9.2. Морфологическая и динамическая парадигмы

Дихотомия морфологической и динамической парадигмы относится как к раскрытию возможностей деятельностного подхода в психоло­гии, что было сформулировано А. Г. Асмоловым и В. А. Петровским в их статье [Асмолов, Петровский, 1978], так и к более широкой пробле­ме ориентировки психологических теорий на анализ структурно офор­мленных или динамических компонентов в активности человека. Эта дихотомия является не только более поздней в методологии психоло­гической науки, но и более адресно относимой к компонентам теории, а не используемого метода.

Уже в психологии сознания сложилось противопоставление тео­рий, отстаивающих позиции структуралистского понимания психи­ки (В. Вупдт) и функционального (В. Джеймс). Здесь при общности метода — интроспективного — отличием было выделение того аспекта субъективной реальности, который становился предметом изучения. Вундт следовал морфологической трактовке — но не деятельности, а сознания. Джеймс в своем труде «Принципы психологии» (1890) ввел новые описательные характеристики сознания, позволяющие (ч'о представить как «поток», непрерывное движение, представлен­ное в субъективном опыте каждого человека. Одновременно с идеей "потока сознания» осуществлялась попытка использовать представ­ления эволюционной теории для того, чтобы «понять связь психики с живым организмом, взаимодействующим с окружающей средой» [Ярошевский, Анцыферова, 1974]. Ему удалось опровергнуть точку зрения интеллектуалистов о том, что познание отношений предпо­лагает какие-то особые чистые акты. Сознание как целое включает репрезентации одних предметов как данных в отношении к другим, и в нем можно выделить переживания статических и динамических отношений⁹. Тем самым в теории Джеймса появляются зачатки ди­намического объяснения, связываемого с возникновением системы напряжения. Но у Джеймса этот объяснительный принцип ограни­чен системой внутри сознания. Позже Левин конституирует его для психологического поля¹⁰.

Итак, ориентация авторов на познание структурных составляющих в выделенном предмете изучения, подчиняющих себе его динамику, отличает так называемые морфологические подходы. Ориентация на поиск динамических законов организации психической жизни соот­ветственно отличает теории другого подхода. Сложность, однако, за­ключается в том, что методы психологического исследования не могут быть однозначно разведены на классы, соответствующие той или иной ориентации психологических объяснений. Есть как специально раз­работанные в рамках той или иной парадигмы методы (например, ряд психоаналитических), так и общие (например, те же методы на­блюдения и эксперимента), позволяющие проверять гипотезы «раз­ной объяснительной ориентации».

¹ Ограничения самонаблюдения не дают возможности зафиксировать пере­ходные состояния сознания. Но в целом они задают те «психические оберто­ны» (ореолы), которые как схемы детерминируют движение мысли в опреде­ленных направлениях (даже если человек забыл название предметов).

С морфологической парадигмой авторы введенной дихотомии -«морфологические-динамические» — связывали развитие деятельно­стного подхода. Рассмотрение деятельности как относительно инва­риантной системы, описать которую можно на разных уровнях (мотива, цели, условий осуществления), объединило разных исследователей, рассматривающих свой предмет изучения в заданной системе катего­рий процессуального ее осуществления (деятельность, действие, опе­рация, функциональный блок).

Иные единицы анализа выделяются, согласно А. Асмолову и В. Пет­ровскому, при выдвижении динамической парадигмы в исследова­ниях деятельности. «Единицами, характеризующими движение са­мой деятельности, являются установка, понимаемая как стабилизатор движения в поле исходной ситуации развертывания деятельности, и надситуативная активность» [Асмолов, 2002, с. 255]. Таким образом, переход от морфологической парадигмы к динамической — в рамках общего деятельностного подхода — означает и изменение системы ис­пользуемых базовых понятий, и изменение в понимании раскрывае­мых закономерностей, и изменение в принимаемых постулатах. Так, «постулат сообразности», стоящий за признанием целевой причин­ности в регуляции действия, может вести за собой в теории такие по­следствия, как признание стремление к гомеостазу, прагматизм или гедонизм в регуляции деятельности. В то же время деятельность мо­жет быть понята как преобразующая активность, деятельность «само­изменяемая» (и самопричинная). Цель может пониматься в качестве причины, а может представать и лишь результирующим моментом в процессе целеобразования, на который действуют различным обра­зом внешние, внутренние условия, а главное — движение самой дея­тельности. Активность, в свою очередь, может быть понята как один из моментов развертывания деятельностных структур, но может и выступить в качестве избыточного момента — преодоления ситуатив­ных ограничений и адаптивных побуждений.

Таким образом, изменения в предмете и методах изучения деятель­ности позволяют говорить о различиях в парадигмах как исследователь­ских подходах. И прописка под знаменами деятельностной или иной теории еще не означает способ реализации деятельностного подхода и психологии.