Глава 5. Право и государство 139

ния морального порядка или устанавливающими скорее политичес­кую программу, а не нормы права"¹. Подмена юридического содер­жания нормативно-правовых актов политико-пропагандистским до­стигла апогея после 1917 г., когда декреты стали формой пропа­ганды². В последующем роль права в советском государстве выпол­няли главным образом политические решения, административные распоряжения, приказы и указания, "революционное правосозна­ние"³, а тексты Конституций СССР 1936 и 1977 годов стали пред­метом политического образования и просвещения в учебных заве­дениях, в лекционной пропаганде и т. д. В результате рос автори­тет того, что называлось, но не являлось правом⁴. Само же право расценивалось как нечто декларативное (конституция) либо про­тивостоящее нравственности (отсюда порицание "формализма", при­зывы "судить по совести, а не по закону" и т. п.).

Проблема соблюдения государством им же созданного права существовала на всех этапах истории.

Основным принципом реализации сословного права была за­конопослушность (законопокорность), т. е. сообразность поведения каждого члена общества статусу своего сословия, соблюдение зап­ретов, безоговорочное выполнение приказов власти.

В ряде государств, преимущественно деспотических или само­державных, политико-административный режим состоял не только в детальном правовом регулировании отношений личной и обще­ственной жизни, но и в произвольном вторжении в жизнь низших сословий со стороны чиновников, владельцев вотчин и поместий, военных, жрецов. Законопослушность населения в таких обществах заключалась не только в соблюдении действующих правовых норм, но и в беспрекословном выполнении приказов и распоряжений чи­новников и других лиц, облеченных властью, хотя бы эти приказы и распоряжения предписывали что-то сверх действующего права или даже против права. Как правило, общим оправданием даже наиболее кричащих фактов чиновничьего произвола в случаях, ког­да о них становилось известно высшим (центральным) органам вла­сти, были ссылки на целесообразность актов произвола, их соот-

¹ Давид Рене. Основные правовые системы современности. М., 1988. С 330

² См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 111, 417—418.

³ См.: Туманов В. А. О правовом нигилизме // Сов. государство и пра­во. 1989. № 10. С. 22—26.

⁴ Не случайно официальный День Конституции (5 декабря, 7 октяб­ря и др.) воспринимался населением и средствами массовой информации как праздник, связанный с развитием страны, общества, государства, но не правовой системы. Большинство опрошенных о действующей Консти­туции отзывалось с традиционным уважением, но редко кто мог пояс­нить, в чем именно состоит юридическое (а не только политическое) зна­чение конституционных норм.

140

Сущность права Проблемы теории и философии права

ветствие предполагаемой воле и намерениям носителей высшей власти. Иными словами, чиновничий произвол в кастовых и сослов­ных обществах допускался, если он был видом законопослушности административного сословия.

Однако уже в Древнем мире возникала проблема соответствия управленческой деятельности чиновников праву и законам цент­ральной власти. Эта проблема остро стояла в периоды больших реформ и перестроек, когда возрастала социальная роль законов, декретов, указов, издаваемых центральной властью. Наряду с не­обходимостью идеологического обоснования реформ, взламывающих вековые традиционные устои общества, всегда возникала надобность обеспечить исполнение приказов власти административным аппа­ратом чиновничества, через который осуществлялась основная ра­бота по проведению реформ и перестроек. Так было, например, в период становлении объединенного государства Древнего Китая (III в. до н. э.). Если в предшествующий этому период легисты ("за­конники") теоретически обосновывали и идеологически оправды­вали сильное государство, опирающееся на систему строгих, жесто­ких наказаний, но недооценивали социальную роль чиновничества и его способность разрастись и превратиться в правящее сословие¹, то в процессе проведения реформ для обуздания своеволия раз­росшейся массы чиновников, подчинения ее приказам императора пришлось принимать специальные меры, формулировать дополни­тельные идеологические обоснования². В этом аспекте проблема соотношения права и деятельности государства (должностных лиц) выступала как проблема государственной дисциплины, законопос­лушности чиновничества, подчиненности оперативной государствен­ной работы приказам верховной власти.

Другой аспект той же темы — соответствие закону действий верховного правителя государства. Речь шла не о праве верховно­го правителя изменить действующий закон, отменить его или при­нять другой — это право никем не оспаривалось, обсуждалось толь­ко соблюдение верховным правителем действующего, неотменен­ного закона. Древнекитайские легисты считали такое соблюдение не более чем нравственным долгом правителя, хорошим примером для подражания³.

Радикальней были мысли о соотношении права и государства древнегреческого философа Платона, изложенные в известном трак­тате "Политик". За основу классификации государств Платон взял отношение правителей к праву: "Бывает управление согласное с

¹ См.: Переломов Л. С. Конфуцианство и легизм в политической ис­тории Китая. М., 1981. С. 129.

² См. там же. С 180—181.

³ Там же. С 116—117.

141

Глава 5. Право и государство

законами и противозаконное"¹. Мысль о необходимости подчинить правителей законам содержится и в его книге "Законы"².