Витализм против политики

Сегодня утром скончалась Маргарет Тэтчер, бывшая премьер-министр Великобритании.

Собственно расхождение двух линий некрологов Тэтчер в моей ленте - это витализм против политики. Те, кто восхищаются Тэтчер - восхищаются её крутизной. Железный Барон, жегший замки, вешавший крестьян, бравший в плен епископов и перечивший самому королю. Вот такая вот житуха - круче вареных яиц. Все кто пытается анализировать Тэтчер в категориях политической рациональности как правило признают провальность результатов и гнусность методов - пиночетовщина с поправкой на традиционные английские свободы. Но как раз в 80-е рациональность в политике умерла. Западные элиты научились производить собственных карманных фюреров - кинозвезда на андроиде. Рейган - ковбой. Тэтчер - кровавый Барон. Все в ком нет этого кляйне фюрера долго не задерживаются. (Факт, над которым почти никто не задумывается. Тэтчер систематически ухудшала сделочную позицию английских рабочих на рынке труда. Для этого нужны штрейкбрейхеры. Где их взять. В 1980-е численность въехавших в страну впервые превышает численность выехавших. Причем сразу в два раза).

Пример Тэтчер для меня - это пример того, что демократическая форма правления исключает возможность удержаться у власти даже самому сильному, яркому, харизматичному и идейному антинародному политику.

Тэтчер была почти богиня - и однако ж в 1990 британцы выкинули её за борт при помощи народной революции, вспыхнувшей из-за poll tax.

Интересно, что и на Западе и у нас - в стране тэтчеромании - об этом факте вспоминать не любят, слишком он противоречит культу отцов народа и великих вождей.

А между тем, демократия в том и состоит, что народ имеет право выкинуть пинком под зад даже самого великого человека, если этот человек - враг народа. (Британцы, кстати, были безусловно правы - 25 лет спустя уже очевидно, что под шумный пиар, дробь фолклендских барабанов и треск обрушивавшегося СССР Мэгги добила империю, добила британскую экономику и серьезно ухудшила жизнь британцев, интересно, что там где её железность пригодилась бы - в деле ограничения миграции, она её не проявила совсем, делая вид, что проблемы не существует)²¹³.Сравнив три предложенных текста, увидим: в очерковых и сатирических жанрах публицистики окказионализмы тоже частотны, они оформляют такие же широкие лексико-семантические, ярко-оценочные поля, как в аналитике с ее острыми социальными противопоставлениями «нормы» и «не-нормы».

Оригинальные или вторичные (прецедентные) образы разной степени укрупнения: безобразные, обобщающие, метафорические, символические, гиперсимволические (по способности накапливать авторскую экспрессию, оценку, эмоциональность); нормативные, «антинормативные» (по способности оформлять социальную проблематику) – выполняют в художественно-публицистических материалах разнообразные функции. Остановимся на некоторых, наиболее активных в современной центральной и региональной прессе.

Итак, образы в художественной публицистике:

1. Детализируют реалию, создавая нужный по замыслу список ее характеристик.

Тщательно описанный предмет становится определенным, приближается к читателю, обретает фактографичность, узнаваемость. Характеристики предмета могут быть «проверены» благодаря видеоряду медиатекста, жизненному опыту аудитории:

<…>До реконструкции стадиона «Динамо» на нем был заросший бурьянами пустырь, где ютились любители выпивки «на троих». Я видел их ежедневно, проходя на работу. А однажды был остановлен непривычными голосами: «Дай им, дай, пусть охмуреют!» Заглянув за ограду, я увидел зрелище трагикомическое - пьяные люди и пьяные воробьи. «Луноходы», как мысленно называл я ползавших в бурьянах выпивох, «милосердно» делились выпивкой с воробьями, давая им хлеб, пропитанный «бормотухой».

<…>Лабораторными экспериментами установлено: так же, как у людей, есть у животных особи, генетически предрасположенные к алкоголизму, других же алкоголь отвращает. Опытами над крысами и мышами установлено также: к алкоголю устремляются скорее гонимые и угнетаемые в группе, чем доминанты, - «потребность замочить горе». Что касается выживания в ситуациях экстремальных, то вот один из множества экспериментов. Крыс бросали в бассейн попарно - «сильно пьющего» и «мало пьющего». В воде на маленьком сухом островке мог уместиться только один из брошенных в воду. В семнадцати парах, подвергнутых эксперименту, шестнадцать раз островком завладевал «мало пьющий».

Алкоголизм в мире животных проблемою быть не может. Возможности приобрести пагубную привычку в природе очень невелики. Только рядом с людьми она возникает и может стать роковой. Даже среди животных пьяница нехорош, неприятен или вовсе трудно переносим²¹⁴. В проблемном очерке В. Пескова убийственное воздействие человека на животных обозначено в четырех композиционно-смысловых частях: подробное описание череды привычных бытовых ситуаций (пьяные петух, воробьи, курицы, крысы, мыши, лошади, коровы, медведи, обезьяны, скворцы, рыбы и т.д.); детальная фиксация поведения животных-алкоголиков; научные данные о выживаемости трезвых и пьяных особей; вывод о вредоносном влиянии людей на природу. В роли детализаторов и «разъяснителей» смысла в той или иной композиционной части выступают то иллюстративные и обобщающие, то антинормативные и концептуально-оценочные образы.

Фрагмент или предмет не настраивают на чувственное переживание, т.е. не имеют самостоятельной художественной значимости. Детализация подчинена практической цели, важна для «опознания» времени и пространства, определенной исторической и культурной эпохи, социальной среды, географической зоны, идеологического фона. Предмет разговора интересен только как штрих социально обозначенной идеи. Задача автора: не научить чувствовать, а создать нужную предметно-эмоциональную среду для успешного внедрения мысли. С этой миссией отечественная журналистика всегда справлялась блестяще. Вспомним хотя бы первую треть ХХ века:

<…> Дни шагают нестерпимо быстро, жизнь превращается в мелькающий сон, в котором смешались лица, города, новые земли.

…Вот самый город – полуразрушенный и сожженный, голодный и оборванный, как бывают голы только нищие Востока; город, лишенный света и тепла, боязливо отогревающий под солнцем апреля свои отмороженные крыши, стены, насквозь пропитанные стужей и сыростью, свои давно потухшие, незрячие окна и трубы без дыхания. Но как дорог революции каждый камень астраханской мостовой, каждый поворот ее улиц, неровных и искривленных, как отмороженные пальцы. Каких неимоверных трудов, каких жертв стоила Советской России Астрахань, эта ржавая и обезображенная дверь Востока.

