Тема 2. Словесный образ в аспекте семиотики. Знаковая природа журналистского слова

Образ может быть облечен в разные знаковые оболочки. Он существует в вербальной (это проявление изучают филология, текстология, стилистика языка) и в невербальной знаковой системе (предмет изучения изобразительных искусств, архитектуры, теории музыки).

При восприятии реальности и последующем воспроизводстве полученных впечатлений работают различные органы чувств. Каждый орган воссоздает реальность в образах, действуя в рамках своей знаковой системы. Более того, цельный образ явления может складываться по цепочке, когда, например, образ слуховой порождает образ вербальный и (или) визуальный.

Наиболее изученной разновидностью образного мышления является мышление визуальное. Именно зрительные образы обладают особой подвижностью и пластичностью. С точки зрения психологов, опираясь на визуальные образы, человек вполне способен к последовательному мышлению¹⁸. Этот вывод подтвержден многочисленной практикой: например, младшие учащиеся музыкальной школы выполняют задания по поиску цветов или изображений, соответствующих звуковому фону; составляют музыкальные пассажи, опираясь на предложенную последовательность картинок.

Однако считается, что лишь немногие способны мыслить визуально: существует индивидуальная приспособляемость к восприятию тех или иных по знаковой генетике образов. Кроме того, не все коммуникативные ситуации одинаково хорошо приспособлены для создания невербальных (например, зрительных) образов. Как представляется, дистантная (разделенная пространством) или временная (удаленная во времени) передача содержания требует больше усилий для последовательного визуального мышления. Хотя образное мышление сегодняшних школьников по-своему успешно справляется, например, со схематизацией сюжета древнерусского текста¹⁹.

Коммуникацию можно построить, опираясь на различные носители информации или с помощью различных материалов, способных передавать содержание (красок, звуков, пластической массы и т.п.). Любые средства способны намеренно вызвать у воспринимающего те или иные спланированные автором образы, представления. Слово в череде знаковых носителей являет собой одну из самых древних и универсальных систем.

Словесный текст вызывает определённый нематериальный образ в сознании читателя. Такой образ, в отличие, например, от готового визуального образа, менее типичен и однозначен, менее определен и категоричен для воспринимающего. При воссоздании образа активизируются творческие способности, особенности интеллектуального багажа, субъективные культурные и социальные связки, т.е. маркеры, важные именно для этого человека, никем другим не заданные²⁰.

Поскольку журналистский текст является носителем словесного образа и подлежит анализу как вербальная знаковая система²¹, в отношении к нему интересны три аспекта:

1) синтактика – соотношение языковых знаков, в результате которого возникают взаимные приращения смысла, дополнительные экспрессивные коннотации;

2) семантика – особое соотношение словесного знака, включенного в массовый текст, с социально важными реалиями;

3) прагматика – индивидуальная модель использования и восприятия словесных знаков, являющихся образами или участвующих в создании образов, в том числе в процессе убеждения или манипуляции, например.

Все знаки определенным образом классифицируются. Они объединяются в три большие группы²²:

1) индексальный знак (знак-индекс) указывает на предмет, но не характеризует его. Он опирается на метонимический принцип смежности (дым как свидетельство пожара, череп как предупреждение об опасности);

2) знак-символ является условным, здесь означающее не имеет ни сходства, ни связи с означаемым, например, слова естественного языка (кроме звукоподражательных) или компоненты математических формул;

3) иконические знаки воспроизводят определенные качества означаемого либо его целостный облик и, как правило, обладают наглядностью. В ряду иконических знаков различаются, во-первых, диаграммы — схематические воссоздания предметности не вполне конкретной (графическое обозначение развития промышленности или эволюции рождаемости) и, во-вторых, образы, которые более или менее адекватно воссоздают чувственно воспринимаемые свойства обозначаемого предмета (фотографии, репортажи, а также запечатление плодов наблюдения, домысла и вымысла в произведениях искусства).

Главный предмет нашего внимания в этой части разговора – трансформация качественных характеристик слова как знака, вводящего образ в журналистский текст.

