Обсуждение статьи м.Г. Филипповой

Валерия Гершкович:

Известно, что внимание испытуемых обращается на значимые для него объекты. Так, например, при «разглядывании» лица человек фиксируется на области носа, ушей, глаз, рта. Все остальные области как будто остаются «темной зоной». Что позволяло твоим испытуемым фокусировать внимание лишь на той области, которая могла быть значимой в случае уже имеющегося целостного образа одного из значений изображения?

Маргарита Филиппова:

Думаю, что происходит следующее: человек начинает опознание с какого-то фрагмента рисунка, что определяется просто начальной точкой фиксации взгляда. На основании составляющих этот фрагмент деталей механизмом сознания выдвигается гипотеза о воспринимаемом объекте. Это косвенно подтверждают исследования П. Гулказян (Goolkasian, 1991), в которых она управляла точкой фиксации взгляда испытуемых до предъявления двойственных изображений. По ее данным, начало просмотра изображения с того места, где предъявляются черты, более характерные для одного из значений, способствует интерпретации испытуемым изображения в соответствии с этим значением. Тогда движения глаз – это поиск подтверждающих гипотезу фрагментов изображения (если я вижу «нечто» и интерпретирую его как «нос», то затем начинаю искать «рот» и т.д.), что, собственно, и определяет фокусировку взгляда.

Валерия Гершкович:

Ты уверяешь, что человек, осознавая одно значение изображения, воспринимает и второе. Но кто же «принял решение», какое именно из двух изображений, двух значений будет «разглядываться»?

Маргарита Филиппова:

Механизм сознания, получается.

Валерия Гершкович:

Значит ли это, что сознание, стремясь создать непротиворечивую картину, начинает работу еще до того, как неосознаваемые движения глаз начнут «изучать» изображение?

Маргарита Филиппова:

Думаю, нет. Сначала движения глаз. Но как только подтверждается первая гипотеза, дальнейший поиск прекращается. Сознание не задается вопросом, нет ли другой интерпретации, совместимой с той, что уже осознана, потому что «стремится создать непротиворечивую картину мира». Движения глаз же можно связать с работой механизма сознания: сначала механизм сознания действует, а потом только мы осознаем результат его работы, поэтому, может, движения глаз и опережают процесс осознания. То, что движения глаз, как ты говоришь, «неосознаваемые», еще не значит, что они не зависят от работы механизма сознания. Если бы это было так, то человек и фиксировал бы свой взгляд на значимых как раз для обеих интерпретаций чертах.

Надежда Морошкина:

Хотелось бы связать полученные в исследовании М. Филипповой результаты не только с психотерапевтической практикой, но и с исследованиями творчества. Можно предположить, что описанное О.К. Тихомировым «ага-переживание» – эмоциональный сигнал о том, что решение задачи найдено, предшествующий осознанию этого решения, – имеет схожую природу. «Вытесненная», «негативно выбранная», «воспринятая на подпороговом уровне» информация интерферирует, т.е. затрудняет любую текущую деятельность до того момента, пока не будет осознана. Как было отмечено в ряде исследований, осознание подобной информации может сопровождаться более или менее слабыми положительными эмоциями, а последующая деятельность проходит как бы «на подъеме».

В работах Р. Зайонца по исследованию аффективного прайминга было показано, что испытуемым больше нравятся те слова-стимулы, которые были ранее предъявлены на подпороговом уровне по сравнению с новыми незнакомыми стимулами. Возможно, данный эффект связан именно с тем, что предъявленная на подпороговом уровне, т.е. неосознанная, информация «отвлекала» сознание, а ее повторное предъявление позволяло проникнуть этой информации в сознание, что субъективно переживалось испытуемыми как очень слабенький «инсайт», т.е. положительная эмоция. Поэтому, отвечая на вопрос: «какое слово вам нравится больше?», испытуемые выбирали «старые» стимулы.

Виктор Аллахвердов:

Как Вы полагаете, если бы в Вашем исследовании двойственное изображение в левой части экрана менялось не в сторону неосознанного значения, а, наоборот, в сторону осознанного, тогда, по-видимому, неосознанное значение должно было бы исчезать с экрана? Привело бы это исчезновение к улучшению деятельности?

Маргарита Филиппова:

Исчезающее негативно выбранное значение… Оно было воспринято неосознанно, а, значит должно снижать скорость решения задач, по крайней мере, до тех пор, пока объективно присутствует в рисунке. Если же оно исчезает, то, по-видимому, все равно остается последействие. Ассоциации, связанные с этим значением, уже сформировались на неосознаваемом уровне, поэтому даже после исчезновения самого значения они как бы присутствуют на более близком, чем любая другая информация, к сознанию уровне. Но, с другой стороны, интерференции не должно быть, поскольку сознанию больше нет необходимости сопротивляться. Похоже, что в данном случае ситуация, связанная с необходимостью игнорирования негативно выбранного значения, изменится на ситуацию, схожую с подпороговым воздействием. Думаю, после того, как «гость ушел», т.е. после исчезновением негативно выбранного значения, интерференционный эффект не будет наблюдаться, а скорость решения связанных с ним когнитивных задач приблизится к скорости решения задач, связанных с осознанным значением.

