3. Теория народного суверенитета ж.Ж.Руссо

Новое направление общественной мысли — политический ради­кализм — связано с именем выдающегося французского философа, писателя, теоретика педагогики, драматурга и композитора Жан Жака Руссо (1712—1778 гг.).¹ Его программа коренных преобразо­ваний общественного строя отражала интересы и требования масс, городской бедноты.

Литературную известность Руссо принес его очерк «Рассужде­ния о науках и искусствах», получивший первую премию Дижон-ской академии. Отвечая на вопрос: сделал ли прогресс наук и ис­кусств людей более счастливыми и более нравственными, — он пи­сал, вопреки традициям Просвещения: прогресс наук и искусств, ничего не прибавив к нашему благополучию, только испортил нра­вы. Работа вызвала горячие споры и его выводы были названы «па­радоксами Руссо».

Однако центральное место в мировоззрении Руссо занимали его социально-политические идеи. Наиболее полное их изложение и обоснование содержали его исторический очерк «Рассуждения о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1755 г.) и знаменитый трактат «Об Общественном договоре, или Принципы политического права» (1762 г.). Проблемы общества, государства и

¹ Руссо Жан Жак родился в Женеве в семье часовщика. В раннем возрасте он лишился родителей, не получил систематического образования. В 1728 г. покинул Женеву. Пережил много унижений, обостривших чувство социальной несправедливо­сти. Редкое трудолюбие и талант способствовали его самообразованию. В 1741 г., пере­ехав в Париж, сблизился с Д.Дидро, Ж.Д'Аламбером, П.Гольбахом и др. просветителя­ми, которые привлекли его к работе над знаменитой «Энциклопедией». Руссо — пред­ставитель идейного течения сентиментализма, в основе которого лежали культ естественных чувств и простого образа жизни, сострадание к бедному человеку и иде­ализация природного состояния людей.

Руссо — автор романа-трактата «Эмиль, или О воспитании», где изложил свои педагогические взгляды, 4-х томного романа «Юлия, или Новая Элоиза», положившего начало сентиментализму, нескольких комедий, музыкальных произведений, произве­дений по теории музыки и др. В 1791 г. прах Руссо по решению Законодательного собрания Франции был перенесен в Париж.

165

права мыслитель начинает решать, изучая естественное и граждан­ское состояние человека.

В естественном состоянии, по Руссо, все свободны и равны, от­сутствует частная собственность. По мере совершенствования на­выков и знаний человека, складывались общественные связи, за­рождались социальные формирования — семья, народность. Семья, по его мнению, — самое древнее из обществ и единственно есте­ственное, прообраз политических обществ.

Однако развитие цивилизации, по Руссо, привело к появлению и росту общественного неравенства, регрессу свободы. Имущественное неравенство явилось следствием установления частной собствен­ности на землю. На смену естественному состоянию с этого времени пришло гражданское общество. «Первый, кто, огородив участок зем­ли, придумал заявить: «Это мое!» и нашел людей достаточно просто­душных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем граж­данского общества». Это привело к появлению богатых и бедных, между которыми разгорается ожесточенная борьба, и, как следствие, — политическое неравенство, учреждение публичной власти. С ее установлением все согласились, внимая «хитроумным» доводам богатых, надеясь обрести свободу и — «бросились прямо в оковы». Так появилось государство.

Теперь общество поделилось на правящих и подвластных. Со­зданные путем пагубного договора государство и законы «наложи­ли новые путы для слабых и придали новые силы богатому, безвоз­вратно уничтожили естественную свободу, навсегда установили за­кон собственности и неравенства, превратили ловкую узурпацию в незыблемое право и ради выгоды нескольких честолюбцев обрек­ли с тех пор весь человеческий род на труд, рабство и нищету». Последний предел неравенства наступает с перерождением государ­ства в деспотию. В ней нет больше ни правителей, ни законов — там только одни тираны. Равенство здесь восстанавливается, ибо подданные перед деспотом — ничто в своем рабстве и бесправии. «Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах». Народ снова возвращается в естественное состояние, круг замыкается.