… сколько нужно мужества, чтобы защищать Астрахань. Ни любовь к этому городу, ни революционная традиция – ничто, кроме чувства долга, не поддерживало ее бойцов. А много ли найдется людей, способных во имя голого, отвлеченного долга нести все тяготы войны в безлюдных, сыпучих, проклятых астраханских пустошах.

И даже не долг, даже не долг спас Астрахань, а общее и бессознательное понимание того, что уйти нельзя, что нельзя пустить англичан на Волгу и потерять последний выход к морю<…>²¹⁵.Очерк Л. Рейснер наводнен тропами, украшен языковыми самоцветами, но не рассчитан на сугубо индивидуальное переживание. Он представляет «точечные» предметы, необходимые для осмысления государственного переустройства, роли человека и массы в политическом процессе, в становлении социальных отношений. Текст расцвечен оценочными метафорами, в нем обилие эпитетов, скрытых и явных сравнений, обособленных определительных и обстоятельственных оборотов, придаточных предложений, повторов, олицетворений, приемов звукописи. Каждый изобразительный и выразительный элемент употребляется с прагматическими целями – обозначить «образец» социального поведения, многократно донести до читателя идею долга перед народившимся Отечеством. Долга, который верные Отчизне люди исполняют ценой собственной жизни.

Та же социальная прагматика руководит художественной публицистикой современных авторов:

Я видел льва, точнее — львицу, готовящуюся к охоте, так близко, как никогда не осмелился бы приблизиться к участникам демонстрации крайне левых, но она не внушала мне страха. И она, и я блюли законы. Я не вторгался в ее пределы, она — в мои, ограниченные открытыми сиденьями автомобиля, который катал нас по национальному парку. Я уважал ее свободу, она терпела передвижную клетку для людей, не предпринимая попытки покуситься на мою жизнь.

Национальный парк — пример невмешательства и свободы. Люди не кормят животных и поэтому лишены возможности управлять ими.

Скорее, звери кормят людей. Тысячи посетителей парка за умеренные деньги разъезжают по саванне, наслаждаясь стадами буйволов, слонов, антилоп... Охранять бывший вольный мир оказалось не только благодарным, но и выгодным делом.

Африканская охота, которой упивался кумир шестидесятников Хемингуэй, и в те времена была романтизированным убийством безоружного зверя вооруженным искателем адреналина. А уж теперь…

2. Пощадить! — вот поступок²¹⁶.Дают оценку единичному явлению (предмету, лицу, факту, событию).

Оценочный образ (чаще метафорический) вмещает в себя одновременно и социальный, и частный опыт журналиста. Образ хорошо узнаваем читателем, хотя привязан к единичной реалии.

Ночью она спит в своей кровати, а днем спит где придется. Побегает немного, покатается по комнате на велосипеде, устает, ложится, где стояла, и засыпает.

Если непреодолимое желание спать застигает Ксюшу не совсем мгновенно, она успевает взять собаку Лизу и пойти спать с Лизой в игрушечную палатку, которая стоит в гостиной. Там, в палатке у Ксюши гнездо, такое же приблизительно, как было на шкафу, пока мама не запретила девочке спать на шкафу. Там лежит книжка детских стишков, одежда для кукол, кукольная подушка и кукольное одеяло, которым укрываются Ксюша и Лиза. Собака не очень любит, чтобы девочка утрамбовывала ее спать в игрушечной палатке, но ничего — терпит.

Впрочем, чаще, побегав несколько минут по комнате, Ксюша устает так сильно, что ложится и засыпает прямо на ковре. Мама знает, что девочка поспит четверть часа, восстановит силы и проснется. Нет смысла переносить ее в кровать: только разбудишь ненароком, и у нее заболит голова на весь день. Увидев, что дочь уснула на ковре, мама просто присаживается рядом с нею на корточки и тихонько гладит ее по спине. Это особое чувство. Я тоже гладил Ксюшу по спине — рука неестественно ныряет, проваливается, повторяя искривление.

Собака Лиза, увидев, что девочка уснула на ковре, подходит и ложится рядом. Собаки что-то такое понимают. Вернее, чуют что-то про детские болезни.

А понимает про детские болезни доктор Михайловский. Он делает около 300 операций в год, в том числе с этими дорогущими прутами. Он говорит, что после операции у детей расправляется не только собственно позвоночник, но и легкие. Дети начинают дышать по-человечески. Кислорода поступает в кровь сколько нужно. Щеки перестают быть бледными, глаза перестают быть грустными. Дети перестают спать целыми днями и в течение первого года вырастают сантиметров на 12-15. Так говорит мне доктор Михайловский. А Ксюша спит на ковре тем временем. А мама гладит по спине свою вечно спящую девочку, и мамина рука проваливается²¹⁷.Метафора сна, крадущего у ребенка рост, воздух, игру, жизнь, рождается не вязью самоцветных тропов, а лексемами в прямом значении, логическими определениями, словами одного лексико-семантического поля (спит где придется, засыпает на ковре, ложится рядом и т.д.), линейным перечислением сухих биографических фактов. Бесконечный сон отстраняет девочку от мира, запирает ее внутри собственной беды, обрекает на бесконечное страдание. Поднять ребенка из провала может только помощь неравнодушных людей.

Отдельные языковые элементы и целые высказывания создают поле скрытой оценки, постепенно накапливают минорную тональность вплоть до последнего абзаца проблемной зарисовки. Оценочная метафора уникальна, она остается внутри данного текста, но активно подталкивает читателя к социально осознанному поступку или поведению.

3. Вбирают в себя идею текста, замещают её собою.

Заместителем смысла иногда становится окказиональная метафора²¹⁸. Оригинальная форма искусственно сделанной лексемы четко проявляет идею произведения, становится смысловым центром текста, накапливает в себе дополнительные значения.Гусячая жизнь

Расскажу историю, а потом вы меня спросите: зачем, собственно, и я вам отвечу.

Итак, много лет назад (тридцать с хвостиком) я впервые в жизни попал на Дальний Восток. Там я оказался на птицефабрике, причем специализированной: по откормке гусей. Ладно. Представьте: два больших загона, стоящих визави (один пустой, другой с гусями), высокий забор, через который даже чемпион мира среди кузнечиков не перепрыгнет (куда там гусям). Узкие калитки для входа-выхода связывает асфальтированная дорожка и даже не тропинка, а длинный пятнадцатиметровый движущийся транспортер. Хочешь из Парижа в Рим (который, кстати, гуси и спасли), вставай и отправляйся без билета. В пути покормят, а потом дадут отдохнуть в пустом загоне, а затем пригласят в обратную дорогу с бесплатным ужином. Коммунизм.

