Обсуждение

Полученные данные вполне однозначно свидетельствуют о наличии взаимосвязи между влиянием привязки и уверенностью в ответе. Однако это влияние не является линейным, как предполагали мы. Уверенность в ответе уменьшается не только по мере удаления от «истинного» ответа, но и по мере приближения к нему (см. рис. 1). Такую «параболическую» кривую можно объяснить, если выдвинуть предположение о том, что после воздействия привязки у испытуемых возникает не один, а два когнитивных диссонанса. Первый вызывается расстоянием между точкой «истинного» ответа и выданным ответом (расстояние S₁), как это предполагалось в начале исследования, а второй расстоянием между ответом и точкой привязки (расстояние S₂). Если предположить, что диссонанс является квадратичной функцией от этих расстояний, то теоретическая кривая примерно соответствует параболической кривой (см. рис. 1).

D (величина общего диссонанса) = S₁² + S₂²

Результаты второго этапа исследования также соответствуют выдвинутой гипотезе, т.е. после воздействия привязки происходит сглаживание когнитивного диссонанса, по всей видимости, путём смещения «истинной» точки, свидетельством чему являются более частые смещения оценок в сторону точки привязки с параллельным увеличением уверенности в таких смещённых ответах (см. рис. 2).

Исследования в этой области могут быть продолжены изучением эффекта привязки, исходя из теоретической модели двух диссонансов как квадратичных функций от расстояния между точками.

Обсуждение статьи в.Л. Волохонского, е.А. Вишняковой

Ольга Науменко:

Неясно, почему всё-таки предполагается, что происходит смещение точки «истинного» ответа. Похоже, что сглаживание когнитивного диссонанса происходит за счёт увеличения уверенности в ответе и увеличения смещения ответа в сторону привязки при ретестировании. То есть я, например, хотела дать ответ «А», а сказала «В»: я начинаю себя убеждать, что я так ответила потому, что уверена в этом ответе, и даже можно было бы сместиться ещё ближе к привязке. Было бы любопытно подробнее рассмотреть, что происходит на втором этапе с ответами и уверенностью именно в тех заданиях, ответы на которые в первой серии характеризовались самой высокой привязкой и самой низкой уверенностью одновременно (четвертый столбик на рис. 1). То есть, если испытуемый даёт ответ очень близко к навязанному числу и при этом не уверен в ответе, как он отреагирует на этот же вопрос в следующий раз?

Владимир Волохонский:

Мы изначально в рамках этой работы рассматривали уверенность в ответе как проявление когнитивного диссонанса. По мнению Л. Фестингера, наличие когнитивного диссонанса проявляется в низкой уверенности в ответе. Чем слабее диссонанс, тем выше уверенность.

«Я так ответила потому, что уверена в ответе». А почему была уверена? Да потому, что это и был «правильный ответ». В этом и заключается смещение точки «истинного ответа» в новую точку. Уверенность нашего сознания в ответе должна быть на чём-то основана, не так ли? В рамках подхода Л. Фестингера получается, что уверенность – отражение отсутствия когнитивного диссонанса. То есть если в подсознательной логике нет противоречия, то это субъективно переживается как уверенность в знании, а если противоречие есть, то это приводит к активации, тревожности и поиску решения, что субъективно в данном случае переживается как неуверенность в ответе. Когда на осознаваемом или неосознаваемом уровне удаётся найти решение, сглаживающее противоречие, уверенность увеличивается.

В нашем случае если на первом этапе уверенность в ответе была большой, то никакой дальнейшей работы сознания и не требовалось, достаточно было повторить предыдущий ответ. В случае же низкой уверенности ответы сдвигались либо в сторону к привязке (что приводило к сглаживанию когнитивного диссонанса), либо от привязки (что не приводило к сглаживанию, уверенность в ответе оставалась на том же уровне).

Валерия Гершкович:

Как можно объяснить возникновение когнитивного диссонанса между истинным ответом и ответом, связанным с воздействием эффекта привязки, если точка «истинного» (объективного) ответа, как я поняла, не известна испытуемому? В чем будет заключаться для него диссонанс?

