Дмитрий Быков Известия. – 2010. – 9 ноября.

Приложение 7

Вопрос ребром

– Так жить нельзя! – посмотрев на нерадивую мамашу, заговорила председатель комиссии по делам несовершеннолетних Вера Фёдоровна Мамонтова. – Вы хоть представляете, с чем ваша дочь явилась на чествование лучших педагогов района? С разделочной доской из древесно-стружечной плиты! Сделанной собственными руками. Тогда как другие девочки пришли с французской парфюмерией, ноутбуками и мобильными телефонами последнего поколения.

– О каком воспитании девочки может идти речь, если во время проверки её жилищных условий мы обнаружили в квартире совершенно пустой холодильник, – подала голос помощник районного прокурора Бекасова. – Я поддерживаю Веру Фёдоровну: так жить нельзя!

– Да что тут миндальничать: лишить мамашу родительских прав – и дело с концом! – не выдержала депутат областной Думы Наталья Андреевна Свинохвостова. – А девочку, глядишь, удочерят бездетные родители из США.

– Вопрос, который мы сегодня обсуждаем, очень серьёзный, – вмешалась в разговор подполковник полиции Галина Сергеевна Закопаева. – Как мы выяснили, у нерадивой мамаши пятьдесят тысяч рублей долга за квартиру, а от электроэнергии и газа за неуплату они уже отключены! Ольга Николаевна, скажите нам, вы работать собираетесь?

– Я работаю…

– И кем, извините?

– Медсестрой.

– Так в чём же дело? – улыбнулась заслуженный учитель Мамонтова. – Неужели так трудно погасить долги по квартплате? Наталья Андреевна, вот скажите нам, у вас есть долги по квартплате?

– Конечно, нет, – улыбнулась Свинохвостова. – Хотя как депутат областной Думы я получаю каких-то восемьдесят пять тысяч рублей в месяц, вдвое меньше нашего губернатора.

– А вы думаете мы в полиции много получаем? – напомнила о себе подполковник Закопаева. – У меня оклад всего шестьдесят семь тысяч. Выручают выслуга и доплата за должность.

– Делайте выводы, Ольга Николаевна! – констатировала помощник районного прокурора Бекасова. – Я тоже немного получаю, каких-то семьдесят тысяч рублей, взяток не беру, хотя приходится самой оплачивать учёбу дочери в вузе! Сколько у вас выходит?

– Семь восемьсот…

– Тогда возьмите подработку. Выносите утки из-под тяжелобольных. Делайте уколы на дому. В конце концов мойте полы в соседних подъездах.

– Хорошо, – вздохнула медсестра.

А как только на следующий день в стационар попала едва выжившая после ДТП народная избранница Свинохвостова, Ольга Николаевна, не взглянув на калеку, отправилась делать уколы на дому. А когда в реанимацию привезли избитую подростками Закопаеву, побежала мыть подъезд в соседнем доме. Староста обещала полторы тысячи рублей в месяц. Не узнала она и приползшую в приёмный покой на костылях районную прокуроршу Бекасову. Надо было срочно гасить долги по квартплате.

Олег Гонозов

Литературная газета. – 2012. – 16 мая. - № 19-20 (6369)

Приложение 8

Верояция в сторону

Какое печальное и нелестное для нас сочинение написал 130 лет назад Николай Семёнович Лесков! Хотелось бы сказать в его стиле, что «Левша» «клеветон», да правда не пускает. И тогда в нём напраслины не было – разве улыбка ещё держалась, а теперь и улыбка сошла. Осталась одна переодевшаяся в платье нашего дня правда, дочитав которую непременно закручинишься, даже если равнодушие, терпеливо воспитываемое в нашем сердце добрым государством, уже окончательно съело душу. И «мелкоскопа» никакого не надо. У всех у нас теперь «глаз пристрелявши» – выучились потихонечку слово-то «ключиком в пузичке» открывать и во всякой «нимфозории» нимфу и инфузорию различать.