Только один контролер-кормилец посередине транспортера: мужичок безразмерного возраста и всегда поддатый (мне сказали, что и дома, и на работе). Одет он в старый занюханный ватник (дело было жарким летом), а на голове шапка-ушанка, причем одно ухо опущено, другое торчит, как часовой, точно вверх, а мягкий козырек смотрит в вечность. Рядом с мужичком стоит большая бадья, заполненная подогретым обедом: кстати, чем гусей потчуют, я не знаю, не пробовал, но пригляделся, принюхался и понял - судя по внешнему виду и запаху, гусячий деликатес зовется «баландой», от бадьи идет шланг в руку кормильца, а под правой его ногой - педаль. Диспозиция ясна?

Затем вижу: «треух» раскрывает обе калитки, а сам становится на свой командный пост - со шлангом наперевес. Гуси, до того толпившиеся нетерпеливо, начинают, как солдаты, элитной воинской части, дисциплинированно и строго соблюдая интервал в три метра, вставать на транспортер. Зрелище впечатляющее: гуси один за другим, с достоинством медленно приближаются к главнокомандующему. И тот вдруг берет подъехавшего левой рукой за горло, сжимает его, гусиный рот открывается сам собою, шланг в глотку, правой ногой на педаль, и порция «там». Следующий! Пережив невиданное унижение при всей честной компании, гусь секунду-две смотрит на «главкома» недоуменно: как же вы, господин «треух», так меня опозорили, небось, опять перебрали? Однако, быстро успокоившись, гусь вздрагивает и мгновенно преображается: из взъерошенного и униженного, но все же

получившего свое «законное» довольствие, возвращает временно утраченные качества: важность и значительность. Среди гусей никакого волнения я не заметил: по очереди «отоварившись», они доезжают до второго загона, спрыгивают с транспортера и входят туда, чуть переваливаясь на ходу - без тени обиды.

Пообедали.

Теперь, пока гуси будут ждать приглашения на ужин, я готов вернуться к обозначенному нами вопросу. Отвечаю: в последнее время я обнаружил, что наши весьма уважаемые чиновники всех рангов, вплоть до вице-премьеров, придя на высокие должности молодыми людьми (до тридцати-сорока лет), поджарыми и с горящими глазами, очень быстро, за какие-то месяцы, буквально на наших глазах начинают «мордеть». В их глазах появляется надменность, вид снисходительный и державный, подтверждаемый вторым подбородком. Что за мистика! И (самое главное) ничто им не помогает: ни изнурительная круглосуточная работа, и занятия теннисом, плаванием, даже борьбой, ни переживания за практически брошенные семьи - «мордеют»! Чем их кормят?

Исключительно красной и черной икрой, одним салом или какой-то специально приготовленной «баландой» высшего качества? Может, малоподвижность виновата, ведь и работа сидячая, и возят их из дома на работу и обратно, как гусей на том же транспортере, но под названием «мерседес»? Может, их персональный «треух» откроет когда-нибудь тайну «мордения»?

Спрашивается: гусь радует нас, когда его фаршируют яблоками да еще подают с брусничной подливой. А что мы имеем с гуся чиновного? Какие радости, какие «шкварки»?²¹⁹ Просторечия «гусячая», баланда, «шкварки» в тексте служат метафорой сытого, обеспеченного и беспечного существования «мордеющих» чиновников. Стилистический эффект усиленного ожидания, созданный сюжетной канвой, нагнетанием метафор и окказионализмов, разрешается построением полностью расшифрованной параллели (полужирные выделения в тексте): полезный гусь – бесполезный чиновник.

«Намекают» на ситуацию в экономике, политике, культурной жизни²²⁰.Журналисты зачастую используют «намекающую» метафорику и символику, когда по цензурным соображениям невозможно, либо по художественному решению текста не требуется открыто говорить о политических, социальных фактах, событиях:

Чудаки эти американцы, ей-богу! Целую науку придумали, как подбирать кадры. Экзамены кандидатам на должность устраивают, тестами голову морочат, через детектор лжи пропускают.

Наши начальники, когда слышат про всю эту хреновину, только ухмыляются. У нас-то система давным-давно устаканена. И работает, как часы.

Примерно таким макаром…

Перед бригадиром стоит добрый молодец. Былинный разворот плеч, героический лик, чистые, как спирт-ректификат, глаза, выпуклый лоб мыслителя. Бригадир молча его рассматривает, потом интересуется:

– Какой, говоришь, разряд?

– Шестой.

– Да ну? Ас!.. Пьешь?

– В рот не беру… Разве что по праздникам. Не больше стопочки.

– Значит, по бабам ходок?

– Что вы! У меня жена, двое детей… Живем душа в душу.

– Та-ак… Жилищные условия? Небось, плохие?

– Да нет, все нормально. Отдельная трехкомнатная с телефоном в хорошем районе. И дача имеется.

– А как насчет чаевых? В смысле – с клиента не прочь слупить сотенку-другую сверху?

– Ни в коем случае! Всегда беру строго по прейскуранту.

– Ну, хоть в рабочее время пошастать любишь?

– Никуда не отлучаюсь. Даже на перекуры не выхожу. И вообще не курю.

– Да ты прямо ангел с крылышками!.. Будильник у тебя не шалит? В смысле – не опаздываешь?

– За всю жизнь ни разу!

Бригадир задумчиво скребет недельную щетину на подбородке.

– Да-а, герой… Нашей команде, вообще-то, разнорабочий требуется. Ну, там – подай-принеси. Так что тебе, думаю, не с руки.

Добрый молодец недоуменно пожимает плечами.

– А мне сказали – нужен специалист высокой квалификации…

Он разводит руками, вежливо прощается и уходит. Бригадир берется за телефон.

– Але! Герасим Альфредыч? Ты что же это, мил-друг, прислал мне Ахиллеса без пятки? Какого Ахиллеса? А был такой когда-то в Греции. Сам весь непрошибаемый, одна только пяточка слабая… Вспомнил? Во-во! Так вот мне как раз такой и требуется – с пяточкой. Чтобы все было у него распрекрасно, но если, не дай Бог, начнет права качать, всегда можно было его за эту пяточку прищучить. Да ты сам знаешь, что мне тебя учить! Так что давай, подыскивай. Договорились? Ну, бывай!..