Пока народ принужден повиноваться и повинуется, пишет Руссо, он поступает хорошо. Но если народ сбрасывает ярмо, он поступает еще лучше, возвращая себе свободу. Здесь мыслитель явно оправды­вает насильственное ниспровержение абсолютизма, лишенного ле­гитимности, справедливого и законного характера.

Таким образом, первоначальный договор об учреждении госу­дарства, безвозвратно уничтоживший естественную свободу, превра­тил ловкую узурпацию в незыблемое право. Правительство и зако­ны здесь утратили правовой характер. Сила заменила право, а раб­ство — свободу. Но «сила не творит право», — считает философ. «Слова рабство и право противоречат друг другу; они взаимно ис­ключаю/г друг друга».

166

В противовес такому ложному, порочному и пагубному для чело­вечества направлению развития общества и государства Руссо раз­вивает свою концепцию общественного соглашения как «подлин­ного договора между народами и правителями». Его формула сво­дится к следующим положениям: каждый передает в общее достояние и ставит под высшее руководство общей воли свою лич­ность и все свои силы, превращаясь в нераздельную часть целого. Это коллективное Целое получает в результате такого акта свое единство, свое общее Я, свою жизнь и волю. Это лицо юридическое, «некогода именовалось гражданскою общиною, ныне же именуется Республикой, или Политическим организмом: его члены называют этот Политический организм Государством, когда он пассивен, Су­вереном, когда он активен, Державою — при сопоставлении его с ему подобными».

В результате такого правильного и законного договора образует­ся ассоциация равных и свободных индивидов, в совокупности они получают имя народа, в отдельности — граждан как участвующих в верховной власти, подданных как подчиняющихся законам госу­дарства. Таким образом, отчуждение по общественному договору естественной свободы и равенства возмещается каждому (но уже как неразрывной части целого, члену народа-суверена, гражданину) в виде договорно установленных прав и свобод. Общественный до­говор, по Руссо, служит в государстве основой всех прав. Благодаря ему все становятся «равными в результате соглашения и по праву».

Суверенитет трактуется мыслителем как «осуществление об­щей воли», неограниченной власти, направляемой общей волей. По условиям общественного договора она принадлежит народу. Идеи народного суверенитета вместе с идеями равенства и свободы (рав­ных прав и обязанностей) выступают у Руссо как основополага­ющие принципы республиканского строя, центральные пункты его политических программ.

Если в естественном состоянии свобода индивида, согласно Рус­со, ограничивалась лишь его физической силой, то в республике сво­бода гражданская ограничена общей волей. Только одна общая воля, считает мыслитель, может управлять силами государства в соответствии с целью его установления, каковая есть общее благо. Общее благо как цель государства, по его убеждению, может быть выявлено только большинством голосов. «Общая воля всегда пра­ва», — утверждал Руссо. При этом он различает общую волю и волю всех: первая имеет в виду общие интересы, вторая — интересы част­ные и представляет собой лишь сумму изъявленной воли частных лиц. «Но отбросьте, — поясняет Руссо, — из этих изъявлений воли взаимно уничтожающиеся крайности; в результате сложения остав­шихся расхождений получится общая воля». Различение между индивидом как частным лицом со своими частными интересами и же индивидом как гражданином, носителем общих интересов

167

сыграло значительную роль в конституционно-правовом закрепле­нии итогов Французской революции. В дальнейшем оно легло в основу теории прав человека и гражданина.

Отстаивая господство в государстве и его законах общей воли, Руссо резко критикует всевозможные отдельные ассоциации, партии, группы и общественные объединения, вступающие в неиз­бежную конкуренцию с сувереном. Их воля становится общей по отношению к своим членам и частной по отношению к государству, искажающую общую волю граждан. Он присоединяется к мнению Н.Макиавелли о том, что наличие сект и партий причиняет вред государству. Но делает важный вывод: «если же имеются частич­ные сообщества, то следует увеличить их число и тем предупредить неравенство между ними».

