9.6.2. Признаки постнеклассической науки в современных психологических исследованиях

Если неклассические основы теории Л. С. Выготского вызревали и формулировались как новые идеалы научности внутри самой психо­логии, то в конце XX в. развитие нового — постнеклассического — эта­па связано уже не только с развитием собственно психологических теорий, но и с общей логикой становления междисциплинарных иссле­дований, новых форм познания и новых типов теорий, влияния новых философских и культурологических направлений (как вызовов пост­модернизма), включения в научные исследования того, что было не­допустимым в прежнем, классическом идеале рациональности — субъек­тивности исубъектности, ценностей и неопределенности и т. д.

Тип научной рациональности, связываемый с ностнеклассическим этапом развития науки, в психологии стал выражаться не только раз­витием междисциплинарных исследований, но и изменением понима­ния их статуса. Этот новый статус предполагает множественность пред­мета исследования, проблемно определяемого, а не замкнутого в рамках конструктов одной науки. Так, в статье Р. Стернберга и Е. Григоренко это выражено тезисом: «одна проблема» — комплексное исследование силами профессионалов разных наук [Sternberg, Grigorenko, 2001].

Выделение в качестве отдельных областей психологии таких, как психология человеческого бытия, Da-Sein-аналпз, т. е. переход к из­учению подлинно человеческих способов существования, означает перестановку акцентов в ходе развития психологического знания уже с собственно познавательной парадигмы в сторону парадигм экзистен­циальной и герменевтической. Именно позиция Хайдеггера рассмат­ривается как один из методологических вариантов выхода из кризиса (наряду с позицией С. Л. Рубинштейна) в психологии [Завершнева, 2002]. Но постановка человека в центр картины мира не означает от­каза от философской идеи взаимосвязанности бытия и сознания. Так, согласно Хайдегеру, бытийные возможности человека «появляются все­гда только "снаружи" из конкретной исторической ситуации с ее воз­можностями поведения и выбора, с ее отношением к встречному. ...Вме­сто речи о возможностях как конститутивных моментах вот этого бытия лучше говорить об умении-быть, всегда в смысле умения-быть-в-мире» [Хайдеггер, 1992, с. 112].

О- 2394

Переосмысление предмета психологии (и соответствующей логики его изучения) — вторая сторона проблемы возврата психологии в реальный мир, что во многом объясняет новую волну интереса к обсуждению ее методологии. Отказ от постулирования одного предмета и метода, раз­деляемый всеми, — важный шаг в развитии постнеклассического этапа в психологии. Утверждение толерантности по отношению к разным ме­тодологиям — один из аспектов принятия идеи множественности пред­мета психологии и методов ее развития. Уважение других точек зрения и диалогичность (или «презумпция ума» по Мамардашвили) также пред­ставляются неотъемлемыми для культурно-аналитической парадигмы в психологии.

Другая тенденция современного этапа как постнеклассического — диф­ференциация научных проблем, которая приводит к синтезу фундамен­тальных и прикладных исследований, интеграции психологических под­ходов и методического арсенала психологии, развитию комплексных исследовательских программ. О новом этапе развития психологической науки свидетельствует и внимание к новым темам, отражающим ее вклю­ченность в происходящие в мире изменения. Это, например, исследова­ния толерантности, принятия решений, интуиции, смысловых образо­ваний, личностного развития, нового (сетевого) мышления — это все проблемы, которые предполагают выход за пределы «лабораторной пси­хологии», освоение психологией новых реалий изменяющегося мира, а точнее человека в нем.

В методологии психологии необходимость перехода к новым типам представления психологических знаний была осознана даже раньше и параллельно происходившему во многих направлениях развитию пси­хологических теорий. Это было связано с изменением понимания объек­тивности метода психологического исследования. В. П. Зинченко и М. К. Мамардашвили в своей статье 1977 г. стали говорить о субъектно-сти как проявляющейся объективно и о реальности — психологической реальности — как объективно опосредствованной деятельностью и ин­дивидуальной психикой, а не данной некоторому идеальному «Наблю­дателю», «прозрачному», т. е. не изменяющему свойств объекта.

В. Ф. Петренко выделил следующее основание уже случившегося перехода науки к диалогичным формам познания: «...человек и челове­чество меняются и эвлюционируют в реальном времени со скоростью, сопоставимой с процессом познания познающего субъекта, что создает ситуацию, скорее, диалога познающего и познаваемого, в ходе которо­го... происходит взаимное влияние и изменение познаваемого и позна­ющего» [Петренко, 2002, с. 117]. Следующий критерий, который следу­ет из обоснования «конструктивистской парадигмы в психологической науке», — влияние самой науки на мир. Теоретические конструкты стали не столько отражать наблюдаемые реалии, сколько воссоздавать реалии новые (будь то научная идея, миф или идея социального пере­устройства общества). Таким образом, не только культура влияет на раз­витие новых идей, но сами эти идеи, или «теоретические конструкции, предложенные мыслителями и учеными, будучи присвоенными куль­турой, общественным сознанием, становятся теми рельсами, по кото­рым движется история» [Петренко, 2002, с. 118].

Следующее направление изменения картины мира — это идея «кру­говой каузальности», включаемая не в контекст причинной детерми­нации психического (т. е. это не одно из пониманий психологической причинности), а в контекст определения самого бытия понятийным аппаратом и аксеологическим аспектом психологических теорий. Это также новый аспект обоснования той методологической терпимости, представление о которой ввел Фейерабенд.

Идея включения человека в исследовательские схемы и реализа­ция в них потенциальных возможностей человека (как его «опредмечивания») стала основополагающей как для ряда психотехнических практик, так и для обращения психологов к таким методологическим концепциям, суть которых выходит за пределы собственно психологического познания. Изучая человека, психолог помогает ему осуществиться. Само же осуществление человека, реализация возможного в человеке, может пониматься по-разному.

Признак нового типа научности — это также трансформация исследовательских парадигм в связи с поисками компромисса между пониманием специфики психологической причинности и методом, который должен удовлетворять двум взаимоисключающим требованиям: условиям причинного вывода, сформулированным применительно к естественно-научному эксперименту, и новому типу гипотез, предполагающему опосредствованность психологической реальности (активность как признак саморегуляции и т. д.). В этом направлении большую роль сыграло освоение психологами информационных технологий не только в качестве предмета изучения, но и в качестве средства изуче-мия преобразований самой психики [Корнилова, Тихомиров, 1990; Тихомиров, 1993].

Сознательное, а значит, критичное отношение к аксиологическому аспекту любого исследования — тот диапазон развития, который еще только намечается в современной психологии. Шаг от созерцания к конструированию миров психология уже сделала. Является ли целью познания как взаимодействия с миром его изменение — это уже социальный аспект оценки его преобразования.

Наконец, не менее важной, чем проблема метода, при анализе перспектив будущей психологии — в предполагаемом посткризисном пространстве идей и теорий — выступит проблема соотнесения разноуровневых ценностей в самой науке, неоправданно отождествляемая иногда с идеей ценностного отношения к человеку. Должен ли во главе системы ценностей стоять человек с его возможностями и сущностными проявлениями или же основания человеческого бытия и сути человеческой психики необходимо искать вне человека, в расширении круга психологической реальности — эти вопросы еще только ставятся в современной методологии.