Вот такая у нас система. Министров как, по-вашему, набирают? А всяких там мэров, спикеров, прокуроров? А в ого-го каком кресле кто сидит, как вы думаете?.. Крутой! Хитромудрый! Всезнающий! Но – Ахиллес! С пя-а-аточкой…²²¹Символические намеки, как отмечает Нарбинь Кенжегулова, активизируются «в годы тоталитарного режима, когда невозможно прямо высказывать истину». По ее наблюдениям, «в конце 80-х и в начале 90-х годов литературные произведения со сложной системой символов «отошли» на второй план, уступая место публицистике с ее достоверностью и адресностью фактов». Тексты, полностью построенные на «шифрованных» ситуациях и образах-загадках, встречаются сегодня нечасто²²²:«<…>Нет ничего нового под солнцем. Первые робкие попытки создания общественных советов относятся к мрачному средневековью. Возьмем для примера Святой отдел расследования еретической греховности (Inquisitio Haereticae Pravitatis Sanctum Officium), а проще говоря, инквизицию. Там ученого Джордано Бруно, как отъявленного гуманиста, вывели из совета путем сожжения на костре <…>

Существовал общественный совет и среди наших осин, при опричнине. Возглавлять его было поручено сначала князю Курбскому, но, поскольку он получал гранты из Ливонии, то был занесен в особый реестр псов смердящих. На смену ему пришел было митрополит Филипп, однако за неконструктивную критику национального лидера задохнулся в ходе инструктивной беседы с Малютой Скуратовым. Членов совета называли «государевы люди», впоследствии – опричники, их отличительными знаками были собачья голова и метла, притороченные к седлу наподобие мигалки и крякалки. Это оповещало простолюдинов о том, что государевым людям надо давать дорогу, поскольку они круглосуточно грызут и метут несогласных. Кстати, древний ритуал не утратил своего значения и по сей день. К писателю Дарье Донцовой, которая будет наблюдать за общественным телевидением, приторочены три мопса <…>

Но самые жаркие споры разгорелись в свое время вокруг формирования общественного совета при гестапо. Ниже приводится стенограмма заседания по этому вопросу в зловещем бункере.

Геббельс. Один народ, одна страна, один вождь. Но при этом нужен общественный совет. Войти в него должны те, кого любит фюрер.

Все. Хайль!

Гитлер. Никого не любить – это величайший дар, делающий тебя непобедимым.

Геббельс. Общественный совет при гестапо должен стать совестью одного народа, одной страны, одного вождя.

Гитлер. Совесть – выдумка евреев.

Геринг. Моя совесть – Адольф Гитлер.

Геббельс. И все же, создавая совет, мы добиваемся не правды, а эффекта. Предоставим слово Гиммлеру.

Гиммлер. Я поручил сделать сообщение по данному вопросу начальнику политической разведки службы безопасности (VI управление РСХА), бригадефюреру СС Вальтеру Шелленбергу.

Шелленберг. Считаю необходимым включить в состав общественного совета при гестапо штандартенфюрера СС фон Штирлица.

Гиммлер. Но он же иностранный агент!

Шелленберг. Рейхсфюрер, этот закон принят рейхстагом в третьем чтении, но еще не вступил в силу. Фон Штирлиц, к тому же, хорошо рисует.

Гитлер. Каждый художник, который изображает небо зеленым, а траву голубой, должен быть подвергнут стерилизации.

Шелленберг. Мой фюрер, Штирлиц рисует Геринга, Гиммлера, Бормана и Геббельса в исключительно реалистической манере.

Гитлер. Как Глазунов?

Все. Хайль!

Гиммлер. Не люблю Глазунова.

Гитлер. Гиммлер, вы абсолютно нетворческая личность.

Гиммлер. Глазунов – еврей.

Геринг. Кто еврей, а кто нет, решаю я. И вот еще мое пожелание будущему совету: сначала стреляйте, потом допрашивайте.

Шелленберг. Позвольте, я продолжу? Штирлиц привлечет в совет пастора Шлага, физика Рунге и профессора Плейшнера. Конечно, утвердить их кандидатуры должен фюрер.

Гитлер. Пригласите Штирлица и этих доходяг.

Входят Штирлиц с георгиевской ленточкой, профессор Плейшнер с белой ленточкой, физик Рунге с ракетой «Булава» и пастор Шлаг на лыжах.

Шелленберг. Представьте ваших протеже, Штирлиц.

Штирлиц. Пастор Шлаг поможет нам выйти на высших бонз РПЦ и научит кататься на лыжах нашего будущего резидента в Дрездене.

Гиммлер. А что это у него за хронометр на руке?

Штирлиц. Это часы с кукушкой, рейхсфюрер. Операция прикрытия. Гиммлер. Натюрлих.

Штирлиц. Следующий член совета – профессор Плейшнер. Специалист по литературе. Интеллектуал, что следует из очков и шляпы.

Геббельс. Худший враг любой пропаганды – интеллект.

Гитлер. Пока я руковожу партией, она не будет дискуссионным клубом для безродных литераторов и салонных большевиков.

Штирлиц. Вот еще физик Рунге. Его, правда, долго пытали за выдачу государственной тайны китайцам, но он вполне еще ничего.

Гитлер. Кого вы нам предлагаете, Штирлиц?! Это, альзо шпрахе Говорухин, ди шайзе! Почему в совете нет ни одного представителя немецкого рабочего класса, который свободно за меня голосует, доннерветтер?!

Гиммлер. Мой фюрер, вы гений! Свобода лучше, чем несвобода. Работа лучше, чем не работа. Недаром написано над воротами Аушвица: «Arbeitmachtfrei».

Мюллер. Мой фюрер, есть отличная кандидатура на должность главы общественного совета при гестапо. Это рабочий человек, бывший шофер Бормана. Конечно, мои костоломы над ним немного поработали, нос на сторону, и мычит.

Гиммлер. Но он честный человек, а с честными людьми мы не боремся.

Гитлер. Хорошо, я подумаю. Штирлиц, уведите ваших клоунов. А вас, Мюллер, я попрошу остаться.

Фразы, выделенные курсивом, принадлежат соответствующим историческим персонажам»²²³.Cимволика и метафорика массовой прессы сегодня нуждается в узнаваемости, прозрачности. Чаще тропы в художественной публицистике расшифровываются, проговариваются, снабжаются инкрустированием, называнием реальных фактов.

Буду краток. Лапти, как известно, носили Гомер, Ньютон и Лев Троцкий. Причем Троцкий, поговаривают, носил их, когда шел зачем-то к Ленину. Ну, чаю там выпить, о России помечтать, покушение на вождя предотвратить или про Джугашвили обидные сплетни понаушничать. И всегда брал с собой кого-нибудь почумазее. Обует его тоже в лапти, смеется, ты, говорит, ходок. Ходок к Ленину. Что потом было с этими ходоками, неизвестно. Или по лесам разбежались, или в Америку уплыли на плотах с парусами из человеческой кожи. Разные есть версии. Главное не в этом. А в том, что идея эта жива еще в народе.