Прямо с первого абзаца – поглядите-ка! – Лесков нас будто в историю отправляет, а мы мимо воли нынешнюю газету читаем: «Когда президент «Александр Павлович» окончил венский совет (Давосский, Шанхайский саммит), то он захотел проездиться и в разных странах чудес посмотреть. Объездил он все страны и везде через свою ласковость всегда имел самые междоусобные разговоры со всякими людьми, и все его чем-нибудь удивляли и на свою сторону преклонить хотели». Только уж мы историческим опытом последних десятилетий знаем, что преклоняли ласкового президента одними устаревшими технологиями да обеспечивали себе рынки сбыта. И так преуспели в этом «удивлении», что мы и позабыли, как своё-то выглядит, да и есть ли оно ещё где-нибудь, своё-то. Потому что, к сожалению, наш «Александр Павлович» донского казака Платова, который бы всё домой манил, с собой не возит.

А лесковские «провожатые» больше молчат да поддакивают и «от чужого не отводят», потому что тогда им самим надо будет думать, как вместо чужого своё делать, а это хлопотно, да и «Александра Павловича» оконфузит. Зря, что ли, он «междоусобные-то разговоры» ведёт, улыбаясь, и «через свою ласковость» приобнимает тех, кто его ищет «чужестранностью пленить и от русских отвлечь»? И Лесков с горечью говорит, что «во многих случаях они своего достигали», опять же потому, что Платов «не мог по-французски вполне говорить» и опять мог оконфузить президента, когда тот восхитится чужим оружием, а Платов достанет из шароваров оружейную отвёртку и обнаружит, что оружие-то удивительное – автомат Калашникова.

Вот и не берут «мужественного старика» по чужим странам, отправив на «досадную укушетку» с полной «поплекцией» (отдающей пенсионной апоплексией). Так что он в крайний для Левши час хоть и вспомнит с отеческой нежностью, что «коротко с ним знаком и даже за волосы его драл», но в несчастном его разе помочь не может, потому что «мужественного старика» «больше не уважают». А из солдат выбившийся комендант Петропавловки генерал Скобелев, хоть из уважения к Платову и пошлёт к Левше русского доктора, да тот уж кончается. Бедный мастеровой ещё шепнёт доктору главную тайну, выведанную у англичан, что «ружья кирпичом чистить не надо», да военный министр, которому доктор эту тайну передаст, слушать не станет. Когда это министры мужиков слушали? Вот войну-то Крымскую и проиграли, а уж от этого такая незаметно всё ширящаяся трещина по русской истории пошла, что «Левша» и вовсе не смешон сделается.

Так что коли совсем кратко содержание Левши для школьников изложить, то выйдет совсем просто и бедно – поиграли господа русским мужиком да и велели свезти в «Обухвинскую больницу», в которой, слава Богу, никто не выздоравливал. И он там сейчас, русский-то мужик, свои дни и дотягивает. Патриотизм, конечно, потешили (брат-то Александра Павловича Николай Павлович за своих горой) – как же мужики аглицкую блоху подковали, да ещё и «расписались» на подковах, так что увидеть это можно только в «мелкоскоп», увеличивающий в 5 миллионов раз, а самим им «мелкоскоп» без надобности, потому что у них «глаз пристрелявши». Потешили, да и из памяти вон! Это и сегодня ещё даёт право школьным толкователям говорить о «демократизме» писателя и его «вызове самодержавию».

А только не отодвигается что-то «Левша» в историю и «самодержавие», и улыбка каменеет на губах. И не тешат ни лесковские «свистовые», ни «полшкиперы», ни «двухсестные картеты», ни «тугаменты», когда бедного мастера даже и до больницы не довезти, потому что «извозчики от полицейских бегают», а и прижмут кого силой, так тот «тёплую лису» спрячет, «чтобы у полицейских ноги скорее зябли». Вот мы завтра полицию заведём, так нашим «извозчикам» будет только способнее «тёплую лису» прятать, потому что они хоть и сегодня это делают, а тогда это уж для них будет вроде святой традиции.

