Глава 6. Право, мораль, правосознание 185

тился в Царство Божие, а только в том, чтобы он — до времени —— не превратился в ад"¹.

Суждения В. С. Соловьева получили широкое отражение в оте­чественной литературе того времени. С одной стороны, они проти­вопоставлялись учению Л. Н. Толстого, отрицавшего нравственный характер права; с другой стороны, Б. Н. Чичерин замечал, что со­единение Соловьевым правовых и нравственных начал открывает дорогу принудительному насаждению последних. Вторжение вла­сти в область человеколюбия, свободы совести и других начал спо­собно привести, по мнению Чичерина, к иезуетизму, инквизиции и к коммунизму — "идеологии принудительного братства, противо­речащей достоинству человека и приводящей к его полному пора­бощению"². В самом деле: если какая-то часть морали (хотя бы "ми­нимальная") совпадает с правом и поддерживается принуждением, то кто и каким образом устанавливает границы, верхний предел этого "минимума" (тем более, что мораль не поддается количествен­ным измерениям)? Б. Н. Чичерин справедливо замечал опасность теоретической позиции, открывающей верховной власти (государ­ства, партии, церкви) дорогу тотального принуждения во имя нрав­ственности, общего блага, насаждения Царства Божьего.

Дискуссии о соотношении права и нравственности XIX— XX вв. не выходили далеко за пределы сформулированного еще до А. Шопенгауэра сопоставления: право требует никому не вре­дить (neminem laede), нравственность, сверх того — всем, сколько можешь, помогать (omnes, quantum potes, juva). Оба требования со­держатся в Золотом правиле.

Немецкими философами XVII—XVIII вв. было замечено, что Золотое правило в его положительной форме (делай другим то, что хочешь, чтобы тебе делали) соответствует принципам морали, зо­вущей к человеколюбию и благодеяниям, а в форме отрицатель­ной (не делай другим того, чего ты не хочешь, чтобы делали тебе) выражает сущность права, обеспечивающего безопасность.

В этих смыслах на Золотое правило ссылались и сторонники упорядочения и совершенствования правовой системы³, и, наобо-

¹ Соловьев В. С. Указ. соч. С. 454, 458.

² Кистяковский Б. А. Философия и социология права. СПб, 1998. С. 223—223; История философии права. СПб, 1998. С. 444—446; Поля­ков А. В. Либеральный консерватизм Б. Н. Чичерина // Правоведение. 1993. № 5. С. 83.

³ Правило "не делай другому того, чего ты не желал бы, чтобы было сделано по отношению к тебе" английский философ Т. Гоббс считал осно­вой естественного права, из которого вытекают все человеческие зако­ны (см.: Гоббс Томас. Сочинения в двух томах. Т. 2. М., 1991. С. 122).

Российский государственный деятель и либеральный мыслитель М. М. Сперанский писал: "Все постановления, коими государство управ­ляется, составляют неразрывную связь последствий, из одного начала ис-

7 — 6513

186 Сущность права. Проблемы теории и философии права

рот, принципиальные противники права, призывавшие заменить его системой моральных норм¹.

Однако в современной научной литературе по этике Золотое правило (в обоих его вариантах) упоминается преимущественно только как категория массового обыденного морального, правового или религиозного сознания. Суть дела в том, что это правило со­держит субъективный, всеми понимаемый по-разному элемент: "желание" ("хотение"). Не станет ли то, что я считаю благодеяни­ем (потому что оно мне нравится), "медвежьей услугой" другому лицу, если то, что я для него делаю, не соответствует и даже про­тиворечит его желаниям? Не оборачивается ли такое нежелатель­ное добро злом для того, кому оно оказывается? Эту опасность четко осознавал И. Кант, утверждавший, что никто не может принудить другого быть счастливым так, как он представляет себе благопо­лучие других людей (см. гл. 2).

Именно уважение к разнообразию характеров, стремлений, желаний различных людей² предопределило так называемый фор­мализм категорических императивов Канта, в которых, тем не ме­нее,'воплощены идея всеобщей связи человека с другими людьми (первый категорический императив) и идея высокого достоинства личности (второй категорический императив). "Поступай так, — писал Кант, — чтобы ты всегда относился к человечеству и в сво­ем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству"³.