Вот, скажем, новгородские молодые коммунисты, члены областного комитета ЛКСМ. Взяли и решили пойти к президенту. Ходоками. В лаптях. Как в те времена, когда нас водила молодость не помню уже в какой поход. Честно сказать, я чуть было не решил даже, как сказал поэт, задрав штаны, бежать за комсомолом. Уже штаны задрал. Уже водителя Серегу отпустил, велел пилоту Сереге лететь за мной на вертолете. У меня пилот тоже Серега, так удобней, хотя, конечно, не совсем. Кричишь, бывало: Серега! А у ворот одно транспортное средство гудит, а над головой уж второе. Хорошо хоть капитана яхты зовут не просто Серега, а Сергей Ибрагимбекович.

4. Но я отвлекся. Так вот, собрался я за ходоками бежать, а они, стартовав от Софийской площади Великого Новгорода, дошли до пешеходного моста и повернули обратно. А я так и остался – в лаптях и с красной ленточкой на смокинге. Как они теперь в Кремль-то придут? Какими стежками-дорожками? Или это маневр? Чтоб какой антикоммунист не примазался? Чтобы популярные теперь разные антикощунственные патрули по дороге не свинтили? Сплошные вопросы, товарищи, а ответов нет. Кстати, никому лапти эксклюзивные не нужны?²²⁴Яркая и агрессивная метафора-загадка охотно перекочевывает в оппозиционные издания и на «публицистические» страницы социальных сетей, «живых журналов» Интернета. Например, символы-намеки организуют образную систему фельетона «Медведь»²²⁵. Гиперсимволы, зашифрованные в тексте, имеют традиционную национальную основу. Они легко восстанавливаются из контекста, если вспомнить геральдику государств, их ведущие экономические отрасли, детали оформления денежных знаков, кулинарные пристрастия населения, если восстановить в памяти знаковые политические конфликты. «Намекающая» гиперсимволика создает следующий образный ряд: медведь и медвежонок – президент и премьер России, хряк – Украина, тигр – Соединенные Штаты Америки, шпроты – Прибалтика, бурундук – Южная Осетия, енот – Абхазия, петух – Франция, козел – Грузия, заяц – Беларусь, волк – Чечня, шакал – террористы и т.д.Стилизуют текст под известное произведение, используя прецедентную образную систему и узнаваемую авторскую (фольклорную) стилистику, с тем, чтобы обобщить явления политической, социальной жизни.

Прецеденты разного рода в этой же функции часто используются в аналитике. Например, в мини-обозрении Юлии Александровой «Из сказки в реалити-шоу…»²²⁶, выполненном в прецедентной образности и стилистике народных сказок «Лиса и Журавль», «Журавль и Цапля», дается оценка реалити-шоу «Дом-2», отравляющему сознание российской молодежи ложными ценностями, провозглашающему потребительскую философию жизни. Эта же функция характерна и для художественной публицистики. Так, прецедентные образы, сказовая речевая манера, квазидиалоги и квазицитаты, прием «маски», многочастный ступенчатый сюжет характерны для фельетона Ю. Роста²²⁷, повествующего о «вкладе» лжи в деградацию человека и общества. Образ жанра доноса и речевой образ эпохи распространения доноса создан Леонидом Флорентьевым в фельетоне «Новой газеты»:Донос

Кому: пр. Медведеву Д.А.

От кого: гр. Флорентьева Л.Л.

На кого: г. Михалкова и еще группу товарищей

Уважаемый Дмитрий Анатольевич Медведев!

Пока вы тут вышли на минутку в Twitter, в вашей стране случился триллер: Михалков написал Конституцию. Но об этом я вам донесу ниже, а пока сообщу, что вы, может, не знаете, а вам уже фактически запретили ходить в Интернет даже по малому делу, т.е. в микроблог.

Глава политического департамента «Единой России» Алексей Чадаев заявил, что высокопоставленным государственным чиновникам РФ следует официально запретить вести блоги. Так что вы, Дмитрий Анатольевич, либо теперь это дело прекратите, либо вы не высокопоставленный.

<…> Но если с Чадаева как с петрика вода, то уж от Михалкова Н.С., по характеристике Первого канала, человека «интеллигентного, талантливого и патриотичного», о чем свидетельствует и его капитанская фуражка, я такого удара в вашу спину не ожидал. Когда вы, повторюсь, отлучились, повинуясь естественному позыву, в Twitter, он хвать нашу с вами Конституцию, да и подмени ее манифестом. И теперь вы гарант черт знает чего. Ох, чует мое сердчишко, не под вас этот манифест писан. Врет пес Никитка, что цельный год его сочинял. Он в енто время подспудно замышлял Дом кино снести, аки вертеп разврата, и на ентом самом месте выстроить другой вертеп разврата, но в 12 етажей, а еще на Козьем болоте соорудить отель, где при полной луне будет пилить с послушными ему кикиморами доходы с каждого видака и флешки. Однако что это меня на церковноолбанский потянуло? Не иначе изгоняющий либерального диавола Михалков и попутал.

В общем, получается, что вы теперь не модернизатор, а континентальный император. Ваша историческая ниша — где-то между Пепином Коротким и Навуходоносором, а партий в России должно быть ровно три: левая нога (сено), правая нога (солома) и исполинских размеров консерватор палочного формата между ними. Эту физиологию, между прочим, уже одобрила «Единая Россия», если вы не в курсе. В народе ее уже назвали «Вечностояние». «Разруху в стране и головах, принесшую России тяготы, невзгоды и испытания, творили и творят проповедники радикального прогресса и неистовые вожди либеральных буржуазно-демократических и пролетарских революций», — пишет в своем октябрьском манифесте всея черно-белыя, цветныя и узкия киноленты Руси. Ну, «творили» — это, конечно, Ленин, Троцкий и Чубайс. А «творит» кто? На кого, как вы думаете, намекает Михалков? На Лимонова?

Дмитрий Анатольевич! Я злоупотребляю вашим временем, но хотелось бы еще настучать на спикера чеченского парламента Дукуваху Абдурахманова. Он сказал, что, если будет надо, за «Единую Россию» в республике проголосуют 115 или даже 120 процентов населения. Обратите, пожалуйста, внимание на уровень преподавания арифметики в школах Северо-Кавказского федерального округа <…>

В этот исторический момент против нас с вами, Дмитрий Анатольевич, а значит, против инноваций, поднялся семиглавый Горыныч, если считать каждую северокавказскую голову за две башки. Возьмите, пожалуйста, из правого верхнего ящика стола плетку-семихвостку и взмахните ею строго юридически.

