5. Римская античность.

Римская античность, особенности её общественно-политической жизни, идеалов и ценностей представляют самостоятельный интерес, а потому требуют отдельного рассмотрения. История Древнего Рима охватывает период с 7 века д.н.э. по 5 век н.э. За это время последовательно сменили друг друга такие формы общественно-политического устройства, как царская власть, аристократическая и демократическая республики, империя, крушение которой в 5 веке ознаменовало начало новой исторической эпохи – эпохи Средневековья в западной части Древнего мира.

Первоначально поселения римлян были организованы по родовому принципу, основу экономической жизни составляло скотоводство и земледелие, население было структурировано и представлено двумя основными группами: патрициями (полноправными римскими гражданами) и плебеями. Борьба плебеев с патрициями привела к тому, что в 6 веке д.н.э. плебеи стали полноправными гражданами, частью «римского народа». В 4 веке д.н.э. самые богатые патриции и плебеи объединились и составили верхушку римского правящего класса – нобилитет.

а) Общественный строй Древнего Рима.

Общественный строй Рима мало чем отличался от общественного строя греческих полисов. Основу общественной жизни составлял принцип: люди не равны друг другу, а раб является не человеком, а вещью. Римское гражданство (как и греческое) приобреталось в случае рождения ребёнка от полноправных граждан, а политическое полноправие наступало по достижению совершеннолетия. Гражданское полноправие (то есть право распоряжения имуществом) наступало после смерти отца. В полном объёме всеми правами пользовались только мужчины, женщины не допускались к участию ни в общественно-политической, ни в экономической жизни. Римским гражданином иногда мог стать и отпущенный на волю раб, но его правоспособность была ограничена. По мере того как Рим начал превращаться из небольшого поселения в столицу огромного государства, состав населения стал пополняться за счёт иностранцев. Как и вольноотпущенники, они могли приобретать права римских граждан за особые заслуги перед государством. С конца 6 века д.н.э. начинается история Римской республики. Усложняется и специализируется структура государственных органов власти, верховным органом управления становится Сенат.

С 4 века д.н.э. начинается слава Рима как могущественной военной державы. Государство ведёт успешные войны на территории Италии. В результате Пунических войн (3 – 2 вв. д.н.э.) Рим, выйдя за пределы Италии, захватил Сицилию, Сардинию, Корсику, территории Карфагена в Северной Африке, предварительно разрушив сам город. Во 2 веке д.н.э. Рим подчинил себе Грецию, что прекратило её самостоятельное существование и развитие. В конце 1 века д.н.э. римские войска захватывают Египет, Иудею, Галлию, часть Британии и ряд других территорий. Началом своей военной славы Рим обязан народному ополчению 7 ‑6 веков д.н.э. По мере завоевания Италии неизбежным стал процесс профессионализации армии, завершившийся к 2 веку д.н.э. при известном политическом деятеле и полководце Марии. С этого времени армия стала не только орудием экспансионистской политики государства, но и наиболее эффективным средством в борьбе политических группировок. Римская армия была построена на началах строгой дисциплины, командир имел право казнить своих солдат и офицеров, его слово было законом. По сути дела именно армия, ставшая самостоятельной политической силой, и её амбициозные предводители (Сулла, Юлий Цезарь, Октавиан Август) покончили с римским республиканским строем. Завоёванные Римом внеиталийские земли стали провинциями. Римская власть на местах беззастенчиво экспроприировала земли, устанавливала тяжёлые налоги, процветало взяточничество и вымогательство римских чиновников. В отношении завоёванных территорий Рим руководствовался принципом «разделяй и властвуй», натравливая один народ на другой и манипулируя общественным сознанием людей. Начиная с 3 – 2 веков д.н.э. основной производительной силой в государстве становятся рабы, их бесперебойное поступление обеспечивают бесконечные войны.