В своей идеализированной конструкции народного суверенитета Руссо предусматривает равенство прав и обязанностей граждан и государства. Пределы государственной власти в ее взаимоотноше­ниях с подданными, согласно его учению, ставятся границами об­щих соглашений. Верховная власть, какой бы неограниченной, свя­щенной, неприкосновенной она ни была, не переступает и не может переступить границы общих соглашений. Каждый человек может всецело распоряжаться тем, что ему эти соглашения предоставили из его имущества и свободы. Так что суверен не вправе наложить на одного из подданных большее бремя, чем на другого.

Вместе с тем, суверен, по мысли Руссо, не связан собственными законами. «Нет и не может быть никакого основного закона, обяза­тельного для Народа в целом, для него не обязателен даже Обще­ственный договор». Он вправе изменить и условия договора. Суве­рен «стоит выше и судьи, и Закона», ибо ему принадлежит право помилования, освобождения от наказания, предусмотренного зако­ном и определенного судом. Боле того, по Руссо, власть суверена включает право на жизнь и смерть подданных. Когда государь го­ворит гражданину: «Государству необходимо, чтобы ты умер», — то он должен умереть, потому что только при этом условии он жил до сих пор в безопасности, потому что его жизнь не только благодеяние природы, но и дар, полученный им на определенных условиях от государства». Такой антииндивидуалистический гимн суверену, пре­восходящий этатизм Т.Гоббса, больше не встречается в теории суве­ренитета. Зато практика тоталитарных государств полна трагиче­ских примеров реального воплощения руссоистского ее толкования. Ж.Ж.Руссо отвергает требование каких-либо гарантий защи­ты прав индивида в их взаимоотношениях с государством. С одной стороны, у суверена «нет и не может быть таких интересов, которые противоречили бы интересам этих лиц, ...ибо невозможно, чтобы организм захотел вредить всем свои членам». Но с другой стороны, согласно мыслителю, нужны гарантии против подданных, чтобы обеспечить выполнение ими своих обязательств перед сувереном:

168

«если кто-либо откажется подчиняться общей воле, то он будет к этому принужден всем организмом, а это означает не что иное, как то, что его силою принудят быть свободным».

Итак, по Руссо, общественный договор дает политическому орга­низму (государству) неограниченную власть над всеми его членами во имя общего блага — свободы и равенства. Эту власть, направля­емую общей волей, он и именует суверенитетом.

Народный суверенитет имеет, согласно его учению, два призна­ка: он неотчуждаем и неделим. Как отчуждение суверенитета от народа в пользу тех или иных лиц или органов, так и его деление между различными частями народа (сословиями) по логике Руссо оз­начали бы отрицание суверенитета как общей воли всего народа. На­род как суверен, как носитель и выразитель общей воли, «может быть представляем только самими собою». «Передаваться, — подчеркивает он, — может власть, но никак не воля». Таким образом, по существу здесь отрицается как представительная форма власти, так и принцип разделения верховной власти государства на различные власти.

Законодательная власть — воля суверена и принадлежит, по Руссо, только народу. Суверен действует посредством законов. За­коны — акты общей воли. Поэтому парламент или другое предста­вительное собрание депутатов, считает мыслитель, не могут являть­ся представителями народа, они лишь его уполномоченные: «они ничего не могут постановлять окончательно». Всякий закон, если народ не утвердил его непосредственно сам, недействителен.