Не менее важно и то, что Золотое правило способно обусло­вить поведение человека его сиюминутными желаниями. Поступок, сообразный предполагаемому желанию других, может быть оста­новлен мысленной уверткой-оговоркой: "Сейчас я не хочу так де­лать, наверное и они не хотят, чтобы я так поступил". Уязвимость Золотого правила состоит в том, что по своей формулировке оно ставит моральное поведение в зависимость от субъективных пред­положений о желаниях других людей и от собственных меняющихся желаний.

текающих. Начало сие весьма просто: не делай другому того, чего не желаешь себе" (Сперанский М. М. Проекты и записки. М., 1961. С. 175).

¹ Идеолог анархо-коммунизма П. А. Кропоткин утверждал, что ос­новным началом анархизма, т. е. равенства, является правило: "Поступай в отношении других так, как ты хотел бы, чтобы и другие поступали с тобой в аналогичных случаях". См.: Кропоткин П. Нравственные начала анархизма. М., б/г. С. 32, 34—35, 57.

² В работе "Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском пла­не" Кант писал: "Из столь кривого дерева, из какого сделан человек, не может быть вытесано ничего совершенно прямого. Природа избрала для нас лишь [путь] приближения к этой идее" (Кант Иммануил. Сочинения на немецком и русском языках. Т. I. M., 1994. С. 99).

³ Кант Иммануил. Сочинения в шести томах. Т. 4. Ч. I. M., 1966. С. 270.

187

Глава 6. Право, мораль, правосознание

Заслуга Канта — в обосновании того, что человек должен по­ступать нравственно независимо от собственных страстей и сию­минутных желаний. В этом суть нравственного долга как мотива поведения, обусловливающего необходимость морального поступ­ка. Кант признает, что нравственный долг состоит в том, чтобы совершать добродеяния; но добро он определяет через нравствен­ный долг.

Сложность соотношения категорий добра (добродеяния) и нрав­ственного долга породила разнообразные направления этики и обус­ловила ее деление на деонтологию (наука о должном) и аксиоло-гию (учение о ценностях, о добре и зле). Деонтология изучает нрав­ственные предписания, обязанности, моральные нормы, заповеди, соотношение между должным и фактически существующим. Основ­ные проблемы аксиологии — источник понятий добра и зла, идеа­лов, представлений о справедливости и счастье, понятие достоин­ства личности, нравственные оценки ее поступков и общественных институтов. Аксиологии в значительно большей мере, чем деонто­логии, присущи идеологические, психологические, религиозные мо­тивы, поскольку она ориентирована на сопоставление обществен­ных отношений и явлений с идеалами, социальными, природными и иными целями.

Деонтологической этике соответствует в правоведении учение о правовой норме и ее структуре, о системности права, о соотно­шении абстрактного и конкретного в правовых нормах и отноше­ниях, об отраслевом делении права, о формальной определенности правовых норм, о соподчиненности различных источников права по их юридической силе и др. Эти проблемы изучаются преимуще­ственно тем направлением правоведения, которое именуется нор­мативно-позитивным.

Предпринимались попытки аксиологического подхода к пра­ву. Поскольку проблемы права и морали сближаются там, где речь идет о соотношении и духовных связях личности и общества, о на­правлении индивидуальной и общественной деятельности к каким-либо целям, идеалам, благим свершениям, ставился вопрос о "цен­ности права".

В советской литературе внимание к проблеме социальной цен­ности права было привлечено С. С. Алексеевым¹. В процессе об­суждения его книги вскоре было замечено, что, рассматривая пра­во как средство осуществления государственных функций и поли­тики правящей партии, автор практически отождествил понятия "ценность" и "полезность". Резонно отмечалось, что содержание книги не изменилось бы, если в названии и тексте слова "ценность права" были бы заменены словами "роль", "функции", "эффектив-

¹ См.: Алексеев С. С. Социальная ценность права в советском обще­стве. М., 1971.

188 Сущность права. Проблемы теории и философии права

ность правовых норм", тем более, что право рассматривалось как "орудие государства", "одно из орудий государственной власти".