Крушение римской рабовладельческой республики, её демократических институтов происходит в 1 веке д.н.э. и сопровождается смутами, хаосом, гражданской войной и установлением единоличной диктатуры сначала Суллы, а затем Юлия Цезаря. Диктаторы приобретают чрезвычайные полномочия: право произвольного распоряжения жизнью и имуществом граждан, издания законов и упорядочения государственного строя Рима. Монархический режим, опирающийся на сильную армию и разветвлённый государственный аппарат, стал формой государственной власти, способной удерживать господство в условиях антагонистического противостояния бедных и богатых, полноправных и неполноправных, свободных и рабов. В новых исторических условиях Риму пришлось пожертвовать исключительностью положения «римского народа» и допустить к политической власти рабовладельческую верхушку завоёванных провинций. В 3 веке права римских граждан были предоставлены всему населению империи. Между тем экономическое развитие всё более определённо указывало на неэффективность рабского труда, что понуждало владельцев широко предоставлять рабам земельные участки для ведения самостоятельного хозяйства, отчуждая при этом определённую долю произведённого продукта. В этом сложном процессе раб поднимался до положения крепостного человека, а свободный крестьянин опускался до него. Для ремесленников было введено насильственное и потомственное прикрепление к профессии. С 4 века на Римскую империю усиливается натиск варваров. В течение 4 – 5 веков Рим теряет большую часть своих владений. Системный кризис (политической, экономической, социальной, идеологической сфер) завершается в 4 веке разделом империи на Западную (со столицей в Риме) и Восточную (со столицей в Константинополе). Захват в 476 году Рима германцами стал концом античного периода в истории и началом средневековой эпохи.

б) Социальная этика Древнего Рима и

определяющая роль права в её формировании.

Если Древняя Греция дала пример определяющего значения этической мысли в формировании морально-нравственных представлений граждан полиса, то в Древнем Риме эту функцию взяло на себя право. Первая римская кодификация права (Законы 12 таблиц) восходит к середине 5 века д.н.э. От всякого вступающего в ряды граждан требовалось знание законов наизусть. Считалось, что без этого нельзя достойно и полноценно выполнять гражданские обязанности, особенно судейские. Законы 12 таблиц были записью обычного права и касались вопросов собственности, долговых обязательств, семейных отношений, сохраняя пережитки родоплеменного уклада и общинных нравов. Так, при отчуждении вещи (купле-продаже) обязательным было присутствие свидетелей. Они были последним напоминанием о том контроле, который некогда осуществляла община при сделках с землёй, рабами, скотом и.т.д. Крайней суровостью отличалось долговое рабство. По договору займа средством обеспечения являлась такая пережиточная форма, как «мясо и кровь» должника. В случае если заимодавцев было несколько, а задолжавший не мог с ними расплатиться, закон предписывал «разделить тело должника между кредиторами». Однако фактически должника уже не казнили, а продавали в рабство и таким образом компенсировали убытки. Наиболее отчётливо Законы 12 таблиц отражали пласты архаической и полисной морали в вопросах, связанных с семейным правом. С точки зрения общественного сознания эпохи, «нравы отцов» были тем недосягаемым идеалом, на который следовало ориентироваться в жизни. Эталоном для архаического римлянина был «доблестный муж», основным качеством которого была честность. «Доблестный муж» являл пример идеальной личности, поскольку сочетал в себе все мыслимые, с точки зрения древних римлян, добродетели. Он – отец обширного семейства, хозяйственный собственник и землевладелец, жрец семейного культа, храбрый солдат и активный гражданин. «Доблестный муж» выполнял одновременно несколько важных социальных функций: отца семейства и патрона-господина. Стоит ли удивляться, что любая деятельность чад и домочадцев (в том числе и моральная) была ориентирована на деятельность главы семейства и не рассматривалась как что-то индивидуально-ценное. Само понятие «личность» как полноправное во всех отношениях лицо относилось, согласно бытующим архаическим нравам и первой римской кодификации, только к «доблестному мужу». В Законах 12 таблиц патриархальный характер семейных отношений был подчёркнут неограниченной властью домовладыки. Все живущие под крышей его дома являлись членами одной семьи. Коллективно владея имуществом, они не могли распоряжаться им по собственному усмотрению (то есть свободно), это была прерогатива только главы семейства. В соответствии с патриархальными воззрениями под опекой должны были состоять не только совершеннолетние женщины («вследствие присущего им легкомыслия»), но даже отпрыски мужского пола. Последние начинали обладать полной правоспособностью лишь после смерти отца.