Остаюсь вечно ваш доброжелатель²²⁸. Прозрачная образная основа фельетона Д. Усманова²²⁹построена с помощью речевой стилизации (сказовая манера) и целого комплекса стилистических приемов (олицетворения, исторического и предметного сопоставления, инкрустации фактическими данными и т.д.), призванных продемонстрировать непрофессионализм словацкой команды «Лев» при отборе хоккеистов:Жил-был «Лев». И была у «Льва» заморского мечта – сыграть в сильнейшей лиге Европы – в КХЛ российской. Чтобы соответствовать уровню заявленному, решили словацкие боссы игроков сильных приобрести. <…>Не далее как в субботу минувшую из Словакии, где «Лев» живет, уехали восемь игроков российских, которых новичок лиги просматривал<…> По возвращению на родину очевидцы, побывавшие в пасти животного и впечатленные гостеприимством европейским, не могли не рассказать о подробностях пребывания своего в славном городе Попраде.

Практика просмотра словацкого живо напомнила лихие 90-е, когда закон и порядок на второй план отступали после жажды наживы неприкрытой и беспредела шального.

Видано ли, слыхано ли, чтобы спортсменам, следующим в зарубежье дальнее, дорогу не оплатили? А вот видано. Приезжайте, гости дорогие, но либо руки с мылом, либо, как говорится, чай с сахаром.

Но надежды на сахар не оправдались, однако. Что странно. Ведь куратором «Льва» от КХЛ российского является умудренный опытом многолетней и плодотворной работы в «Металлурге» магнитогорском Величкин Геннадий, а менеджером генеральным у словаков трудится Сошников Сергей, в одном из клубов ВХЛ ранее трудившийся.

Ну ладно, за свой счет приехали, поселились, но, как выяснилось, не имели игроки права на лед выходить без страховок и контрактов ни при каких условиях, хотя готовы были пойти на нарушение регламента – так им хотелось приглянуться боссам попрадским <…>

Ну хорошо, добрались до тренировочного процесса. Ан нет – и тут подвох. Работать пришлось как на курорте паттайском. То есть, по известному всем режиму отельному – завтрак и ужин включены в счет отдыха, а обед, извините, как хотите. Полупансион классический.

Ладно, потренировались. Но и в ходе процесса тренировочного словаки загадочное решение приняли. Взяли, да и разделили подопечных на два сорта – своих и чужих, россиян то есть. Как вам нравится?

Суд да дело, но во вторник, 2 августа, в Попрад инспекция приедет. Так загадаем, чтобы не промелькнуло мимо их глаза зоркого творящееся в команде словацкой.

5. Не дают раствориться интересной личности в серой и безликой толпе, подчеркивают оригинальность и нетипичность того, кто находится рядом с нами.

6. Например, портретный очерк «Храм Благодарения»²³⁰знакомит читателя с творческим человеком, самостоятельно построившим храм вопреки всем бюрократическим препонам, с уникумом, каких в народе называют «чудиками».Укрупняют реальную персону, наделяют её собирательными чертами, важными для своего времени.

Примером такого образа может служить героиня популяризаторского очерка А. Сидорова «Мария, Машка, Мурка»:

У знаменитых песен были вполне реальные герои, а по деталям повествования можно реконструировать исторические события <…>

7. Знаменитая "Мурка" является вершиной уголовной песенной классики. Первоосновой "Мурки" стала знаменитая одесская песня о Любке-голубке. Был ли прототип у Мурки?<…> ²³¹Становятся источником и аккумулятором сведений, популяризируют знания из разных научных областей, социальных и исторических сфер.

Вводит в обиход важные понятия и предметы, преподает читателю пропедевтические знания, транслирует публике неизвестные ей факты проблемный очерк Фатимы Магулаевой о Холокосте «Землей забиты наши рты…»:

Во время оккупации Ставрополья жертвами Холокоста – массового уничтожения евреев нацистами – стали 27 тысяч человек.

«Этого нужно еще допросить», - сказал немцам полицай и вытолкнул Ивана Бортникова из группы арестованных евреев. Бортников не плакал, только дрожал всем телом и старался не смотреть вслед уходящим под конвоем людям. Собственно, быть ему тут не полагалось – три недели назад Ивана расстреляли в небольшом байрачном лесу на северо-востоке Ставрополья.

8. Он очнулся на следующее утро после казни. Над головой шумели клены и перекликались птицы. Рядом лежала мертвая мама. Иван остался один в лесу и на целом свете – беженец из Кишинева семи лет от роду <…>²³²Эстетизируют текст введением сказочных элементов, легендарных атрибутов, фольклорных символов. Например, рецепт приготовления таджина, поданный в жанре бытовой зарисовки, делает публикацию Гелии Делеринс «Волшебный горшок» занимательной, динамичной, подвигающей читателя на диалог о хорошем настроении, которое рождает приготовление любимых блюд в «чудесной посуде».

Таджин — сказочное блюдо, здесь все готовится само, как по волшебству.

Когда настроение хорошее, я готовлю. Но когда такое, как сейчас, – готовлю непременно. Не простую, удобную еду, в которую погружаешься, как в любимый халат. Нет, проклиная на чем свет стоит собственную судьбу, я готовлю блюдо не из этой жизни. Чтобы приготовилось само, по волшебству, вопреки законам природы. Чтобы унесло, как ковер-самолет. Я готовлю таджин.

9. Лезу на верхнюю полку и достаю мой волшебный горшок. Таджин – марокканская глиняная посудина. Внизу – толстая керамическая сковородка. Сверху – высокая крышка с трубой. Он и горшок, и поднос, и миска, и что еще? Ах да, сам себе печка, настоящее алхимическое горнило. В нем я буду колдовать. Соединить воду, огонь и воздух можно почти в каждой посудине, но только в глиняной прибавляется четвертый элемент – земля, и творится чудо. Есть у меня и современные таджины с тефлоновым покрытием. Тоже практично, удобно, но под сегодняшний случай годится только мой марокканский монстр – самый простой, внутри даже не обливной <…>²³³ «Разоблачают» индивидуальные пороки и общественные недостатки.

В этой функции образы особенно активны в аналитических жанрах - проблемных статьях, рецензиях, репликах. Примером аналитики с внутритекстовым «разоблачительным» символом можно считать комментарий Д. Губина «Бамбуковый самолет»:

На днях стало известно: вот-вот в Сочи начнут строить трассу "Формулы-1". Душа по этому поводу не то чтобы страданиями переполняется, а смутно прозревает... Ба! Да я это уже видел!

Видел я это дело в Океании, в Меланезии, на острове Танна, в государстве Вануату.

Не то чтобы лично, но смотрел ленту Годфри Реджио "Коянискацци" – сейчас этот документальный фильм, как принято говорить, является культовым.

В нем показывается, как изощренная, технологичная евроамериканская цивилизация сталкивается с невинной островной жизнью, и какие удивительные формы, вплоть до религиозных, столкновение принимает.

