вполне удовлетворительной представляется теория фикции².

Признание искусственности, фиктивности юридического лица, не являясь сколько-нибудь оригинальным, избавляет, по крайней мере, от необходимости искать глубинное, в том чис­ле и экономическое содержание этого юридического явления.

Экономический детерминизм, отводивший праву исклю­чительно форму отражения, не мог не породить отрицания са­мой возможности фикции, чем в первую очередь и следует объяснить столь упорные поиски сугубо экономического или хотя бы "социально-экономического" содержания юридическо­го лица, и любое ее признание, даже частичное, не могло не сопровождаться ощущением неполноценности самой катего­рии, запятнанной фиктивностью.

Однако фикция, порожденная известными причинами, прежде всего коренящимися в целостности и самостоятельно­сти права, является одним из признанных и эффективных юри­дических приемов³, и потому стремление избавиться от фик­ции не более осмысленно, чем попытки избегнуть эффективного правового регулирования вновь возникающих отношений ради сохранения исторически неизменной системы права либо, на­против (что, кажется, нам ближе), разрушить систему права

' См.: Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV-XV1H вв. Т. 2: Игры обмена. М.: Прогресс, 1988. С. 139, 438-439-

^I Юридическое лицо — "воображаемое лицо", "субъект фиктивный";

"юридическое лицо есть только юридическое средство, которым действуют физические лица" (Шершеневич Г.Ф. Учебник торгового права (по изданию 1914 г). М,:Спарк, 1994. С. 162; Он же: Учебник русского гражданского права. С. 89-90).

А. Эрделевский говорит о "правовой природе юридического лица как искусственно созданного субъекта права" (О компенсации морального вреда юридическим лицам // Хозяйство и право. 1996. N? 11. С. 106).

¹ ^Усматривать или не усматривать фикцию (или даже множество фик­ций) — это совершенно безразлично. Фикции представляют собой лишь из­вестного рода ссылку, и ничего больше" (Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. Т. I. Полутом 1. С, 352),

183

ради включения в нее новых фактов (что технически возможно лишь в форме благих пожеланий либо вторжения в юридиче­скую ткань буквально экономических категорий, лишенных юридической субстанции).

Установление фикции само по себе означает не более чем признание того факта, что новые, требующие регулирования отношения возникли позже сложения системы права (либо хотя и возникли в то же время, но признаны заслуживающими пра­вовой квалификации позже) и потому могут занять в ней место не иначе как путем прямого публичного допущения их на иное, чужое место или, иными словами, при столкновении двух при­знанных потребностей — вовлечения в юридическую сферу оп­ределенных жизненных отношений и сохранения целостности права — достигнут компромисс, при котором целостность, сис­темность права сохранена. Из этого вытекают, по крайней мере, два следствия: во-первых, коль скоро определенная правовая конструкция присвоена новому факту, она присвоена полно­стью, поскольку иное не вытекает из прямо изъявленной воли законодателя, а во-вторых, фактические отношения, урегули­рованные путем фикции, не могут служить материалом для объ­яснения сути той юридической формы, которая привлечена для удовлетворения нужды в правовом регулировании.

Фиктивность юридического лица состоит не в том, что, как говорится в классическом решении Верховного Суда США, "корпорация — это искусственное образование, невидимое, неосязаемое и существующее только с точки зрения закона"¹. В этом смысле и обязательство, и собственность, и другие юри­дические явления должны быть охарактеризованы как неося­заемые². Суть фикции состоит в том, что юридическое лицо ^ рассматривается как квазифизическое лицо, квазиперсона,. причем и последнее также неосязаемо, несмотря на упомина— ние физичности, хотя, безусловно, первично, имеет реальной;

юридическое бытие (в противоположность искусственности' фикции). Путем этой фикции, с одной стороны, известные из J хозяйственной практики отношения разом вводятся в юриди­ческую сферу, а с другой ~ возникает целый шлейф не всегда предсказуемых последствий, связанный с автоматическим рас­пространением признаков лица (которое с этого момента приоб-

' См.: Платонова И. О правовом положении предпринимательской кор­порации в США // Хозяйство и право. 1997. № 1. С. 134.

^д Именно этот аспект подчеркивает И. Покровский, отмечая, что "поня­тие субъекта прав есть вообшс некоторое техническое, условное понятие,

ретает также новое значение "лица вообще") на вновь появив­шееся "лицо юридическое".

Нужно подчеркнуть, однако, что обнаружение фикции от­нюдь не означает, что соответствующая юридическая форма по­зволяет не считаться с собой. Применительно к юридическому лицу это следует понимать и в том смысле, что оно полностью вытесняет и заменяет собой всех стоящих за ним иных лиц.

Кажется, например, что этому противоречит утверждение Г. Шершеневича о том, что "акционеры являются предприни­мателями, действующими в обороте именем юридического лица"'. Но в действительности этим подчеркивается именно то, что в акционерных обществах "личному элементу мало места"², т.е. участие сводится к функции персонификации капитала. Если перенести эту проблему в иное русло, можно отметить проводи­мое современной судебной практикой разграничение участия физических лиц в обороте с потребительскими и иными целя­ми, причем иные цели — это прежде всего получение прибыли. Например, Судебная коллегия по гражданским делам Верхов­ного Суда РФ указала, что договор, по которому истец вклады­вал деньги в игру с целью получения дохода в виде выигрыша, не является потребительским³,

При этом, как можно видеть, речь не идет о приобретении статуса предпринимателя, а значит, и определение акционе­ров как предпринимателей не следует толковать в специально юридическом смысле,

Любое общество переживает обязательный начальный мо­мент, момент своего рождения, который состоит в наделении его тем или иным имуществом⁴, хотя формально оно возника­ет с его регистрацией.

Наделение имуществом в какой-либо форме (пусть не в виде вещей) — обязательное условие. Например, при рассмотрении одного из дел Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ ука­зал, что "предприятие не может быть признано юридическим лицом без наличия у него обособленного имущества"⁵.

Шершеиееич Г.Ф. Учебник торгового права. С. 162-

¹ Там же.