Своего расцвета римское право достигает в конце республиканского периода и захватывает первые два-три века существования империи. В это время в юриспруденции получают признание принципы «равенства сторон», «справедливости», «доброй совести». Само право начинают понимать как науку о добром и справедливом (Цельс). В прошлое уходит юридический формализм, связанный в первую очередь с формализацией самого процесса заключения договоров. Если раньше это могло служить поводом его расторжения, уклонения от уплаты причитающегося по договору либо неисполнения одной из сторон оговорённых условий, то теперь руководствоваться надлежало этическим принципом добросовестности и справедливости, относительно чего в эдиктах (специальных правовых документах, издаваемых преторами) устанавливались новые правила, часто расходящиеся с консервативными Законами 12 таблиц.

На определённом этапе развития права место любого лица (римского гражданина, вольноотпущенника, иностранца) занимает абстрактная личность («собственник»), выступающая как субъект правоотношения. Римское право впервые в истории полностью уравняло частных лиц, доведя до логического конца свободу правового самоопределения личности. Развитию римского права способствовали многие обстоятельства, в частности необъятность самой империи, породившей потребность примирения на каком-то уровне различных правовых систем и многих народов, обладавших уникальной ментальностью, специфическими условиями существования и особенностями культурного развития. Теоретическая разработка «права народов» осуществлялась под воздействием доктрин греческой философии. К «праву народов» римские юристы относили вопросы установления рабства и отпущения из рабства, разделения имущества, учреждения торговли, купли-продажи, найма и.т.д. В «праве народов» подчёркивалось, что эти установления вытекают из правоотношений, общих для всех народов (в отличие от специфических особенностей, оговорённых в рамках права данного государства).

Своеобразным итогом развития римского права стали Дигесты Юстиниана, составленные в 6 веке в Византии, уже после фактической гибели Западной Римской империи. В этом документе основные предписания права и морали сводятся к следующему: жить честно, не вредить никому, ближнего не оскорблять, всякому воздавать должное. Дигесты, будучи правовым документом, фиксируют моральный принцип взаимности, понимаемый как безусловный, вне всяких конкретных ограничений (исключением из него является только рабское состояние). «Право, которое кто-либо считает справедливым применять к другому лицу, должно признаваться действительным и для самого себя». Римское право не признаёт действительным то, что совершено под влиянием принуждения или страха. Добрыми и справедливыми могут быть действия, основанные на праве и оправданные им, а также действия, когда субъект права реализует свободу выбора. Этическим содержанием в Дигестах наполнены различные юридические понятия, в том числе понятие «злого умысла» (отождествляемого с корыстным обманом, лукавством и хитростью, которые приносят личную выгоду) и понятие «доброго умысла» (понимаемого как хитрость в отношении врага или неприятеля, а потому являющегося гражданской доблестью). Даже этот небольшой пример свидетельствует о том, что социальная этика Рима, опирающаяся на право, не знала абстрактно-категорических требований. Одному и тому же качеству (хитрости), проявляющемуся в конкретной ситуации, даётся диаметрально-противоположная не только юридическая, но и морально-нравственная оценка. Синкретизм нравственно-правовых оценок в Дигестах касается не только самих деяний, но и переносится на сферу последующего социального отношения к лицам, совершившим проступок, подлежащий общественному осуждению. В Дигестах люди с плохой репутацией, заслуживающие нравственного презрения, выделены в самостоятельный разряд. Это те, кто был с позором уволен из армии (то есть нарушил воинский долг); осуждён за клевету, воровство, грабёж, обман, злой умысел; занимался сводничеством и.т.д. Ни сочувствия, ни сожаления, ни тем более траура не заслуживает тот, «кто осуждён за измену», «действовал для разрушения отечества и для убийства родителей и детей». Насильственное лишение жизни такого человека не только не является преступлением, но, напротив, предполагает награду, в том числе и моральную. Даже в конце античности и право, и гражданская мораль худшим из людей по-прежнему считают изменника, предателя и врага отечества.

