1.7. Соотношение методологии и психологии. Значение психологического знания для методологии науки

Все, что говорилось выше о методологии науки и ее функциях в част-нонаучном исследовании, справедливо и в отношения психологии. Однако любая частная наука имеет свои специфические, только ей свойственные аспекты отношений с наукой о методе, завязывает свои неповторимые узлы методологических проблем. Специфика эта опре­деляется объектом данной науки и его сложностью, уровнем развития науки, ее современным состоянием (наличие разрывов в теории или неспособность ответить на запросы практики говорит о необходимо­сти методологической помощи), наконец, тем вкладом, который сама наука делает в общенаучную или философскую методологию. Глав­ное состоит в том, что психология относится к числу наук о человеке, поэтому исходные принципы психологического исследования и его результаты не могут не иметь ярко выраженной мировоззренческой окраски, они часто напрямую связаны с представлением о сущности человека и его отношении к миру.

Другую важнейшую особенность психологического знания, опреде­лявшую его методологическое значение, отметил еще Аристотель (384­322 гг. до н. э.) в первых строчках своего трактата о душе. «Признавая познание делом прекрасным и достойным, но ставя одно знание выше другого либо по степени совершенства, либо по тому, что оно знание о более возвышенном и удивительном, было бы правильно по той и дру­гой причине отвести исследованию о душе одно из первых мест. Дума­ется, что познание души много способствует познанию всякой исти­ны, особенно же познанию природы» [Аристотель, 1976, с. 371]. Зна­чение это определяется тем, что психология способна давать знание о самом процессе познания и его развитии.

В психологии получены данные, позволяющие обосновать необхо­димость методологического знания как некоторого предзнания, без ко­торого вообще невозможна познавательная деятельность коллектив­ного или индивидуального субъекта. Необходимость предварительного знания в той или иной его форме четко зафиксирована уже на уровне чувственного познания и со всей отчетливостью выступает в случае рационального, а тем более собственно научного познания. Призна­ние важнейшей роли такого предзнания автоматически приводит к тре­бованию максимально глубокой рефлексии его, что и составляет пред­мет методологии. Делая вклад в методологическое знание вообще, психология тем более высоко должна оценивать значение методоло­гии для себя самой. Более того, психологи издавна подчеркивают осо­бую ее нужду в помощи со стороны методологии и невозможность выработки ориентиров для построения и развития психологической науки исходя из собственно психологического знания. Сама «возмож­ность психологии как науки есть методологическая проблема прежде всего», — отмечал Л. С. Выготский (1896-1934) в работе «Историче­ский смысл психологического кризиса» [Выготский, 1982а], специаль­но посвященной обсуждению методологических проблем построения научной психологии. «Ни в одной науке нет стольких трудностей, не­разрешимых контроверз, соединения различного в одном, как в психо­логии. Предмет психологии — самый трудный из всего, что есть в мире, наименее поддающийся изучению; способ ее познания должен быть по­лон особых ухищрений, чтобы получить то, чего от него ждут». И далее: «Ни одна наука не представляет такого разнообразия и полноты мето­дологических проблем, таких туго затянутых узлов, неразрешимых про­тиворечий, как наша. Поэтому здесь нельзя сделать ни одного шага, не предприняв тысячу предварительных расчетов и предостережений» [Выготский, 1982а, с. 417-418].

За более чем три четверти века, прошедших с момента написания Л. С. Выготским этой работы (опубликована в 1982 г.), острота сфор­мулированных им проблем не сгладилась. «Ни в одной из научных областей результаты конкретного исследования не зависят в такой сте­пени прямо и непосредственно от исходных методологических посы­лок и используемых методических приемов, как в психологии» [Вы­готский, 1982а, с. 218].

Итак, первая причина особой заинтересованности психологии в ме­тодологических разработках заключается в сложности и многоплано­вости самого предмета исследования, его качественном своеобразии.

Вторая причина заключается в том, что психология накопила огром­ное количество эмпирического материала, который просто невозможно охватить без новых методологических подходов. Обе эти причины тес­но связаны между собой, как и с десятком других, которые можно было бы перечислить, обосновывая особую потребность психологии в мето­дологических ориентирах.

Необходимо также учесть особую ответственность психолога за пуб­ликуемые им результаты и выводы о сущности психического и детер­минантах его развития. Выводы, основанные на неправомерном обоб­щении результатов частных исследований, перенос данных, полученных при изучении животных, на человека, а при изучении больных — на здо­ровых людей и т. п., приводят к циркуляции в общественном сознании идей, искаженно отражающих природу человека и ведущих к отрица­тельным социальным, а иногда и политическим последствиям.

Большая ответственность лежит и на психологах, работающих с людь­ми и участвующих в диагностике и прогнозировании профессиональ­ной пригодности, уровня развития, в постановке клинического диагно­за, в проведении комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы. Работа в этих сферах требует хорошей методологической и методической подготовки.

Следует обратить внимание на широко распространенную и типич­ную именно для психологии методологическую ошибку, заключающу­юся в некритическом заимствовании и использовании подходов и про­цедур (прежде всего тестов), разработанных применительно к людям совсем другой культуры, иной социально-экономической общности.

В первой главе мы кратко изложили существующие представления о методологии, ее задачах, уровнях и функциях. В заключение нужно еще раз предостеречь от рецептурного понимания ее функций. Как на­учная, так и методологическая работа требуют творчества. Методоло­гически корректная работа требует творчества в еще большей степени. Попытки применения психологами новых концептуальных схем, раз­виваемых в современной методологии науки, наталкиваются на двоя­кого рода трудности. Первая трудность связана с наличием у любой та­кой концептуальной схемы определенного числа «степеней свободы». Так, например, среди специалистов в области системного подхода (или системной методологии) ведутся дискуссии относительно его существа, границ применимости, отношения к теории, эмпирии и практике.

Указанные выше трудности не могут быть преодолены механиче­ски, т. е. путем произвольного предпочтения определенной концепту­альной схемы и определенного представления о предмете психологии. Здесь необходимо проведение своего рода экспериментально-методо­логического исследования, или методологического эксперимента, ре­зультаты которого помогли бы уточнить и обосновать как саму мето­дологическую схему, так и представление о предмете психологии.

Методологический эксперимент — проверка в ходе конкретного ис­следования эвристичности и полезности методологического знания того или иного уровня для решения возникшей в науке проблемы (по­знавательной трудности).

Успешное решение поставленной научной задачи с помощью раз­рабатываемой методологии позволяет обосновать последующее при­менение того же методологического знания для решения аналогичных научных проблем.