Алексей Боярский

Коммерсантъ Деньги. – 2013. - 25 февр. - № 7 (915).

Приложение 11

Пластмассовые мальчики

Первенцы эпохи интернета выросли и к сорока объявили миру: мы "забили" на все и хотим лишь одного - получать "штуку баксов" и развлекаться.

Во время событий в Югославии мой коллега послал журналиста в Белград. В первый день корреспондент ничего не передал, во второй - то же самое, на третий из Москвы ему стали звонить: "Где репортаж?" "Так здесь же ничего не происходит", - удивленно отвечал репортер. И действительно в его компьютере ничего не происходило, а других способов общения с жизнью он просто не знал.

Журналистика вся на виду. Во все времена ей есть кем гордиться: наш небосклон никогда не бывает без звезд. Читатель верит им и платит деньги не только за то, чтобы быть в курсе событий, но и за общение с любимыми авторами. Но совсем не обязательно знать журналистику изнутри, чтобы видеть, как много паразитов слетелось на этот мед пусть маленькой, но общественной известности. В журналистике, видимо, образовались какие-то пустоты, которые и заполнили пластмассовые мальчики и девочки. Вылупившись из интернета, они живут с твердым ощущением, что до них никого не было, презрительно называют всех, кто старше, "шестидесятники", хотя это, как минимум, их дедушки. Пластмассовая журналистика - это что-то вроде зимней клубники: тусклая, неживая, придуманная, но хорошо упакованная.

Я совсем не за то, чтобы журналист обязательно проходил горьковские университеты, но какое-то минимальное знание жизни людям, рассказывающим о ней другим, необходимо? Когда к тебе приходит журналистка и спрашивает: "Какие вопросы я вам должна задать?" или: "Расскажите что-нибудь о себе", то краснею я, а не она. Что-то размыло для них фундамент профессии - любопытство к жизни. Хорошо, что они такие занятые собой, благополучные, но, когда самое сильное в судьбе впечатление - фильм "Челюсти" и попойка в девятом классе, трудно требовать от таких "мастеров пера" ярких слов и сильных чувств. Читателю не передаются заключенная между слов и строк энергия, обаяние мысли, трепет - их просто нет, да и взяться неоткуда. Пластмасса ведь не горит, она лишь плавится и при этом коптит.

Копоть возникает на месте сенсаций, острых мыслей, репортажей, где жизнь во всей ее прелести и горечи можно, кажется, попробовать на вкус. Вместо этого пафос на месте смелости; шутки ниже пояса на месте чувства юмора; бесконечное "я" как рецидив полного отсутствия интереса к непластмассовому миру, к жизни за границей собственных капризов. Референт одного глянцевого журнала как-то сказала мне: "Странно, они совсем не просят меня с кем-то их соединить, все варится только внутри редакции..."

Кроме таланта у журналистики нет секретов. Как говорил замечательный репортер и учитель целого поколения известинских репортеров Андрей Иллеш, заметка бывает хорошая или плохая - вот и весь секрет.

Может быть, есть биологическая загадка лишь в том, почему "пластмассовые мальчики" так медленно взрослеют. Это нормально, когда мужик вокруг сорока изображает из себя непонятое никем юное поколение? Эти инфантильные дядьки с какой-то милой непосредственностью формулируют свое главное кредо: мы на все "забили"... При этом капризничают: "Старики перешли нам дорогу". "Ребята, - хочется сказать им, - вытащите палец из носа, поезжайте куда-нибудь, напишите заметку - прославьтесь!"

Недавно Владимир Познер закончил свою программу "Времена" чтением довольно длинной статьи из "Интернешнл геральд трибюн". Никто, уверен, не заметил размеров этого текста, а у многих, мне кажется, навернулись слезы. Я же подумал, что редкая российская газета или журнал такой текст о противоречивом и простом человеке, приютившем во время войны девочку, напечатал бы. Маятник нашей журналистики очень сильно качнулся от литературного, несвободного письма советской эпохи к текстам, холодно безразличным по принципу: "Меня послали - я написал".

Конечно, авторы таких текстов, эти "пластмассовые мальчики и девочки" на виду потому, что им кто-то платит. За что? Что такого прекрасного они продают на рынке, кочуя из издания в издание? За что им всегда гарантирована "штука баксов", а то и не одна? Наверное, не будь такого ажиотажа на рынке информации, не появись вместе с профессиональными издателями такие же пластмассовые миллионеры, чьи капиталы сформировались куда раньше вкусов, а чувство прекрасного остановилось на каталоге готовой одежды от Джорджи Армани, наша журналистика могла бы взрослеть немножко по-другому.

Считается достаточным, что владелец рискует деньгами. Судьбы журналистов, престиж марки - все это не в счет. Но послушайте, почему покупка Малого театра или Третьяковки с дальнейшим закрытием наскучившей игрушки - это абсурд, а использование таким вот образом не менее важного для культуры и истории Отечества журнального или газетного бренда - это нормально. Кто-то вспомнит историю "Общей газеты": купили, несколько месяцев поиграли и прихлопнули. Совсем недавно некий богатый молодой человек решил побаловать себя изданием российского "Ньюйоркера". Финансовая перспектива такого проекта на нашей почве была очевидна, но "Новый очевидец" появился, талантливые авторы были собраны, выпуск налажен... Через несколько месяцев такое еженедельное развлечение молодому человеку надоело - журнал в момент прикрыли.

Хотел бы быть понятым: написанное - не оценка противостояния поколений в журналистике. Болезненная эволюция и полезна, и неизбежна. Молодежь всегда актуальней, кожей чувствует новое время и новые парадоксы. Но у журналистики, как и у любой профессии, должен же быть внутрицеховой иммунитет. Хотя бы для того, чтобы всех не судили по "пластмассовым мальчикам". У нас такое ремесло, где "забившим на всех" просто делать нечего. Вне зависимости от возраста».

От редакции: "Известия" приглашают читателей к дискуссии о состоянии современной журналистики. Свои мнения и комментарии направляйте по адресу: с пометкой: "Журналистика". Ждем ваших откликов на статью Виктора Лошака и на форуме www.izvestia.ru