2. «Слово о законе и благодати» митрополита иллариона

Одним из центров книжности, политической и философской мысли на Руси стал Киево-Печерский монастырь, где творили «Ярославовы книжники». Стремясь к укреплению независимости Руси от Византии, Ярослав Мудрый без ведома Константинополь­ского патриарха собором русских епископов утвердил митрополи­том епископа Иллариона из Киево-Печерского монастыря. Летопи­сец в «Повести временных лет», зафиксировав это знаменательное событие 1051 г., снабдил лаконичной характеристикой первого ки­евского митрополита: «Ларион муж благ, книжный и постник». Именно ему принадлежит первый на Руси религиозно-полити­ческий трактат «Слово о Законе и Благодати». Какие же полити­ко-правовые проблемы содержит это известное политическое про­изведение?

В начале произведения Илларион излагает свое толкование за­кона, благодати и истины. Закон тут — теологическое и юридиче­ское понятие, содержание которого меняется в Новом Завете. «За­кон, через Моисея данный» — символ Ветхого Завета, иудаизма. Он сурово регламентировал жизнь иудеев и в его понятие тут вложен смысл узконациональной правовой нормы. Новозаветный закон Илларион трактует как средство преодоления пороков людей, при-

80

общения к «благодати и истине». Им человечество спасается от «ражды и взаимоуничтожения, оно как «сосуд поганый», омывается «буд^{то В}°Д°^И» законом», чтобы вместить «молоко благодати». Итак, V Иллариона законопослушание, нравственность поведения — усло­вие, путь познания благодати и истины. Он напоминает слова Бога в Библии: «не нарушить пришел я, но исполнить».

Ветхозаветный и новозаветный законы, закон и благодать в «Слове» олицетворяют библейские рабыня Агарь и свободная Сара: «Рабыня когда-то, потом свободная». Это — прогресс человечества: от Ветхого Завета к Новому, от рабства — к свободе, которой до­стигли многие народы, принявшие христианство и познавшие «бла­годать и истину». Тот, кто живет в соответствии с христианскими нормами Нового Завета, уже не нуждается в регулятивном дей­ствии закона, ибо избавился от пороков и нравственное совершен­ство позволяет ему свободно реализовать свою волю. Таким обра­зом, закон и благодать различаются как по цели, содержанию, так и по действию во времени. У Иллариона закон — предтеча, условие благодати и истины, истинного христианства. Приняв христианство, считает Илларион, народы перешли от рабства к свободе, замене за­кона (иудаизма) благодатью и истиной (христианством).

«Слово о Законе и Благодати» утверждает идею равноправия всех народов: «Вера благодатная на все народы распространилась и до нашего народа русского дошла». Время богоизбранности одного народа прошло, теперь народы «малые и великие славят Бога». Принятие Русью христианства, по мнению Иллариона, положило конец «идольскому мраку», «служению бесам», т.е. язычеству. Рус­ский народ стал вровень с другими христианскими народами как равноправный и не нуждается ни в чьей опеке, в т.ч. Византии. Русская земля — могучая и знатная держава, «она ведома и слыши­ма есть всеми четырьми концы земли».

В следующей части «Слова» Илларион славит великого князя Владимира — крестителя Руси. Все страны, города и люди почита­ют и славят своих учителей. «Похвалим же и мы... нашего учителя и наставника, великого... Володимира, внука древнего Игоря, сына же славного Святослава...» В трактате утверждается законность власти великого князя, благородство его происхождения — «слав­ный от славных народился, благородный от благородных». Он на­зван «самодержцем земли своей». Очевидно, что автор «Слова» вы­ступает за легитимность великокняжеской власти, ее династиче­ский характер и централизм управления в государстве.

Покрестив Русь, Владимир совершил, по мнению Иллариона,

♦подвиг благоверья». В «Слове» выделяются такие благотворные

^его последствия: во-первых, великий князь повелел «быть всем

ристианами — незнатным и знатным, рабам и свободным, юным и

^аРым, боярам и простолюдинам, богатым и бедным». Таким обра-

' У^твеРЖдается христианское равенство людей. Во-вторых, «не

81

было ни одного, кто воспротивился б его повелению», — пишет ав тор. Очевидно для Иллариона представлялось важным единство «благоверья» с властью, ее силой. Ибо, «кто не по доброй воле кре­стился», то из-за страха. Князь добился, по мнению Иллариона, рази­тельных перемен: покончил с язычеством, избавил подданных от «идольского обмана», они зажили в вере.

Единовластие с точки зрения древнерусского мыслителя слу­жит опорой христианской вере, которая, в свою очередь, неразлучна с единовластием. Решая острый для Средневековья вопрос о при­оритете власти в государстве, автор «Слова» сравнивает великого князя с римским императором Константином, который на Никей-ском соборе оформил союз между императорской властью и церко­вью. Ибо и Владимир почитал служителей Господа, часто советовал­ся с «отцами-епископами», как среди людей, только что принявших веру, закон устанавливать. Источник верховной власти в государ­стве мыслитель видит в божественной воле, называет Владимира «причастником Божественного царства». Илларион — за союз, со­гласие светской и духовной властей. Он — сторонник их общей законодательной работы.