При таком подходе исследование "ценности права" успешно вытеснялось изучением эффективности правовых норм¹. Попытки отдельных авторов отстоять и развить ту же идею "ценности" (тож­дественной полезности) вызвали еще большие нарекания². Не при­вела к заметному успеху и попытка сконструировать промежуточ­ное понятие "инструментальная ценность" правовых норм. Не слу­чайно научной общественностью была сочувственно встречена ан­нотированная в ИНИОН статья болгарского ученого В. Вылкано-ва³, отметившего ряд отрицательных черт права и связанных с правом побочных явлений. Право как система норм имеет тенден­цию к нарастающему расширению, поскольку каждая правовая норма, решая одни вопросы, порождает другие вопросы, для ре­шения которых требуются новые правовые нормы. Чрезмерное рас­ширение сферы действия права и связанного с ним государствен­ного принуждения ведет к обесценению последнего (слишком час­тая и повсеместная угроза теряет силу) и к тому, что "гипертро­фированное право" оказывается не в состоянии реализоваться (не­постижимость чрезмерно обширной правовой информации ведет к тому, что следуют не нормам права, а собственным представлениям о добре и зле). Как и всякий внешний регулятор, право порождает отчужденное к нему отношение, конформизм, снижает чувство лич­ной ответственности, унифицирует людей. Оно противопоставляет людей как истцов и ответчиков, управомоченных и обязанных. Куль­тивируя государственное принуждение, право культивирует при­нуждение вообще. Существование права — "декларация бессилия морали", гласное и официальное признание того, что мораль не способна урегулировать отношения между людьми. В заключение автор отмечает, что право является средством регулирования об­щественных отношений, имеющим исключительно высокую соци­альную полезность и безусловно необходимым на нынешнем этапе развития общества. Задача законодателя и всего общества состоит в том, чтобы, не забывая о некоторых отрицательных сторонах правового регулирования, искать условия его оптимальной дей-

¹ См.: Никитинский В. И. Эффективность норм трудового права. М., 1971; Кудрявцев В. Н., Никитинский В. И., Самощенко И. С., Глазы-рин В. В. Эффективность правовых норм. М., 1980.

² Так, ценность права обосновывалась, в частности, тем, что каж­дая правовая норма является оценкой, а некоторые нормы, сверх того, содержат оценочные понятия (см.: Рабинович П. М. Социалистическое пра­во как ценность. Львов, 1985. С. 17, 27 и след.).

³ См.: Вълканов В. Някои противоречия в правото // Философска мисъл. София, 1980. Кн. 3, год 29. С. 46—56.

⁴ См.- Там же. С. 56.

_1

189

Глава 6. Право, мораль, правосознание

Правовые нормы необходимы, многие из них полезны, эффек­тивны, справедливы; однако еще древние не без оснований утвер­ждали: summum jus, summa injuria (чрезмерно точное следование праву порождает наивысшую несправедливость). Проблема ценно­сти правовых норм усложняется еще и тем, что ценность не явля­ется общепринятым масштабом, ибо зависит от идеологии. Как за­мечают современные исследователи, "в любом обществе существует определенный конфликт ценностей, и выбор между ними соверша­ется в сфере права и морали"¹.

Мораль не лучше права, а право не хуже морали. Они — раз­ные. В отличие от морали право дает возможность на насилия зло­вредных людей ответить силой государственного принуждения, за зло воздать злом, к чему мораль неспособна. С помощью права мож­но заключать договоры с незнакомыми людьми, даже с лицами со­мнительной репутации, обеспечив исполнение обязательств зало­гом, неустойкой и другими правовыми средствами. Многовековые моральные сентенции о духовном равенстве людей право перевело в область практических жизненных отношений, в правопорядок гражданского общества. Моральные призывы к благотворительно­сти и помощи нуждающимся право переводит в систему социальных прав личности, содействуя социализации гражданского общества.

Право грубее и злее морали, оно чаще подвержено злоупот­реблениям, особенно власть имущих, составляющих законы и при­меняющих их на практике. Но мораль, при всей ее духовности и эстетической красоте, практически не в силах обуздать злых, по­рочных и бессовестных, вредящих другим людям.

Ни право, ни мораль не воплощают сверхъестественную волю или космический замысел природы². Будь так, они были бы гораз­до совершеннее. Они — человеческое творение и несут на себе бес­численные отпечатки слабости человеческой природы, преоблада­ния чувств над разумом, несовершенства общества, неумелости за­конодателей, недостатков государственного строя. Но именно по­этому они более подходят для повседневного человеческого бытия, чем, скажем, химически чистая гармония Космоса или математи­чески безупречное Божественное Провидение.