Владимир Волохонский:

Точка «истинного» ответа в данном случае – не равна точке «объективного», особенно если объективного ответа не существует в природе. Это тот средний ответ, который дала контрольная группа и который, по-видимому, испытуемый дал бы, если бы не было привязки. На принятие решения оказывает влияние число-якорь привязки, в соответствии с которым механизм сознания корректирует первоначальную гипотезу («истинный ответ»). Но этот процесс корректировки обладает последействием, что и показано в данной работе. Причём в соответствии с экспериментами Л. Фестингера, в тех случаях, когда подобная работа механизма сознания по сглаживанию противоречия была проведена, уверенность в ответе повысилась. Хотя сам ответ при этом стал ещё более неправильным.

Мария Кувалдина:

Чем ты объясняешь то, что в случае бета-смещения существует достаточно много сдвигов в сторону, обратную привязке? Является ли этот показатель индивидуальной переменной или эти ответы характерны для всей группы? Значит ли это, что у некоторой группы людей (или в некоторых случаях вопросов) сглаживания когнитивного диссонанса не происходит или он происходит по другой схеме? Тем более, что именно в этих случаях зафиксировано уменьшение уверенности в ответах.

Владимир Волохонский:

Уменьшение уверенности в этом случае не является статистически значимым. В психологии большая часть закономерностей – сугубо статистическая. В том смысле, что существует масса случайных сдвигов в разные стороны. В случае, если есть какое-то отклонение частоты сдвигов в ту или иную сторону (а в данном случае – в сторону точки привязки), это можно рассматривать как неслучайное событие. Хотя, несомненно, интересно попытаться представить себе, что происходит на индивидуальном уровне у тех людей, которые не смещают свои оценки в сторону привязки. Например, связана ли общая подверженность эффекту привязки с величиной её последействия?

Михаил Иванов:

Связана ли как-нибудь «бредовость» предъявляемых точек привязки с величиной эффекта и с величиной последействия этого эффекта?

Владимир Волохонский:

Этот вопрос рассматривался в работе Г. Чепмен и Э. Джонсона (Chapman, Johnson, 1994) и других авторов. Главное требование – точка привязки должна быть выражена в той же шкале (в долларах, километрах, процентах, попугаях), что и та величина, оценка которой требуется от участника исследования. В случае несоблюдения этого требования эффект привязки все равно возникает, но гораздо слабее – чтобы добиться значимых различий, как правило, нужны большие выборки. В исследовании Ф. Штрака и Т. Муссвайлера (Strack & Mussweiler, 1997) задавался, например, вопрос «В каком году А. Эйнштейн впервые посетил США?» Такие «безумные» точки привязки, как «1215» или «1992», оказывали столь же сильное влияние, как более «похожие на правду» «1905» и «1939».

Что же касается последействия эффекта привязки при «безумных» точках привязки, то этот вопрос требует дальнейшего исследования. В своем диссертационном исследования М.О. Олехнович (устное сообщение) пыталась обосновать, что при небольших отклонениях точки привязки от «истины» эффект привязки также возникает. Поэтому в эксперименте участвовали две группы «привязок» – «ближние» и «дальние». Пока испытуемых было мало, эффект последействия не обнаруживался. Тогда она исключила из обработки данные по «ближним» привязкам, оставив только «дальние». И вот тут-то и проявился противоположный эффект последействия – у испытуемых наблюдалось «отрицательное» бета-смещение. Потом количество испытуемых было увеличено, и на общей массе вместе с «ближними» привязками был получен эффект положительного бета-смещения, если пользоваться моей терминологией (Олехнович, 2002). Но на большой выборке отрицательный вклад "дальних" привязок не рассматривался...

Виктор Аллахвердов:

Маленький комментарий к этому исследованию. Ряд блестящих исследователей (среди них – в первую очередь – З. Фрейд и Л. Фестингер) исследовали реакцию сознания, столкнувшегося с противоречием. З. Фрейд показал на многочисленных примерах, что противоречие может вытесняться из сознания, а Л. Фестингер – что оно зачастую неосознанно сглаживается. З. Фрейд особо подчеркивал, что вытесняются из сознания не только явные противоречия, но и неосознанные двусмысленности. И сглаживание когнитивного диссонанса, по Л. Фестингеру, происходит неосознанно. Можно сформулировать закон, ранее названный мной законом Фрейда – Фестингера: сознание, столкнувшись с противоречивой информацией, начинает свою работу с того, что пытается неосознанно сгладить возникшее противоречие, т.е. пытается так исказить эту информацию, чтобы избавиться от противоречия. Если сознанию это не удается, оно вообще перестает осознавать эту информацию или, наоборот, осознанно обесценивает ее, усиливая противоречие до нереального гротеска.