Известно, что в знаковой природе слова принято различать понятия значения и смысла²³. А.Р. Лурия, например, наглядно демонстрирует, что лексема как единица языка помимо предметной отнесен­ности имеет определенное значение (сложившуюся в процессе истории объективную систему связей и отношений, одинако­вую для всех носителей языка) и смысл (индивидуальное значение слова, выделенное из этой объективной системы связей, имеющее отношение к данному моменту и к данной си­туации)²⁴.

При истолковании смысла сло­ва в тексте необходимо учитывать его соотнесенность с контекстом и ситуацией. В зависимости от того, какой смысл (он может быть связан с самим предметом или его типичными характеристиками) будет выбран говорящим из возможных значений слова, как данный смысл будет включен в систему жизненных оценок говорящего и какие дополнительные приращения получит в ситуативном общении, складывается стилистическая оболочка предмета речи, нарисованного в тексте образа и самого текста как целого.

Стилистические ресурсы языка дают возможность слову как символическому знаку приобретать оценочность, экспрессивность, образность в ситуативном контексте. Если рассматривать образность слова как дополнительное, определенным образом мотивированное значение (по внешнему сходству данного предмета с каким-то другим, по качественному подобию), то слово в прямом значении как знак символический обрастает дополнительным значением и превращается в контексте в знак иконический, несущий на себе сходство с качествами означаемого либо его целостным обликом. Образность, построенная на изобразительности и выразительности, придает тексту наглядность, делает предмет речи, с одной стороны, отстраненным от привычной открытой номинативности, а с другой стороны, несмотря на отстраненность от прямого знакового значения, по-новому узнаваемым.

В то же время образ, нарисованный в журналистском тексте, может «намекать» на те или иные произошедшие или ожидаемые исторические, политические, социальные события, не называя их. Тогда словесный символ берет на себя нагрузку индексального знака.

Таким образом, в журналистском тексте условный знак (символ), избранный автором из языкового арсенала, в зависимости от творческой концепции меняет знаковую природу, мимикрирует, либо намекая на социально важную реалию (умолчание, «открытый» финал), либо создавая наглядную, по авторскому представлению, картину действительности.

Поскольку знак – это психологическая связь ментального означаемого и материального означающего, то процесс соединения предмета реальности и индивидуального представления о нем всегда зависит от наблюдателя. Следовательно, для обозначения одних и тех же явлений люди могут выбирать разные знаки, исходя из своего видения мира, своих целей коммуникации. Одни и те же события пресса может маркировать в различных по оценке и тональности знаковых системах: назвать «терроризмом», «борьбой за свои права», «актом насилия», «патриотизмом», «нападением на мирных жителей», «миротворческими действиями» ²⁵. Выбор номинации зависит от точки зрения автора текста и от политики издания.

Общественный порядок, политическую ситуацию автор текста может нарисовать, используя не один сложный знак, а несколько знаков, связанных друг с другом, т.е. некий лингвистический код²⁶. Код как совокупность знаков может объединять автора и читателя, представителей одной культуры, имеющих общую систему кодов.

Отправитель кодирует сообщение, находясь в собственном культурном контексте; он отбирает смыслы, которые хочет сообщить, руководствуясь своим замыслом и опираясь на законы общей системы кодов. Он учитывает, как знаки будут трансформированы при расшифровке, т.к. культурная кодовая рамка получателя ему известна.

Культурная рамка, т.е. знание кодов определенной национальной культуры, у Умберто Эко называется идеологией. В соответствии с идеологией осуществляется подбор кодов текста. Например, характеристика «борец с режимом» сразу понимается носителями языка в прямом значении, но по-разному воспринимается в зависимости от идеологии получателя – позитивно или негативно. Значит, мы имеем идеологическую систему (систему смыслов, предшествующих конкретному сообщению), которая «взаимодействует с системой кодов и регулирует отношения между смыслами сообщения и знаковыми средствами»²⁷.

Итак, опираясь на теоретические данные по лингвопрагматике текста²⁸, попытаемся представить условный процесс кодирования содержания при помощи словесных знаков.