А другой президент «Николай Павлович» хоть сам Левшу с «нимфозорией» в Лондон послал, а что с ним там сталось, спросить не удосужился и так, поди, и не узнал, что гордость его своим народом померла без причастия на больничном полу. А «чужестранные «хитрости и удивления» взяли и затопили страну, так что районным и областным газетам, которые, бывало, чуть не в каждом номере печатали информации и очерки о несчётных наших «левшах», которыми двигали не польза и успешность, а удивление человеческими возможностями, уже ничего печатать не надо. Перевелись «левши». А которые и остались, так те предпочитают подковывать блох прямо в Лондоне, чтобы за нобелевскими премиями было ближе ездить, не накрываясь «презентом» на мокрой палубе, чтобы глядеть в сторону Родины.

Президенты же «Александры и Николаи Павловичи», верно, и рады, что «машины сравняли неравенство талантов и дарований и гений не рвётся в борьбе против прилежания и аккуратности», что «благоприятствуя возвышению заработка, машины не благоприятствуют артистической удали, которая иногда превосходила меру, вдохновляя народную фантазию к сочинению баснословных легенд».

Что в них, в легендах-то, и что в «левшах», когда чужие «удивления» можно завести в Сколково вместе с инновационной «долбицей умножения» и строить свои «мыльно-пильные заводы», неотличимые от аглицких. А придёт праздник, можно и нам «выйти по парочке, взять по палочке» и гулять «как следует», без смущающей нашей воли. А подкованных блох и «прямые дансе с верояциями в сторону» отправить в историю вместе с такими мифологическими пустяками, как национальный характер и господний сад человеческих различий.

Грустно, что русские книги всегда сбываются.

В. Курбатов

Литературная Россия. – 2011. – 18 февр. - № 07

Приложение 9

Каштанка

1.Мы часто употребляем слова условно, не задумываясь, подходят ли они к случаю. Так гитлеровцев иногда называют «собаками». А вот передо мной Жучка, мохнатая лайка с добрыми карими глазами. Она спасла немало раненых бойцов.

2.Нет в ней ничего общего с жестокими и низкими существами, которые приползли на нашу землю, и обладай Жучка даром речи, она, наверно, сказала бы своему вожатому: «Не зови ты немцев собаками».

3.Издавна собаку окрестили четвероногим другом. Она помогала и пастуху, и охотнику, и пограничнику.

4.Ум собаки и терпение ее воспитателя делают чудеса. Все знают, как собаки-водолазы спасают тонущих или как сенбернары выручают путников, замерзающих в горах.

5.Кто зимой не видел на фронте нартовых собак? Это русские лайки, пушистые, ласковые, выносливые. Они спасли тысячи и тысячи жизней. В лесу по глубокому снегу четыре лайки быстро, но осторожно везут лодочку с раненым. Машины не могут проехать, лошади не проходят, а собаки совершают по нескольку рейсов в день.

6.Помню одну упряжку. Лайки замечательно работали, только иногда Шарик ворчал на Красавчика — они были в ссоре, но знали, что теперь не до драки, и ворчали вполголоса. В лодочке лежал раненый лейтенант, любимец роты: осколок мины разбил колено. Один из бойцов подошел к псам, погладил их и серьезно сказал: «Молодцы, что довезли...»

7.На одном участке Западного фронта отряд нартовых собак перевез за месяц 1239 раненых и доставил на передний край 327 тонн боеприпасов. Передо мной записка, нацарапанная наспех карандашом: «Наша часть, наступая, несет потери. В церкви скопилось много раненых. Вывезти не на чем. Если можно, сейчас же пришлите нартовых собак. Положение серьезное. Командир медсанбата». Собаки поспели вовремя и вывезли раненых.

8.Собаки выручали и в заносы, и в распутицу. Теперь собаки тащат упряжки на колесах. Они пробираются по лесу между кустами. Их не пугают ни мины, ни пули. Я знаю лайку Мушку. Осколок мины оторвал у нее ухо, но она продолжает работать. Это обстрелянная собака. При сильном огне она не идет, но ползет. Другие собаки явно уважают Мушку и следуют ее примеру. Мушка вывезла много раненых. Недавно один боец отдал ей свой кусок мяса и задумчиво сказал: «Как будто она... А может, и не она — похожая... Вот такая меня спасла возле Ржева...»