Виктор Аллахвердов:

Я трактую интерференцию как явление, возникающее вследствие сознательного контроля над тем, что контролировать совершенно не нужно. Правильно ли я Вас понял, что у Вас сознание, похоже, контролирует то, что не осознает? Если это так, то что это значит? Или Вы трактуете интерференцию в более привычном смысле, как наложение каких-то процессов друг на друга?

Маргарита Филиппова:

На основании составляющих рисунок деталей механизмом сознания выдвигается несколько гипотез об узнаваемом объекте. Этот этап соответствует «неосознаваемой интерпретации», за которой следует осознаваемая. Осознается первая подтвержденная гипотеза. Поскольку сознание стремится конструировать однозначную картину реальности, оно не пытается осознать другие интерпретации рисунка, а, напротив, удерживает их в неосознанном состоянии. Наверное, это можно назвать «контролем сознания». Другие гипотезы, присутствуя в актуальном, но неосознаваемом состоянии (в базовом содержании сознания), оказывают негативное влияние на результаты сознательной деятельности, создавая интерференцию. Другими словами, интерференция – результат сопротивления механизма сознания переводу этих интерпретаций из базового содержания в поверхностное. После осознания негативно выбранных значений интерференционный эффект исчезает.

И вот еще, если поможет делу, мое метафорическое представление процесса интерференции (Филиппова, 2005): «…как только информация воспринята неосознанно, она устремляется в сознание, но далеко не всем стимулам удается пересечь его порог (порог осознания). Здесь можно провести аналогию с гостем, звонящим в дверь, – гость не сможет войти, пока дверь не откроют. А вот пускать гостя или нет – решает хозяин дома. Этим разборчивым хозяином является наше сознание. Сознание “выбирает” одно из значений многозначной информации, после чего шансы других значений стать осознанными сокращаются. Однако неосознанные значения в свою очередь пытаются попасть в сознание, действуя в качестве неизвестного для человека источника ассоциаций. Так же, как незваный гость пытается проникнуть в дом, вновь поступающая информация, противоречащая нашим ожиданиям, пытается прорваться в сознание. Противостояние сознательного и неосознаваемого восприятия создает своего рода интерференцию. Возможно, подобная психическая интерференция возникает всякий раз, когда сталкиваются сознательная и неосознаваемая интерпретации одного явления (как при восприятии многозначной информации), и полностью отсутствует, когда используются подпороговые стимулы, поскольку при восприятии подпороговой информации нет сопротивления сознания. Когда мы имеем дело с многозначной информацией, сам факт неосознаваемого восприятия вызывает у человека внутреннее напряжение. Пользуясь выбранной аналогией, это можно описать как звонок нежданного гостя, который хозяин дома пытается игнорировать: звонок отвлекает хозяина от его дел и заставляет замедлять темп их решения. По этой причине при наличии неосознанных значений все задачи испытуемые решают медленно. Подобное напряжение длится до тех пор, пока вновь поступающая информация не станет осознанной или пока она не перестанет быть актуальной (пока хозяин не откроет дверь или пока гость не уйдет). После того, как ранее не замеченным значениям удается все же преодолеть порог осознания, неосознаваемая проблема снимается, поэтому скорость решения когнитивных задач в нашем эксперименте увеличивается».

Честно говоря, меня не вполне удовлетворяет собственное объяснение. Думаю, что, кроме дополнительных затрат времени, должна быть какая-то другая, более принципиальная причина того, с чего вдруг наличие негативно выбранных значений препятствует выполнению сознательной деятельности. Возможно, стоит прибегнуть к психотерапевтическим интерпретациям вытеснения. Хотя и в них я не нашла внятного ответа на вопрос, почему же вытесненная информация создает психическое напряжение…

Виктор Аллахвердов:

Мне понравилась Ваша метафора. Сознательный контроль осуществляется, но сознание не ставит себе вопроса: не думаю ли я о таком-то неосознанном значении информации? Действительно, сознание даже на стадии контроля не может думать о том, чего оно не осознает. Просто сознание автоматически проверяет, хорошо ли закрыта дверь от неосознанных непрошеных мыслей. В таком понимании интерференция возможна. Конечно, это только метафора, но она согласуется с Вашими данными, что при наличии неосознанно выбранного значения изображения затрудняется любая сознательная деятельность, а не только деятельность, семантически связанная с этим конкретным неосознанным значением.

Если продолжить Вашу метафору, то в статье В.А. Гершкович мы обнаруживаем, что иногда сознание держит дверь открытой.

Гершкович В.А.