Можно предположить, что имея некоторую коммуникативную цель, определённую мотивацией, автор в зависимости от ситуации выбирает речевой жанр, соответствующий замыслу (некий формальный знак, способный вместить первичную семантическую невербальную запись содержания). Выбор жанра задает макроструктуру (композицию) текста, т.е. набор содержательных блоков и порядок их следования. Переходя к вербализации идеи, автор строит предложения-высказывания, вписывая их в макроструктурную схему.

Согласно одной из гипотез, при вербализации замысла, лежащего в основе отдельного предложения-высказывания, происходит кодировка отраженного в сознании фрагмента действительности, т.е. приведение в соответствие национальных культурных представлений, которыми владеет субъект (идеологии), и системы знаковых, в том числе языковых, средств.

Содержание требует выбора лексических единиц, содержащих стилистические коннотации, важные для воздействия на сознание и эмоции адресата, т.е. требует поиска сложных и простых вербальных знаков для означаемого. Помимо этого в процесс вербализации включаются механизмы морфологии, помогающие определенным образом описать сюжеты и участников ситуации, т.е. ввести их в рамки культурного знакового контекста²⁹. Таким образом, с помощью языковых знаков на уровне лексики, морфологии и синтаксиса строится нужный словесный (простой или сложный) образ.

Кроме минимального и максимального словесного контекста, в произведении работают приращения смысла, которые образуются при реализации композиционной макроструктуры, поскольку она также передает текстовую идею, обнажает концепцию материала.

По Ю.М. Лотману, текст рождается в семиосфере, заполняющей границы культуры. Он представляет собой модель мира, а совокупность текстов демонстрирует культуру определенного периода³⁰.

И.М. Кобозева показывает, как в разные периоды истории в семиосфере культуры нации могут быть активизированы разные коды и знаки. Часть из них может использоваться для реализации политических, коммерческих целей: если знаку приписать социальный или политический смысл и ввести такой знак в систему национальной истории, то он, утратив связь с реальным предметом, может превратиться в миф, в идеологическую универсалию, которой легко манипулировать.

Создатели текстов СМИ (осознанно или неосознанно) избирают средства и способы вербализации, которые в наибольшей степени соответствуют тому взгляду на событие, который журналист хочет сформировать у аудитории³¹.

«Красивые» слова (метафоры, заимствования, канцеляризмы с оттенком научности и пр.) используются в СМИ для эвфемизации негативных понятий и непопулярных социальных явлений, например, оптимизацией численности персонала называют сокращение штатов, либерализацией или «отпуском» цен – удорожание товаров и т.п.

Безэмоциональное перечисление трагических событий в блоках новостей, смакование шокирующих деталей криминальных происшествий, природных и техногенных катастроф, подчеркивание или изобретение уничижающих подробностей личной жизни известных персон, по мнению ученых, ведет к «утрате социальности», к «отчужденному» мировоззрению и мироощущению. Все это формирует привычку к знаково-метафорическому (или даже игровому, как в телевизионных юмористических передачах) восприятию информации, вызывает пассивное отношение к реальности: факты просто «принимаются к сведению», формируют «условные события». Но «такое безобидное, на первый взгляд, явление имеет серьезные последствия: в статус условно-событийного может попасть что угодно...Граница реального и символического становится все более зыбкой»³².

Следовательно, того, кто не может видеть реальность предмета, не способен «выловить» ее из потока газетно-журнальных образов, кто воспринимает действительность посредством чужих готовых схем, часто упрощенных, понятных и предсказуемых по реакции, легче переубедить или убедить в чем-либо.

Цель журналистского текста – в узнаваемой и понятной форме, простыми или сложными знаками (образами, символами) донести до адресата социально важную информацию, в нужном направлении сформировать его представление о реальности. Поэтому журналист-профессионал

а) тонко рассчитывает интеллектуальную реакцию читателя на созданный знак, замещающий социально существенный смысл и оценку,

б) увеличивает убедительную силу текста, опираясь в качестве доказательства на уже известные знаки культурного общечеловеческого или национального кода,

в) усиливает эмоциональный интерес читателя к факту с помощью формы текста, его стилистической обработки, эстетических возможностей стандартных или оригинальных образов.