Право и мораль по-разному стремятся социализировать лич­ность, подавляя природную агрессивность, умеряя эгоистические инстинкты и страсти, побуждающие людей к деяниям, опасным и вредным для других людей и данного общества. Эти страсти и ин­стинкты остры в любом социально неоднородном обществе, особенно

¹ Сурия Пракаш Синха. Юриспруденция. Философия права. Краткий курс. М., 1996. С. 283.

² См.: Алексеев С. С. Право: азбука — теория — философия. Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 430 и след., 668 и след.

190 Сущность права. Проблемы теории и философии права

в таком, которое разделено на антагонистические классы. Здесь уме­стно напомнить слова Ф. Энгельса о государстве и причинах его возникновения: "А чтобы эти противоположности, классы с проти­воречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общество в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала в границах "порядка"¹.

Право определяет, поддерживает и регулирует внешний по­рядок; мораль формирует социальные качества личности. Монопо­лизировав принуждение в руках государства, право сдерживает зловредных людей угрозой его применения. Мораль воспитывает чувство милосердия, устойчивость от соблазнов, от преобладания чувств над разумом, от безволия.

Однако мораль не зовет к смирению, всепрощению, непротив­лению злу. Обязанностью нравственного человека является защи­та угнетенных и немощных, нетерпимость к аморальным деяниям и противодействие им. Законное право необходимой обороны осно­вано на моральной обязанности самозащиты и защиты слабых от преступного нападения. Это, однако, единственное основание пра­вомерного применения силы для выполнения морального долга. Во всех других ситуациях моральное воздействие и порицание исклю­чают физическое принуждение, рукоприкладство и даже словес­ные оскорбления в форме, запрещенной уголовным законом. Выс­шая мера морального наказания — бойкот, всеобщее отстранение от безнравственного человека, моральный запрет общаться с амо­ральной личностью.

Моральное оправдание права в цивилизованных странах — в том, что на праве лежит главная тяжесть защиты общества от вред­ных и опасных деяний лиц, пренебрегающих правами и интереса­ми других людей и общества в целом. Поэтому право, в котором сосредоточено и монополизировано государственное принуждение, запрещает и карает преступления против общественной нравствен­ности, т. е. аморальные деяния, вызывающие такое всеобщее воз­мущение, что они могут стать причиной самосуда и самочинной расправы.

"...Существование общества зависит не от совершенства не­которых, а от безопасности всех, — писал В. С. Соловьев. — Эта безопасность, не обеспеченная законом нравственным самим по себе, который не существует для людей с преобладающими противооб­щественными инстинктами, ограждается законом принудительным, который имеет действительную силу и для них"².

¹ Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государ­ства. М., 1938. С. 163.

² Соловьев В. С. Указ. соч. С. 456

191

Глава 6. Право, мораль, правосознание

Отличие права от морали состоит и в том, что правовое регу­лирование действий и отношений возможно лишь там, где объек­тивно существует доказуемость конкретных деяний и исполнимость правоотношений средствами юридического процесса. Поэтому оно оценивает только действия людей, обращаясь к изучению мотивов этих действий лишь тогда, когда мотивы доказуемы и влияют на юридическую квалификацию самих действий или их последствий (убийство из корысти, убийство из сострадания). Для морали мо­тивы поступков имеют первостепенное значение; этика считает, что внешне-нравственное поведение не соответствует морали, если его стимулами являются аморальные побуждения (карьеризм, стяжа­тельство, лицемерие и т. п.).

С правом связаны социальные ожидания, опирающиеся на предположения о стабильности правовых норм и надежды на бес­перебойность их реализации.

Социальные ожидания, связанные с моралью, основаны на нравственном облике лица, с которым общаешься, на его мораль­ной репутации, на репутации его ближайшего окружения¹.

В стабильном обществе нравственный человек — человек по­рядочный, т. е. человек надежный, неизменный в своих положи­тельных качествах, верный своим обещаниям, противник обманов, склок, злодеяний. Разумеется, в критические периоды острой борьбы народа с тиранической властью или с преступными сообществами порядочность требует участия в этой борьбе или помощи ей. Кро­ме того, как отмечено выше, в странах, задавленных террором и беспросветным принуждением, мораль деформируется и зовет к уходу во внутренний мир. В таких странах порядочность сводится к отстранению от участия в делах тиранической власти, попираю­щей право.