Правовые документы тысячелетней истории существования Рима не только обобщают и фиксируют сложившиеся в обществе фактические отношения, но и содержат определённое нравственное мировоззрение, общепринятые оценки тех или иных поступков. Римское право (так же, как и право греческих полисов) даёт пример объективно необходимого поведения, нормирует его, прежде всего в публичной сфере, где отношения «индивид – общество» регулируются государством. Крупнейший русский философ А.Ф. Лосев в своём труде «Эллинистически-римская этика» писал о том, что феномен римского права мог возникнуть только на почве «схематического ощущения социальной жизни». «Только всенародный опыт безличной социальности так рассудочно и с такой беспощадной, с такой нечеловеческой логикой мог воспроизвести живое общение личностей в виде схем, в виде самоочевидных выводов, в образе математически точно решаемых…уравнений». Но когда начинают распадаться прежние нравственные отношения, ограниченные рамками общинного, родоплеменного быта, ориентированные только на «нравы отцов» и стереотипы общественного поведения, зафиксированные в древних кодификациях, активизируется процесс «раздвоения» сознания. Общественное сознание по-прежнему нуждается во внешней (в первую очередь правовой) санкции, в то время как индивидуально-личностное ‑ обосабливается от внешних стереотипов и сторонится публичной сферы. Автономное моральное сознание римлян начинают питать идеи греческой философии (в первую очередь эпикуреизм и стоицизм) и различные религиозные течения, имеющие восточное происхождение (в первую очередь христианство).

в) Римские нравы.

В связи со всем вышесказанным особый интерес представляет трансформация общественных нравов (то есть устойчивых форм социального поведения) древних римлян, связанная с процессом индивидуализации и разрушением общественных стереотипов. В Риме этот процесс протекал необыкновенно бурно под влиянием стремительных перемен в политической, социально-экономической, культурной и других значимых сферах. Превратившись из небольшого военного поселения в столицу огромной державы, Рим стал местом причудливого соединения различных культурных влияний Запада и Востока. Огромные денежные богатства, стекающиеся в Рим со всего мира, очень быстро сделали жизнь праздной как для местной аристократии, так и для толп черни (городского плебса). Сообразно этому обстоятельству постепенно начинают меняться римские нравы. В прошлое уходят представления о таких гражданских и семейных добродетелях, как порядочность, честность, умеренность в потребностях, стремление жить по разумным и справедливым законам, чувство исторической преемственности с предшествующими поколеньями. Отвергнутые ценности, отражённые в «нравах отцов», были порождением локальности исторического бытия Рима царского и раннереспубликанского периодов.

Завоевательная политика открыла римлянам неисчерпаемые интеллектуальные богатства эллинистической (в первую очередь греческой) культуры, суровый Лаций начал знакомиться с утончённой литературой, театром, изобразительным искусством, философией. Но эллинистическая культура принесла на римскую почву не только великое интеллектуально-духовное наследие, но и разрушительные тенденции – религиозно-мифологические культы: восточный культ Кибелы и греческий культ Диониса (Вакха). Культ Вакха очень быстро приобрёл в Риме форму безобразнейших оргий, так что в течение многих лет правительство было вынуждено вести с ним упорную и жестокую борьбу. В Риме (на греческий манер) появились куртизанки, содержание которых стало чуть ли не требованием хорошего тона; постепенно нарастала роскошь в устройстве домов, в одежде, в потребляемой пище. Обычными стали совершенно неизвестные прежде пиры (по греческим образцам) с возлежанием, музыкой, большим количеством яств. В Риме появились дорогие повара, специалисты-булочники, кондитеры (до этого полувоенный быт римлян отличался почти спартанским аскетизмом). Против «разлагающего» влияния греческой культуры выступила римская оппозиция во главе с уже упомянутым Катоном Старшим. Она защищала «нравы предков», превозносила староримский уклад жизни, в котором отсутствовала изнеживающая роскошь. Однако её усилия оказались тщетны. В обществе развивается привычка «убивать время», ничего не делая. Этот своеобразный аналог греческого интеллектуального досуга на римской почве превращается в непрерывное увеселение. Празднества любого масштаба сопровождаются жестокими, кровавыми играми – гладиаторскими боями. Родившиеся из погребального ритуала жертвоприношения в 3 веке д.н.э., они будят низменные инстинкты, распаляют нездоровые человеческие страсти, в силу чего станут любимым развлечением в республиканский и особенно в императорский периоды римской истории. Естественное для человека стремление увеличить своё благосостояние, которое ещё недавно было основано на упорном, ежедневном труде и бережливом отношении к имеющемуся, перешло в уродливые формы: на денежной почве стали совершаться семейные преступления; невиданного размаха достигло как взяточничество власть имущих, так и попрошайничество черни; нормой жизни стала недобросовестность в торговле и подрядах; на брак начали смотреть как на более или менее выгодную финансовую сделку.