Решая вопрос о приоритете власти в государстве в пользу «само­держца» в союзе с церковью, Илларион дает ответы и на другие, не менее актуальные политические вопросы. По его мнению, великий киевский князь ответственен и перед Богом, и перед людьми. Он обязан отвечать перед Богом «за труд паствы людей его», обеспечи­вать мир в государстве («ратни прогони, мир утверди, страну укро­ти») и хорошее управление («глады — угобзи (т.е. прекрати — Г.Д.), ... бояре умудри, грады рассели»). Строки «Слова» звучат тут как главные пункты политической программы для киевских князей. Илларион утверждает: Владимир — образец для киевских князей. Он — «честен муж», «в правду облачен, крепостью препоясан, в исти­ну обут, разумом увенчан и милосердием, как гривной и золотым украшением красуется». Иными словами, разум и сила, управление «по правде», т.е. по закону, милосердие и справедливость к поддан­ным — необходимые качества верховной власти. В «Слове» не­однократно подчеркивается: князь был славен многочисленными милостынями, поразительной щедростью для бедных и сирот, боль­ных и должников, вдов и всех, кто нуждался в помощи. Такой ак­цент на социальном аспекте власти был присущ киевским мысли­телям-книжникам.

В завершающей части «Слова о Законе и Благодати» снова под­черкивается божественное происхождение самодержавной власти, ибо наследника Владимира Великого — Ярослава Мудрого «Гос­подь сделал наследником твоего владения». Для Иллариона, оче­видно важно утверждение не столько божественной природы влас­ти вообще, сколько для религиозного обоснования легитимности ее наследования как блага для Руси. Автор «Слова» восхваляет своего

82

современника князя Ярослава: он не нарушает твоих (т.е. Влади­мира) уставов, но укрепляет, не растрачивает кладов твоего благове-_ьЯ но еще более приумножает, не говорит, но действует. Итак, Ил­ларион считает Ярослава достойным наследником великокняжес­кой власти, довершающим начатое.

Ярослав Мудрый подтвердит тот идеал отношений между кня­зем и церковью, о котором писал Илларион. Составленный Устав Ярослава о церковных судах начинается словами: «А се аз, князь великий Ярослав, сын Володимирев, по данине отца своего сгадал есть с митрополитом киевским и всея Руси Илларионом, сложихом гречеським номоканон». Так нам показан еще один пример общего законотворчества главы государства и главы церкви в Киевской Руси. Составленный Устав отражал широкую юрисдикцию церкви, которая продолжала расти и позже.

За богословской риторикой в «Слове» ясно проступает опти­мизм ярославового книжника, его глубокая вера в будущее своего государства, народа.

Итак, политический трактат Иллариона освещал чрезвычайно важные и актуальные для киевского государства политико-юриди­ческие проблемы: законность происхождения верховной власти, единовластия «самодержцев», их ответственности за управление страной, их политические и моральные качества, союз светской и духовной властей, роль закона и др. Укрепление внешнего сувере­нитета киевского государства он и прямо, и аллегорически связыва­ет с освобождением от влияния византийской церкви, взвешенной внешней политикой. Международный авторитет государства по­ставлен в прямую зависимость от личности, деятельности великого князя.

По-другому, нежели Илларион, решал вопрос о светской и духов­ной власти в государстве игумен Киево-Печерского монастыря Фе­одосии (ок. 1008—1074 гг.). Ему приписывают авторство 11 произ­ведений, среди них — «Слово о терпении и любви», «Слово о вере христианской и латинской». В них он отстаивает идею избранно­сти чернечества, исключительности его «ангельского чина», проти­вопоставляет иноков мирянам. Такие аргументы вероятно нужны ему, чтобы доказать необходимость религиозного надзора за обще­ством, политическими отношениями. Феодосии пытался влиять на князя Изяслава (старшего сына Я.Мудрого) в этом духе.

Второй важный момент в политических взглядах Феодосия свя­зан с его идеей о том, что светские владыки лишь защищают «пра­воверие», стоят на страже церковных интересов. В своих послани­ях к Изяславу он решительно осуждает католичество, требует пол­ного разрыва с Западом: «латиняне неправо веруют и нечисто Живут». Их веру он ставил ниже иудаизма, даже ислама. Путь к истине — только «правоверие», т.е. православие. Оно охраняется онахами, прежде всего — Печерского монастыря. Обязанность

83

князя — всячески способствовать его процветанию. Ведущая роль в обществе, по мнению Феодосия, должна принадлежать духовной власти.

Проблемы соотношения власти, церкви и человека решались и в «Поучении» Владимира Мономаха.