Познакомившись с обнаруженным Д. Канеманом и А. Тверски эффектом привязки, я, как и авторы данной статьи, задумался, не вызывает ли эффект привязки еще и сглаживание когнитивного диссонанса. Эффект привязки, вообще говоря, прайминговый эффект. Как 25-й кадр и подобные технологии не окажут практически никакого воздействия на поведение человека, если он заведомо не хочет делать то, к чему его призывает прайминг, так и привязка не окажет никакого воздействия на человека, если он знает точный ответ. Если же такой ответ не известен, то расширяется весьма широкий и достаточно произвольный диапазон возможных ответов, который существовал у испытуемого до привязки. Тем не менее, считал я, расширение диапазона и смещение собственной гипотезы в сторону навязанной информации должны вызывать когнитивное рассогласование – ведь испытуемые должны же объяснить себе, например, зачем они повышают среднюю цену учебника для колледжа после вопроса, больше или меньше эта цена 7158 59 долларов (см.: Плаус, 1998, с.183 – 184). Испытуемые, полагал я, как и в экспериментах Л. Фестингера, должны неосознанно доказывать себе, что не зря изменили собственное представление, что в действительности цена учебника выше, чем они думали до привязки. А потому, чтобы подчеркнуть для самого себя собственную правоту, в воспоминании должны еще сильнее сдвигать свой ответ к привязке. В исследовании М.О. Олехнович, а потом и в учебном исследовании, выполненном группой студентов, была сделана попытка это проверить. Спустя пару недель после опроса испытуемых, где им задавались вопросы с привязкой, им повторяли те же вопросы без привязки. Тенденция давать ответы еще ближе к привязке, вроде бы, наблюдалась, но у меня не было твердой убежденности в том, что наблюдается сглаживание когнитивного диссонанса, хотя в своей книге (2000, с. 466) я все-таки сослался на результаты М.О. Олехнович. В.Л. Волохонский и Е.А. Вишнякова существенно изменили методику: они повторяли уже вопросы с привязкой, да еще – для надежности – мерили уверенность в ответе. А в итоге получили очень красивый результат.

***

Еще один оригинальный эффект исследует Е.Ю. Воскресенская: испытуемые лучше запоминают то, что они сами создают (генерируют), чем то, что им просто предъявляют. В американской литературе в последней четверти XX в. он получил название эффекта генерации. Впрочем, сам эффект был известен задолго до этого. Вот пример достаточно давнего исследования. П.И. Зинченко (1961) давал младшим школьникам и студентам решать простые арифметические задачи с одним действием (сложение или вычитание) с числами в пределах ста. В одном опыте испытуемый, прослушав условия задачи, повторял их, решал задачу и записывал решение. Во втором опыте испытуемый придумывал числа к задаче, сообщал их экспериментатору, затем решал и записывал решение. После выполнения задания экспериментатор отвлекал испытуемого в течение 1,5 – 2 минут беседой на отвлеченные темы, а затем испытуемому неожиданно предлагалось воспроизвести задачи с числами. В обоих опытах припоминанию подлежало 5 задач и 15 двузначных чисел. С каждым испытуемым повторялся только первый или только второй опыт. Результаты показали, что количество правильно воспроизведенных чисел во втором опыте почти в 2,5 раза больше, чем в первом.

Эффект генерации согласуется с предложенным выше описанием процесса воспроизведения: сознание воспроизводит предъявленный для запоминания материал, восстанавливая его по тем гипотезам (схемам), которые были созданы в процессе ознакомления с этим материалом. При умышленно неструктурированном материале, обычно предъявляемом для запоминания, эти гипотезы часто будут неверными. Созданный самим испытуемым материал для запоминания заведомо построен по верным схемам (ибо именно по этим схемам и был реализован в действительности), поэтому восстановление по памяти этого материала имеет меньшую вероятность привести к ошибкам.

Воскресенская Е.Ю.