К концу 2 ‑ 1 векам д.н.э. римская община как основа общества утрачивает свои позиции, все отрасли государственного управления приходят в хаотический беспорядок, государственные вопросы начинают решаться при помощи грубой силы. Логическим следствием политической нестабильности и расшатывания нравственных основ социального бытия становятся пагубные тенденции в экономике: стремительно разоряется сельское население, массы людей, лишённые каких бы то ни было форм собственности и средств к существованию, стекаются в города в поисках «хлеба и зрелищ». Ощущение беспомощности и бессилия перед неразрешимыми вопросами бытия охватывает общество, но в первую очередь становится проблемой личного, индивидуального отношения к надвигающейся катастрофе. На этой почве получают развитие греческие философские идеи эпохи эллинизма: эпикуреизм (с его проповедью атараксии и иронии) и стоицизм (с утверждением, что жизнь не благо, смерть не зло). Эту особенность самообращённости индивида в эпохи серьёзных общественных кризисов отметил ещё великий немецкий философ Гегель (19 в.). Полагая, как некогда античные философы эпохи классики, государство высшей формой организации социальной жизни и едва ли не единственной возможностью полноценной самореализации личности, он признавал: «Лишь в эпохи, в которые действительность представляет собой пустое, бездуховное и лишённое устоев существование, индивидууму… дозволено бежать от действительности и отступить в область внутренней душевной жизни».

Утвердив мировое владычество, римляне ослабили могущество собственного государства. Терялось то стремление работать, которое прежде было общим. В Италии граждане не платили практически никаких налогов, а основной финансовый гнёт падал на завоёванные территории. Практически полный произвол римских властей в провинциях способствовал ослаблению центральной власти, невиданному личному обогащению наместников, но давал возможность продолжать бесплатную раздачу хлеба для толп плебса в самом Риме. Переход от республики к империи только ухудшил общественную ситуацию. Жители Вечного города превратились в тунеядцев, требующих от правителей «хлеба и зрелищ», а бывшие граждане – в бесправных подданных. В условиях диктаторских режимов начинает стираться грань между свободным и рабом. Потенциальной жертвой доноса становится любой человек. Свидетельства Тацита, Светония, Сенеки и других рисуют печальную картину всеобщей слежки, доносительства и произвола властей. Имена императоров Тиберия, Нерона, Калигулы, Домициана стали нарицательными для обозначения всех мыслимых пороков: свирепой жестокости, ненасытной алчности, изощрённого лицемерия, сексуальной развращённости. Среди всеобщей умственной и нравственной распущенности индивидуальное сознание пытается найти опору в иррациональной сфере – в диких суевериях и чудовищном мистицизме. В первые века новой эры широкое распространение получают тайные культы, сакральное восточное знание и запрещённые обрядовые действа. Внутреннему состоянию населения соответствует внешний облик столицы: ужасающая нищета и запустение соседствуют с неслыханной роскошью. Однако существующая пропасть между богатством и нищетой оказывается лишь номинальной. По нравам и мироотношению между общественными «верхами» и люмпенизированными «низами» нет принципиальной разницы. В равной мере им свойственны праздность, увлечение пустыми ничтожными удовольствиями (в доступном для данного круга лиц виде), малодушное неумение устоять и в несчастии, и перед деньгами; пустое прожигание жизни, лишённое даже намёка на какой-либо смысл; отсутствие необходимости в самоограничении и духовном росте.