Одна из таких форм – это карго-культ, о котором всему миру стало известно благодаря нобелевскому лауреату физику Ричарду Фейнману (тому самому, что придумал теорию множественности историй – недавно у нас шел фильм "Господин Никто", где эта теория художественно осмыслена). В 1974 году Фейнман прочел в Калифорнийском технологическом институте лекцию "Наука самолетопоклонников" – и это стало сенсацией.

Суть культа в следующем. Во время Второй мировой войны меланезийские аборигены столкнулись с потоком никогда не виданных даров цивилизации – с консервами и колой, машинами и радио, которые на острова, ставшие военными базами, доставляли американские самолеты. Эти удивительные вещи были прозваны местными жителями "карго" – cargo, груз. Когда война окончилась, самолеты улетели и поток карго иссяк, аборигены решили приманить его обратно. Они стали расчищать взлетные полосы и строить на них неотличимые от настоящих самолеты, вышки диспетчеров и т. д., только из пальм и бамбука. Они уверовали, что если построят такие же самолеты, как у американцев, то божество вспомнит про них и вернет карго.

<…> И вот эти закономерности я хотел бы проверить на российской действительности – разумеется, понимая, что возмущу всех, кто искренне верит, что такое сравнение оскорбительно для великой державы. Но возмущение может вызвать даже невинное "а в чем же это величие?" –хотя, казалось бы, доказательств, кроме полета в космос Гагарина в 1961-м, должна быть тьма.

Если кто пропустил: в октябре генеральный промоутер "Формулы-1" Берни Экклстоун (похожий на Энди Уорхола пожилой господин с железной хваткой) в присутствии Владимира Путина (чья хватка тоже сомнений не вызывает) подписал договор, согласно которому Краснодарский край получает право проводить знаменитые гонки с 2014 по 2020 год. Имена прочих подписантов, а также потенциальных заказчиков и подрядчиков я опущу, чтобы лучше был виден уровень сделки.

<…> То есть будет ли это круглогодичный автодром, как на острове Яс в Абу-Даби, или же часть трассы пройдет по городу, как в Монте-Карло. В любом случае, сказала Косаченко, надо понимать, что это минимум 200 млн евро, но дело того стоит.

<…>В великой России сегодня, по сути, всего три автодрома. По этой причине у нас еле жив профессиональный автоспорт, не говоря уж про массовый. По этой причине наш владелец спорткара обречен на глуповатую демонстрацию амбиций у ресторана "Причал" на Рублевке, но лишен возможности превратиться в gentleman-driver, водителя-джентльмена, полупрофессионала. Негде превращаться, понимаете ли.

Сочинская "Формула" на этом пустом фоне – она, конечно, самолет, но все-таки слегка бамбуковый.

Потому что внутренний смысл соревнований уровня "Формулы" – быть украшением, жемчужиной автоспорта. А смысл автоспорта – быть украшением, жемчужиной на фоне сети хайвеев, автобанов и прочих многополосных дорог, по которым передвигаются обычные машины. А Олимпийских игр – быть жемчужиной спорта как такового. А "Сколково" – быть жемчужиной науки и образования.

<…>Главная опасность карго-культа не в том, что самолет не взлетит. Деревянные планеры летают и без мотора; болиды по сочинской трассе будут ездить. Главная опасность – в пестуемой уверенности, будто обладание каким-нибудь инноградом, Олимпиадой и F1 сделает Россию страной, способной завалить весь мир карго.

Боюсь, что не так.

Великой спортивной страной страну делают не Олимпиады или Кубки Кремля, а массовые занятия спортом, о которых можно судить по числу спортивных сооружений: кортов, полей, бассейнов, катков, спортзалов. Опущу цифры – они унизительны, – но дам вам ответ великого тренера Елены Чайковской на вопрос, зачем она уезжала из России работать в Америку: "Понимаете, там расстояние можно измерять катками. Поехал три мили – каток. Еще три мили – еще каток".

Вот и я боюсь, что когда после строительства трассы "Формулы", после сочинской Олимпиады, после работы "Сколково", когда научного, спортивного или какого другого карго в стране не прибавится, ошибка будет найдена в неверных материалах – или, допустим, объектах – строительства.

Хотя для меня очевидно, что она совершенно в другом.

Мы как-то стали довольны своими бамбуковыми лесами, мы перестали их бамбуковость замечать <...>²³⁴Подобная «разоблачительная» знаковость составляет основу сатирических жанров (Джонатан Свифт «Путешествии Гулливера»), ее можно встретить в текстах, созданных на стыке аналитики и художественной публицистики, например, в активных сегодня комментариях фельетонного типа²³⁵:Журавли своими куриными мозгами не сообразили, что их удачный перелет стал бы лучшим подарком к 60-летию президента. В итоге вышел недолет.

Пять из шести стерхов, с которыми Владимир Путин кружил на мотодельтаплане 6 сентября над Салехардом, наотрез отказались лететь на юг со стаей серых журавлей и предпочли вернуться самолетом в Окский заповедник под Рязанью. Летели они, надо думать, первым классом, безуспешно пытаясь есть творог с медом с плоских тарелок. Но выпив по маленькой из доступных их клювам фужеров, дружно закурлыкали: «А я остаюся с тобою, родная моя сторона».

Подружился с серыми журавлями только один молодой стерх, то ли лояльный, то ли отмороженный в суровых условиях Ямало-Ненецкого автономного округа <…> Журавли переглядывались между собой: «Это Путин? Вроде клюв покороче и взгляд не такой добрый». Сомневались, но летели. А когда погода портилась, стерхов помещали в особые вольеры на сопровождавшей их барже, о чем гордо доложил национальный координатор программы Александр Сорокин.

<…> Так или иначе, серые журавли, выросшие на воле, почувствовав опасность, улетели, а стерх едва не стал жертвой озверевшей стаи несогласных собак. К счастью, птицу отбили простые люди. «Об этом случае узнал председатель Комитета лесного хозяйства Казахстана, который интуитивно понял, о каком стерхе идет речь», – рассказал чуть позже пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков. Звериному чутью казахского чиновника можно позавидовать. Держать нос по ветру — главное условие выживания на воссоздаваемых просторах.

«Мы видели грустное сообщение о том, что стерхи не смогли улететь на юг», – сказал Песков агентству Интерфакс и на мгновение замолк, печально глядя в небеса. Но в отличие от песни Френкеля и Гамзатова, ситуация не столь безнадежна. Журавль сейчас не в небе, а в надежных руках зампреда казахстанского комитета. За ним будет выслан борт с орнитологами в штатском. А в дальнейшем, возможно, всех особо важных птиц будут доставлять на зимовку самолетами «Аэрофлота».