Нравственному человеку легче следовать Золотому правилу в обществе стабильного права и законности. Право и мораль напрямую связаны более всего через отрицательную оценку правонарушений. Объективная сторона ряда правонарушений не имеет моральной оценки; таковы, например, несанкционированное изготовление го­сударственного пробирного клейма, совершение сделки, связанной с жемчугом, нарушение правил эксплуатации ЭВМ, повреждение транспортного средства. Однако названные и другие составы дея­ний, запрещенных современным уголовным правом, содержат мо­тивы, осуждаемые моралью (обман, корыстные цели, пренебрежи­тельное или легкомысленное отношение к жизни, здоровью и иным

¹ В трудах Макса Вебера показана роль протестантской этики в раз­витии капитализма в Западной Европе и США в том отношении, что при­надлежность к определенным сектам расценивалась как надежная гаран­тия честного выполнения любого, даже устно заключенного договора (см.: Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 273 и след.).

192

Сущность права. Проблемы теории и философии права

интересам других людей). Хотя, по справедливому замечанию Г. Ф. Шершеневича, чувство законности (родственное совести) в мень­шей степени, чем моральные качества, свойственно людям и, во всяком случае, не передается по наследству¹, в современном обще­стве правонарушение редко находит моральную поддержку и одоб­рение окружающих и почти всегда порицается как проявление не­добрых чувств, страстей или опасного неосмотрительства.

Особенную роль в правовом и моральном сознании стабильно­го общества играют нравы. Нравы — это нормы повседневного по­ведения, сложившиеся на основе морали, традиций и других соци­альных норм, исполнение которых стало привычным. Нравы пред­ставляют собой институционализацию моральных норм, результат их укоренения в психологию и образ жизни общества.

В истории политической и правовой мысли неоднократно от­мечалась зависимость законодательства от морального сознания общества, особенно от состояния нравов.

Следуя мысли Тацита — "в наиболее испорченном государ­стве наибольшее количество законов", — Томас Мор писал об иде­альном обществе-государстве Утопия и образе жизни его граждан: "Законов у них очень мало, да для народа с подобными учрежде­ниями и достаточно весьма немногих"². "У народа с хорошими нра­вами, — также замечал Ш. Монтескье, — законы отличаются про­стотой"³. Многократно подчеркивалось, что в обществе с высоким уровнем морального сознания многие законы и их изучение вооб­ще не нужны, и, наоборот, падение общественной нравственности порождает надобность в обширном и продуманном законодатель­стве: "К чему знание законов, — писал современник Т. Мора Эразм Роттердамский, — при отсутствии дурных нравов, от которых, — в том нет сомнения, — родились хорошие законы?"⁴

В связи с этой закономерностью ряд буржуазных правоведов XIX века утверждали, что основой общественного порядка явля­ются моральные обязанности и запреты, а право лишь снабжает наиболее важные из них государственной санкцией. Именно такой точке зрения соответствует представление, что нормы права адре­сованы не гражданам, а органам государства, на которые возло­жена обязанность решать споры и применять предусмотренные правом меры в случаях нарушения моральных и других культур­ных норм⁵. Эта точка зрения, связанная и с представлением о пра­ве как "минимуме нравственности", явно не соответствовала ре-

¹ См.: Шершеневич Г. Ф. Общая теория права Учебное пособие (по изданию 1910—1912 гг.) Т. 1. С 247—248. С. 157.

² Мор Томас Утопия. М., 1953 С. 176, 287.

³ Монтескье Ш. Избранные произведения. М, 1955 С. 422.

⁴ Эразм Роттердамский. Похвала глупости. М., 1960. С 42. ⁶ См. Шершеневич Г. Ф. Общая теория права Учебное пособие (по изданию 1910—1912 гг.) Т. 2 М., 1995. С 210 и след.

193

Глава 6. Право, мораль, правосознание

альному соотношению буржуазного права и общественной морали XIX века, существенно нарушенной и расколотой развитием пер­вобытного капитализма. В теоретическом плане данная точка зре­ния противоречила понятию "системность права" (см. гл. 3), а так­же, как отмечено, действительному соотношению права и морали.

Вместе с тем изложенные теоретические позиции отражают по меньшей мере два важных аспекта соотношения права и морали.