История Римского государства и Римского гражданского общества дала один из наиболее впечатляющих и наглядных примеров системного кризиса, важнейшим элементом которого явилась нравственная составляющая. Главной причиной нравственной деградации общества всегда выступал дисбаланс между изменяющимися условиями жизни и сложившейся системой ценностей, тенденциями преемственности и обновления. Когда прежние ценностные ориентиры теряли привлекательность либо в глазах доминирующего общественного класса, либо общества в целом, они вытеснялись новыми, часто разрушительными идеями. Наряду с этим, обычно происходила радикальная переоценка всего и вся, в том числе и представлений о том, что есть достойная личность и положительные нравственные качества. В такие периоды, как правило, возможность влиять на общественную жизнь получали лица с сомнительной репутацией, прежде бывшие нравственными «аутсайдерами». Самым распространённым выражением нравственного кризиса служило ослабление моральной мотивации поведения. В действиях большей части населения начинали преобладать простейшие утилитарные и гедонистические побуждения: материальные интересы полностью вытесняли духовные; рвущиеся ткани социального организма позволяли совершить преступление и не понести наказания; распадался институт семьи, росла проституция; заботе о потомстве начинали предпочитать не обременённое хлопотами существование здесь и сейчас. Последней точкой становилось разрушение родственных отношений, составляющих, начиная с первобытности, глубинную основу нравственности. Затяжной нравственный кризис, в который вступила могущественная Римская империя, отразил все стадии моральной деградации общества. Он продлился много веков и завершился утверждением новой, не гражданской, а сугубо личностной идеи – христианства.

Христианство стало пассивной формой духовно-нравственного протеста против угнетения, бессмысленности и жестокости жизни; новой человекомерной, глобальной в своей сущности этической идеей. Возникнув в среде обездоленных и угнетённых, на периферии римского мира, в восточной провинции Иудее, оно было вторым по времени возникновения после Римского права и первым по значимости обретением человеческого духа на завершающей фазе развития античного гражданского общества. Сформировавшееся во времена императора Тиберия христианство вступило в активную конфронтацию с существующей идеологией уже при императоре Нероне. Сохранились документальные свидетельства, подтверждающие стойкость духа христиан и их готовность к смерти за веру, неизвестные языческому миру. Первые христиане гибли на арене Колизея, их травили дикими зверями, сжигали заживо, превращая в горящие светильники и.т.д. Постепенно христианская идея спасения, любви и милосердия, сострадания и терпения, смирения и кротости настолько овладела умами, что спустя три века после жесточайших гонений стала и государственной идеологией, и государственной религией, и, что особенно важно для нас, основой официальной морали при императоре Константине (4 в.).

Если эпикуреизм и стоицизм позволяли только выработать философски-спокойный взгляд на несовершенства мира и в конечном итоге помогали принять господствующую в мире необходимость, но не предлагали никакой позитивной программы по духовному преодолению существующей реальности, то христианство сумело придать смысл человеческому существованию. Оно наметило перспективу вечной жизни, противопоставило смертную телесность бессмертию души, немощность плоти – величию духа. Идея посмертного воздаяния сделала значимыми повседневные жизненные проявления, связанные в первую очередь с принципами межличностной коммуникации и взаимодействия. Христианство отвело особую роль проблемам духовного роста, нравственного самосовершенствования, выработке моральных принципов на основе свободного, личностно ориентированного выбора между добром и злом, а главное – признало за всеми людьми человеческий статус и человеческое достоинство. Удивительную жизнеспособность христианская идея проявила и после падения в 5 веке Западной Римской империи. Варварские племена, разграбившие и разорившие Рим, сделали её знаменем нарождающейся средневековой идеологии, освятили ею новую сословную общественную структуру, положили в основание теоретической богословской этики и практической морали Европы.