Исполнительная власть (правительство) — сила суверена, соглас­но Руссо, решения которой не относятся к компетенции суверена или области закона. Ее власть выражается в актах частного характера. Она — посредствующий организм между подданными и сувереном. Правительство является лишь его служителем, уполномоченное при­водить в исполнение законы и поддерживать свободу как гражданс­кую, так и политическую. Оно может быть представлено магистрата­ми или правителями, носить название государя, действующим со­гласно законам. Устройство исполнительной власти, в целом, должно быть таково, чтобы «оно всегда было готово жертвовать Правитель­ством для народа, а не народом для Правительства».

Соединение власти законодательной и исполнительной делает правление непригодным. В качестве меры, призванной предотвра­тить узурпацию власти чиновниками, мыслитель предлагал перио­дически созывать народные собрания для решения вопросов о до­верии правительству и должностным лицам. «Проведение таких собраний, — писал Руссо, — имеет своей целью, сохранение обще­ственного договора». Народоправство, по его мнению, исключает необходимость в разделении государственной власти как гарантии политической свободы. Достаточно разграничить компетенцию за­конодательных и исполнительных органов, подчинить исполни­тельную власть суверену.

169

В зависимости от того, кому суверен вручает правление (всему или большей части народа, немногим или одному), Руссо различает такие формы правления, как демократия, аристократия, монархия. В чистом виде, замечает он, эти виды правления не существуют. Вообще говоря, подчеркивает мыслитель, демократическое правле­ние наиболее пригодно для малых государств, аристократическое —-для средних, а монархическое — для больших. В условиях народо­властия «даже монархия становится республикой». Правление, при котором народ уменьшается в числе и оскудевает, по Руссо, есть худшее.

Всякое правление посредством законов Руссо считает республи­канским правлением. «Таким образом, — подчеркивает он, — я называю Республикой всякое государство, управляемое посред­ством законов, каков бы ни был при этом образ управления им».

По мнению мыслителя, общественный договор дает жизнь госу­дарству, наделяет же волей и движением его законодательство. Соглашения и законы объединяют права и обязанности граждан, возвращают справедливость. В гражданском состоянии все права определяются законом. Их цель — сохранение свободы и равенства. Руссо выделяет четыре рода законов: политические (основные), гражданские, уголовные и «наиболее важные из всех» — нравы, обычаи и особенно общественное мнение. Последние законы «запе­чатлены не в мраморе, не в бронзе, — пишет просветитель, — но в сердцах граждан; они-то и составляют подлинную сущность госу­дарства; ...когда другие законы стареют или слабеют, они возвраща­ют их к жизни или восполняют их, сохраняют народу дух его пер­вых установлений и незаметно заменяют силою привычки силу власти». В духе Ш.Монтескье он говорит о необходимости учета в законах географических факторов, нравов, обычаев народа и др., которые делают «его законы пригодными для него одного».

Законодатель, по Руссо, — во всех отношениях человек необык­новенный в государстве. Чтобы открыть наилучшие правила обще­жития, нужен ум высокий, понимающий страсти и природу людей готовый трудиться в одном веке, а пожинать плоды в другом. «По­требовались бы Боги, — заключает Руссо, — чтобы дать законы лю­дям». Деятельность такого необыкновенного законодателя просве­щает народ и подготавливает почву для мудрых актов суверена.

Таким образом, в политической доктрине просветителя главное внимание уделено проблемам социальной природы власти, ее при­надлежности народу. В ней нет детального проекта организации идеального строя. Для него важнее начало «свободной республики», управляемой посредством законов, свободы и равенства в ней. Власть суверена и общая воля определяют права и обязанности ин­дивидов. Выступая против обобществления частной собственности, Руссо предлагал уравнять имущественное положение граждан: «Ни один гражданин не должен быть настолько богат, чтобы быть в со­стоянии купить другого, и ни один — настолько беден, чтобы быть

170

вынужденным продавать себя». Все это проявляет эгалитарист­ский характер социальной доктрины Руссо. Она оказала значитель-ное влияние на общественное сознание и развитие в период французской революции, стала одним из основных идейных источ­ников философии и политического радикализма последующих двух веков.