9.Есть собаки по природе приветливые, общительные, они незаменимые помощники санитара. Было это возле Сухиничей. Шотландская овчарка Боб в белом халатике ползла по поляне. Короткая пауза между атакой и контратакой. Раненые попрятались в ямах или в воронках. Боб отыскал шестнадцать раненых. Найдя человека среди снега, Боб ложится рядом и громко, взволнованно дышит: я здесь. Боб ждет, не возьмет ли раненый перевязку: на спине у собаки походная аптечка. И Бобу не терпится — скорей бы взять в зубы брендель (кусок кожи, подвешенный к ошейнику, — знак того, что собака нашла раненого) и поползти к санитару: иди сюда... Боб нашел семнадцатого — лейтенанта Яковлева. Когда собака поползла за санитаром, начался обстрел из минометов. Осколок оторвал у Боба сустав передней лапы. Он все же дополз до хозяина, не выпуская изо рта бренделя, торопил: скорей за мной!..

10.Есть и другие собаки, с характером угрюмым, недоверчивым. Эти превосходно охотятся за «кукушками». Барс открыл трех немецких автоматчиков, четвертый застрелил Барса, но тем самым выдал себя и был снят снайпером.

11.Видал я и другого охотника за «кукушками» — Аякса. Это крупная, отнюдь не приветливая овчарка. Аякс не выносит немецкой формы, серо-зеленая шинель приводит его в ярость. Кроме того, Аякс считает, что человеку не подобает сидеть на дереве. Для него самое большое удовольствие прочесать лес.

12.Я не знаю, можно ли перевоспитать молодых гитлеровцев. Сомневаюсь. Но немецкую собаку наши перевоспитали. Ее взяли вместе со штабными бумагами. Она занималась низким делом: искала партизан. Теперь этот пес, прозванный «Фрицем», ищет «кукушек».

13.В январе гвардейский стрелковый полк оказался в тылу у врага — под Вереей. Проволочная связь часто рвалась, радиоустановки были разбиты. Связь поддерживали четырнадцать собак. Собаки ползли по открытой местности под ураганным минометным огнем. Здесь погибла овчарка Аста, она несла из батальона на командный пункт полка донесение: «Огонь по березовой роще». Аста, раненая, доползла до своего вожатого Жаркова. Положение было восстановлено. В тот самый день был ранен Жарков.

14.Однажды собака Тор принесла следующее донесение: «Залегли. Не можем поднять головы — сильный обстрел». Тор понес назад приказ: «Людей поднять. Вести наступление». Два часа спустя гвардейцы вошли в Верею. Комиссар полка Орлов говорит: «Собаки нас выручили под Вереей...»

15.Как не вспомнить рыжего эрдельтерьера Каштанку? Раненная в голову, с разорванным ухом, истекая кровью, Каштанка подползла к вожатому: доставила в батальон донесение. Ее забинтовали и отослали назад: другой связи не было. Две недели, забинтованная, она поддерживала связь с резервом. Было это возле Нарофоминска. Там Каштанка и погибла от снаряда. Многие бойцы ее помнят.

16.Связная собака предана долгу, ее не остановят ни пуля, ни птица в кустах, ни река, ни смерть: она спешит с донесением. Она пробегает, а под огнем, маскируясь, проползает два-три километра. Красноармеец Козубовский добился, что его собака поддерживает связь между двумя пунктами, расположенными на линии огня и отстоящими один от другого на шесть километров.

17.Когда наши защищали высоту Крест, эрдель Фрея проделала тридцать три рейса — семьдесят километров. В последний раз Фрея принесла донесение смертельно раненная: осколок мины раздробил ей челюсть.

18.Что добавить к этому простому рассказу? На войне люди больше, чем когда-либо, ценят верность. Мы все помним прекрасный рассказ Чехова «Каштанка». Теперь Каштанка спасает раненого хозяина.