Во-первых, социальная роль права (создание "замиренной сре­ды", поддержание общественного порядка) резко возрастает в пе­риоды падения общественной нравственности, морального разло­жения общества из-за сословных, классовых, религиозных или на­циональных распрей, разгула эгоизма, индивидуализма, стяжатель­ства, групповых, церковных и партийных страстей, разрывающих общественное единство. Право как "суррогат морали" или ее необ­ходимое дополнение вынужденно расширяет сферу своего действия и строгость санкций. Такие периоды не могут длиться бесконечно долго, поскольку они завершаются либо заменой одного обществен­ного строя (и права) другим, либо укоренением новых нравов на основе совершенствования данного общества.

Во-вторых, давно замечено, что лица, хорошо воспитанные в моральном отношении, гораздо реже других совершают проступки и преступления, затевают споры и судебные тяжбы. Это действи­тельно реальная, стабильная и постоянная сторона соотношения права и морали.

В процессе преподавания современной общей теории права ряду лиц со средним или высшим образованием (студентам или слушателям вузов) задавался вопрос: какое правомерное поведе­ние предпочтительней с социальной точки зрения: 1) человек хо­рошо знает право и не нарушает его, потому что боится санкций, ответственности, наказания; 2) человек хорошо знает право, при­знает его ценность, относится к праву с глубоким уважением; 3) человек мало знает о праве, но не совершает правонарушений потому, что хорошо воспитан в духе нравственных норм и прин­ципов.

Первый вариант (правомерное поведение из-за страха нака­зания) порицался почти всеми опрошенными. Большая часть одоб­рила третий вариант (правомерное поведение, обусловленное нрав­ственными качествами личности). Те, кто одобрил второй вариант (правомерное поведение, обусловленное хорошим знанием права и уважением к нему), после просьбы обосновать это мнение поясни­ли, что они имели в виду не столько граждан, т. е. частных лиц, сколько государственных служащих, должностных лиц (для кото­рых, добавили некоторые, неплох и первый вариант).

В современном цивилизованном государстве взаимодействие права и морали осуществляется не на митингах, клеймящих дей­ствительных или мнимых правонарушителей, не на партийных или

194

Сущность права Проблемы теории и философии права

религиозных собраниях, обсуждающих и осуждающих моральный облик правонарушителя, а в повседневном поведении людей, в их уважительном отношении к другим людям. Правомерное поведе­ние — следствие знания и понимания членами общества Золотого правила морали.

Это, однако, возможно лишь при том непременном условии, что содержание самого права не противоречит общепризнанным элементарным нормам морали. Как отмечено, авторитетность пра­ва относится к его сущностным качествам. Право, в какой-то час­ти противоречащее моральным устоям общества, постоянно нару­шается, обходится, не соблюдается, требует обеспечения его норм чрезмерно строгими санкциями. Ответственность за авторитетность права лежит на законодателе, государственная воля которого оп­ределяет содержание правовых норм.

Многовековой опыт законотворчества научил законодателей не навязывать обществу правовых норм, порождающих всеобщий мо­ральный протест, или, по крайней мере, не настаивать на соблю­дении этих норм, попустительствовать их нарушению. Длительные религиозные войны и кровавые конфликты вынудили большинство государств провозгласить свободу совести, отказавшись от юриди­чески обязательных государственных религий.

Лицемерное перетолкование моральной заповеди "не убей" ("не убей, но если государство прикажет — по закону — убей") посте­пенно сменяется отменой смертной казни, а также провозглаше­нием (в ряде стран — осуществлением) права на замену обязатель­ной военной службы альтернативной гражданской службой.

При развитии законодательства принято учитывать критерии справедливости или несправедливости правовых норм. Если в ин­дивидуальных спорах (в суде, в других государственных органах) одна и та же норма, относящаяся к спорному делу, может по-раз­ному оцениваться сторонами спора о праве, то в моральном созна­нии общества действующие правовые нормы нередко получают об­щепризнанную оценку, выраженную в общественном мнении. В на­шей стране, например, порицались как несправедливые действо­вавшие в советское время правовые нормы об ограничении прав внебрачных детей, о чрезмерно суровых наказаниях за мелкие хи­щения, о ряде необоснованных привилегий должностных лиц. В де­мократическом обществе и государстве массовое моральное созна­ние имеет возможность влиять на законодательную власть, доби­ваясь изменения или отмены правовых норм, противоречащих об­щественному мнению.

Однако моральное сознание общества, оценивающее закон, неспособно определить содержание лучшего закона, поскольку мо­ральные критерии для этого недостаточны. Прямая и тесная связь права с системой социальных норм осуществляется через право­сознание.

195

Глава 6. Право, мораль, правосознание