«Список Пересыпкина

Олег Пересыпкин лежал на диване и под бурчание телевизора читал Достоевского, когда тот – телевизор, а не Достоевский – сказал ему страшную вещь. «Двадцать первого декабря 2012 года согласно календарю майя наступит Конец Света».

Пересыпкин встал и заходил по квартире. Всего год и несколько дней до апокалипсиса, до крушения всего, до мировой катастрофы. Олег посмотрел на жену и вдруг понял, как он должен прожить этот год, завершающий великую историю человечества. Во-первых, он его должен прожить отдельно от жены, а во-вторых… Что во-вторых, он ещё не знал, но смутные мысли уже заползали в его мозг, где превращались в откровенные картинки. На первой из них обнажённая юная дева наливала Пересыпкину водку, а на второй – подавала малосольный огурчик.

Гениальный план созрел у Пересыпкина через полчаса. Составив небольшой список, Пересыпкин взялся за телефон. Под первым номером в списке значился бывший однокурсник по институту Боря Куперман, ныне преуспевающий бизнесмен.

– Здравствуй, Боря! – издалека начал разговор Пересыпкин. – Как здоровье? Налоговая не беспокоит? А печень?

Убедившись, что Купермана ничего, кроме его звонка, не беспокоит, Пересыпкин перешёл к делу.

– Я, Боря, бизнес начинаю. У меня есть земля, буду на ней строить гусиную ферму. Производство безотходное, помёт – удобрение, пух – пуховики, печень – деликатес, мясо – еда. Перья пойдут на сувенирные ручки и вееры, клювы – на эксклюзивные бельевые прищепки, зубы – на ожерелья, гусиные лапки – на конфеты, а больше с гусей и взять нечего. Контракты я уже подписал – с помётной фабрикой, с деликатесной, с ожерельевой… Очень прошу у тебя ссуду. Деньги нужны двадцать второго декабря и на год под любые проценты. Двадцать второго декабря 2012 года ты озолотишься…

То ли Куперман был благодушно настроен, то ли сыграло свою роль студенческое братство, но, не обратив внимания на гусиные зубы и конфеты из лапок, он согласился ссудить Пересыпкину денег.

Окрылённый удачей Пересыпкин сразу набрал телефон второго номера из списка, тоже однокурсника Димы Лубчева. С ним разговор пошёл как по маслу. Пересыпкин рассказал про гусиную ферму, которую они открывают вместе с Куперманом, и спросил, не хочет ли Лубчев поучаствовать деньгами. Лубчев, услышав фамилию Куперман, согласился и двадцать второго декабря тоже обещал выделить необходимую сумму.

Дальше в списке были банк БТВ, который под залог пересыпкинской квартиры был готов дать денег даже на ферму по выращиванию ослов из индюков, и ещё несколько знакомых.

Двадцать второго декабря, объехав всех своих кредиторов, Олег вернулся домой и заперся в ванной комнате. Он долго сидел, глядя на вываленную прямо в ванну кучу денег, потом три раза пересчитал их. Затем он взял несколько купюр и вышел из ванной. Отдав деньги жене, попросил её пойти заплатить за свет. Как только дверь за женой захлопнулась, Пересыпкин стал вести образ жизни, подобающий новому статусу. Миллионер не может себе позволить грызть сухарики и запивать их пивом, поэтому он заказал по телефону суши и водки, по Интернету – швейцарские часы за тысячу рублей…

А потом была встреча Нового года. Были юные сорокалетние девы, наливающие водку. Была драка между девами и женой Ирой, в которой победили девы. Была полиция, вызванная соседями. Была попытка улететь вместе с девами и полицией в Париж, закончившаяся в ресторане Ярославского вокзала. И, конечно, танцы на столах, чаевые официантам, стрельба из шампанского и поездки на такси. А второго января деньги у Олега Пересыпкина кончились. Совсем. До Конца Света оставалось триста пятьдесят три дня…

И он наступил утром двадцать второго декабря 2012 года вместе со звонком в дверь. Индейцы майя ошиблись всего на несколько часов. Когда Пересыпкин посмотрел в глазок, ему стало понятно, что Конец Света будет выборочным. Он наступит не для всех, а только для него и прямо сейчас. За дверью стоял мрачный Боря Куперман, за ним – Дима Лубчев, по лестнице поднимались ребята из банка БТВ, а из лифта выходили остальные, упомянутые в списке Пересыпкина.

…На вентиляторном заводе, принадлежащем Борису Куперману, работает странный человек по прозвищу «индеец майя». Должность его называется «круглосуточный дворник–посыльный–вахтёр–мойщик машин», он никогда не улыбается и очень не любит, когда подвыпивший Боря ловит его и кормит паштетом из гусиной печени. Вырвавшись от Купермана, он убегает в свою каморку, запирается там и вынимает книгу предсказаний Нострадамуса. «В августе 2013 года с неба упадёт Звезда и всё исчезнет. Новым правителем Мира станет мужчина из северной страны, и звать его будут Олег Пересыпающий», – читает он вслух один из катренов Нострадамуса в своём переводе и подходит к настенному календарю.

Никто из живущих на планете людей не ждёт так наступления августа, как он. И никто из живущих на планете людей не будет так разочарован этим августом… А Нострадамусу-то что, Нострадамус и предположить не мог, что его похмельные сны, которые он записывал по просьбе своего лечащего нарколога, будут через века переводить на русский язык, продавать отдельными книгами, чего-то там расшифровывать и на что-то надеяться, надеяться, надеяться…»⁶⁹Образ социальной группы интересен журналистам в связи с общественным событием, происходящими в коллективе процессами, социальным поведением отдельных личностей внутри социальных классов. Характеристики и грани события могут быть предъявлены в связи с конфликтами между представителями социальных групп, партий, профессиональных коллективов, возрастных или гендерных страт.

4. Образ социального явления.

Присутствует в журналистском тексте в форме отсылки к подобному явлению или в виде пародии на литературный, художественный источник, в котором обрисован сходный процесс. Социальное явление может представлять собой известную историко-культурную ситуацию, творческий акт, т.д. Образ социального явления может быть помещен в контекст сатирического произведения (написанного, например, в жанре фельетона, памфлета), которое комически повторяет какие-либо черты (сюжет, форму) перечисленных выше «объектов» имитации, содержит художественные и бытовые инкрустации, использует известные схемы поведения типичных персонажей или образ литературного жанра.