Глава 15

ческое отношение, отвечает Кейнс, которое невозможно свести ни к какому другому; мы постигаем его интуитивно, подобно тому как постигаем импликацию.

В отличие от импликации, однако, отношение вероятности допускает степени. При определенных данных одно заключение может быть «более вероятным», чем другое. Признавая этот факт, некоторые авторы теории вероятности совершили прыжок к заключению, что вероятности всегда должны допускать количественное сравнение. Опять-таки, полагает Кейнс, они сделали общий вывод на основании совершенно нетипичной ситуации — ситуации, когда (как в случае вынимания шаров из урны, где находятся лишь черные и белые шары) альтернативы взаимоисключающи, равновероятны и исчерпывающи. В такого рода случаях вероятность, конечно, поддается количественной оценке; но если смотреть на вещи шире, полагает Кейнс, то ясно, что даже сравнения порядка, а тем более точные количественные формулировки часто совершенно невозможны. Рассмотрим отношение между сериями экспериментов и обобщением; положим, что в случае А эксперименты более многочисленны, в случае В — более разнообразны, а в случае С спектр обобщений более широк. В каких единицах, спрашивает Кейнс, следует сравнивать вероятности обобщения относительно этих разных совокупностей данных?

Согласно теории вероятности Кейнса, имеется тесная связь между вероятностью и индукцией. Сказать, что высказывание получено путем «обоснованной индукции», значит сказать, полагает он, что оно «в высшей степени вероятно». Классическая проблема обоснования индукции превращается поэтому в другую проблему: когда мы вправе утверждать, что обобщение в высшей степени вероятно? Кейнс пытается показать, что любое такое заключение основывается на общем постулате, который он называет «принципом ограниченного разнообразия» и который представляет собой вариант тезиса Милля о «единообразии природы». «Мы можем обосновать метод совершенной аналогии, — пишет он, — и другие индуктивные методы, поскольку они могут быть подведены под принцип ограниченного разнообразия, посредством предположения, что объекты, принадлежащие к полю действия наших обобщений, не имеют бесконечного числа независимых качеств, что, другими словами, их характеристики, сколь бы многочисленными они ни были, составляют группы, скрепляемые неизменными связями, число которых конечно».

Иными словами, индукция обоснованна, поскольку конкретные качества вещей связаны с другими качествами. Последователи Кейнса серьезно сомневались в том, что этот принцип решает проблему «спасения индукции» более эффективно, нежели какой-либо другой.

Из других кембриджских философов, живо интересовавшихся процессами научного мышления, одним из наиболее известных является скромный, но плодовитый автор Ч. Д. Броуд 4. В книге «Научное мышление» (1923) Броуд так оценивает свои способности: «Если у меня вообще есть философские достоинства, то к ним не принадлежит ни созидательная мощь Александера, ни величайшая критическая проницательность Мура, ни (тем более) редчайшее соединение этих качеств с владением математической техникой, характеризующее Витгенштейна и Рассела. В лучшем случае

Некоторые кембриджские философы и «Трактат» Витгенштейна_________

==269

я могу претендовать на более скромное (и все же полезное) умение излагать трудные вещи ясно и не слишком поверхностно». Добавим сюда то, что Рассел написал в рецензии на книгу Броуда «Восприятие, физика и реальность» (1914); «В этой книге нет фундаментальных открытий, но она содержит чрезвычайно справедливые, беспристрастные и тонкие оценки аргументов, выдвинутых другими мыслителями в связи с обсуждаемыми в ней темами». Что можно еще сказать? Мы не можем описать «философию Броуда», поскольку, как он охотно признает, «нет ничего, что соответствовало бы этому описанию». Пересказывать его ясные и добросовестные резюме значило бы попусту тратить время. Поэтому мы ограничимся общим изложением его взглядов на природу философии — отчасти для того, чтобы устранить довольно распространенное неверное понимание, отчасти же потому, что таков простейший способ показать его место в контексте кембриджской философии.

Броуд различает «критическую» и «спекулятивную» философию 5. Критической он считает философию в духе Мура и Рассела; ее целью, согласно Броуду, являются «анализ» основных понятий науки и повседневной жизни — таких, например, как причина, качество, положение, — и перекрестное исследование высказываний, которые лежат в основании каждодневного опыта суждений ученого и обычного человека, таких, как «всякое событие имеет причину» или «природа единообразна». Стало быть, главная движущая интенция Броуда — аналитическая, хотя довольно часто она находит выражение в анализе «второго порядка». Это не столько анализ «понятия материальной вещи», сколько характеристика существующих или возможных представлений о его правильном анализе. Последняя глава книги «Сознание и его место в природе» (1925), где Броуд различает семнадцать возможных теорий, рассматривающих отношения между сознанием и материей, служит совершеннейшим образчиком (или, может быть, лучше сказать — reductio ad absurdum?) этого метода.

И все же, хотя некоторые думают иначе, Броуд не является врагом умозрения. «Если мы не смотрим на мир синоптически, — пишет он, — то наше видение его будет крайне узким»; чисто критическая философия, полагает он, бесплодна и суха. Он хвалит идеалистов, по крайней мере пытающихся объять в единой теории все лучшее, что достигнуто искусством, наукой, религией и социальной теорией. Броуд подвергает критике лишь некоторые разновидности спекулятивной философии.

Во-первых, те, кто считает философию суггестивной, метафоричной, поэтичной по самой ее природе, вряд ли могут рассчитывать на благосклонность Броуда. «Все, что вообще можно сказать, — пишет он, — можно сказать просто и ясно на любом цивилизованном языке или с помощью любой подходящей системы символов».

Во-вторых, он не допускает, что спекулятивная философия сможет когда-либо подняться до высот строгого демонстративного доказательства. По самой своей природе, полагает Броуд, она переменчива, текуча, готова приспособиться к открытиям в науке, к новым путям в искусстве, новым экспериментам в социальной жизни. Она не может a priori определить, что имеет место; свой материал она черпает извне.

К оглавлению

==270