Недоброжелатели, возможно, скажут, что очередной кремлевский пиар-проект рухнул с небес на грешную землю и президент понапрасну щелкал клювом. Но это не так. Помнится, в ответ на язвительные выпады в интернете Путин посоветовал: «Взяли бы да сами полетали». На этот призыв откликнулись два молодых красноярца. Они подарили возможность полетать домашним пернатым, подняв с собою в небо индюка Иннокентия и курицу Фиону. И это здорово.

А полное лишение смыслов мы наблюдаем по ту сторону океана. Из зоопарка Сан-Диего (штат Калифорния) двое неизвестных похитили козла, чтобы выразить свою гражданскую позицию. А спустя несколько часов вернули с розовым педикюром. Странно, что МИД РФ до сих пор оставил эту враждебную по отношению к России вылазку без комментария. Ну да ладно, пусть на Смоленской площади договорятся с Анкарой, чтобы там не досматривали наши рейсы. Неужели не ясно, что на берег турецкий и в ту же Сирию мы доставляем самолетами исключительно белых стерхов мира?

P.S. Автор испытывал большое искушение озаглавить свой фельетон «Владимир, или Прерванный полет-2». Но по здравом рассуждении решил не нарушать авторских прав Марины Влади и не оскорблять память Владимира Высоцкого. Тот Владимир действительно летал, а не кружил²³⁶.«Прерванный полет», он же «недолет», он же бесполезное кружение, расписанное в массе нелепых деталей, становится символом несостоятельных идей, нерезультативных социальных мероприятий и абсурдных политических действий российского президента В. Путина.

10. Проявляют суть социальных процессов, показывают и оценивают динамику общественных изменений:

В моем детстве Дед Мороз уже был данностью, хотя появился он и набрал силу при советской власти. Это был наш, советский старик, на редкость многое повидавший – известно ведь, что впервые на новогодней елке в Кремле он появился не когда-нибудь, а зимой 1937 года.

<…>Новый год – один из самых милых и искренне любимых народом, причем всяким народом, праздников. Именно поэтому государство, как большая пиявка, присасывалось к новогодней мифологии и елка становилась важнейшим мероприятием, на которое так и норовили бросить товарища Огурцова из "Карнавальной ночи".

<…> И, разумеется, в Москве находилась главная елка страны. В газетах писали заметки о том, как движется в столицу эта суперъель, и везли ее на тягаче, словно атомную ракету на военном параде. Ну и водружали ее опять же в Кремле, а елку номер два – в Колонном зале Дома Союзов. Перед кремлевской стеной были высажены ели, которые, даром что кладбищенские голубые, обещали лет через сто превратить Кремль в замок спящей красавицы-Снегурочки. В сущности, главные кремлевские башни были увенчаны звездами, как новогодние елки, а любая елка была маленькой копией кремлевской башни. Да и новогоднее приветствие советскому народу снова по традиции звучало из Кремля.

<…> появление Деда Мороза на елке было всегда одинаковым, кто бы из режиссеров ни пробавлялся в данный конкретный декабрь новогодней халтурой. Дед выходил на зов собравшихся, как на съездах партии, когда на единодушные аплодисменты зала, переходящие в овацию, гуськом появлялись члены Политбюро ЦК КПСС.

<…>После кончины советской власти Дед Мороз поступил точно так же, как все партийные функционеры, а именно заделался крепким хозяйственником. Он подружился с тогдашним мэром Москвы Юрием Михайловичем Лужковым и на московские кредиты открыл свою компанию в маленьком Великом Устюге. В Вологодской области с 1999 года действует туристический проект "Великий Устюг – родина Деда Мороза" и образовано специальное акционерное общество ОАО "Дед Мороз", в котором наш знакомый мощный старик наверняка влиятелен не меньше, чем председатель совета директоров. Сувениры, гостиницы, автобусные экскурсии...

11. <…> пока что индустрия, прикрытая его красной шубой, процветает, без него не представишь праздника, и нет ничего проще, чем заказать на дом Деда Мороза со Снегурочкой. Хотите – обычной, хотите – особенной. Как поясняет реклама, "стриптиз в исполнении Снегурочки – волшебное зрелище, которое вы непременно заслужили, ведь Новый год бывает только раз в году!"²³⁷. Дают прогноз ситуации и оценку социальным перспективам.

Развитие отношений, семейных или общественных связей оценивается с помощью прецедентных образов литературы, искусства. Этот образный ресурс широко представлен в жанре комментария семейных историй²³⁸или эссе-размышлений²³⁹:История перерождения европейского мужчины из "белокурой бестии" в ручное, податливое существо была описана еще Ницше в "Генеалогии морали". Ницше не скрывал свое отвращение к такому перерождению и явно любовался образом "белокурой бестии" как классической и вечной ипостасью мужчины, чем впоследствии понравился идеологам нацизма. Тоталитарные и авторитарные режимы по-прежнему любят брутального мужчину, поскольку они строятся на культе силы и управляются кучкой силовиков разных мастей и оттенков. Эти властные люди терпеть не могут любые отклонения от классической модели мужчины и неустанно борются с альтернативными вариантами мужского поведения, презирая и разоблачая их сущность.

<…>Распад брутального мужчины сам по себе превратился в переодевание в новый, до сих пор не найденный образ. Мужчина оказался в поиске самого себя. Он стал примерять на себе самые разные роли. Это, естественно, сблизило его с историческими переодеваниями ритуального и комического характера. Со всех сторон слышатся иронические аплодисменты, смех, свист. Если мужчина не воин, то кто он?

<…>Смешно сказать, но в этом противостоянии европейского умерщвления агрессии и архаического культа силы Россия почти бессознательно голосует за архаику. Ей чужды метания и мутации европейского мужчины. Она еще верит в войсковую доблесть полковника. Она против переодеваний, если только они не комичны и не выполнены любимыми актерами ради невинной шутки. Однако современная Россия состоит из двух или даже нескольких Россий, и если в Европе культ силы не моден и с ним бороться – повторять зады, то в этой молодой, параевропейской России есть азарт борьбы с упрямой архаикой, с силовиками в самом широком смысле этого слова <…>

Борьба с живучей архаикой требует от мужчин боевых качеств. Вот почему в Москве поиски новых мужских ролей ведутся более драматично, чем на Западе или в Японии. Многочисленные политические запреты вызывают приливы скорее не слабости, а отчаяния, и сближение с женским образом в одежде и поведении порой невольно приобретает смысл отнюдь не моды, а протестного движения. Во всяком случае, нам еще рано превращаться в "облака в штанах" <…>Нас ждет ломка сложившихся стереотипов.

Мы назвали только самые активные функции образов в современной художественной периодике. Этот список можно продолжить, поскольку функции образа моделируются в зависимости от жанровых возможностей текста, авторского замысла, предмета социально важного разговора, индивидуальной речевой манеры журналиста, особенностей восприятия текста аудиторией прессы.