Послесловие

между организмом и средой. Решающая роль признается за средой, под которой имеется в виду не совокупность биологически значимых раздражителей (как в системе Павлова), а социальная среда. Поскольку она социальная, то и историческая — изменчивая от эпохи к эпохе.

Так, оставаясь на первых порах в пределах поведенческого (рефлексологического) подхода, Выготский уже тогда стремился соединить с понятием о раздражителях среды иное содержание, чем сторонники бихевиоризма и рефлексологии. В этих раздражителях, играющих решающую роль в построении ответных реакций организма, он видел особые детерминанты, а именно детерминанты общественно-исторического порядка.

Другой важной коррективой, внесенной Выготским в условнорефлекторную схему применительно к развитию поведения, являлось акцентирование внутренней динамики рефлексов. В противовес представлению об однозначной детерминации ответного действия организма непосредственными влияниями средовых раздражителей акцент ставился на «непрекращающейся борьбе между миром и человеком», на диалектике внутренних процессов. В изображении Выготского организм менее всего похож на пульт, где происходит автоматическое переключение внешних сигналов с одних каналов на другие и установление в силу построения (ср. законы ассоциации) устойчивых связей между импульсами и ответными реакциями на них.

Удивительно современно звучит тезис Выготского о «сложнейшей стратегии организма» в борьбе с непосредственными воздействиями среды. С этим соединялись представления об активности ребенка, вводящие в характеристику его поведения условия, игнорируемые традиционной условнорефлекторной концепцией. Здесь мы вправе видеть ростки идей, позволившие Выготскому в дальнейшем переосмыслить под новым углом зрения как бихевиоритскую позицию Торндайка, так и павловское учение о высшей нервной деятельности.

Как бихевиоризм, так и рефлексология, хотя и базировались на биологических, а не социально-культурных основаниях, придавали решающую роль формирующему влиянию внешней среды. Выготский же, как мы видели, не ограничивался абстрактным пониманием среды и стремился переосмыслить ее, руководствуясь общей методологической установкой, предполагающей качественное различие между условиями и детерминантами поведения человека и средой обитания других живых существ. Но этим не исчерпывалось своеобразие его попыток объяснить специфически человеческую регуляцию поведения. Он настойчиво искал собственные внутренние закономерности развития, т. е. решение проблемы, которую не ставили ни бихевиористы, ни русские рефлексологи. На Западе в трактовке указанной проблемы главное слово принадлежало сторонникам взгляда, согласно которому основные факторы развития форм поведения не могут быть иными, как биологическими. Этот взгляд распространялся не только на элементарные формы, но также и на высшие психические функции. Таковой, в частности, являлась позиция известного австрийского психолога К- Бюлера, учение которого о психическом развитии Выготский подверг критике в предисловии к русскому переводу работы этого автора «Очерк духовного развития ребенка».

Признавая важной заслугой Бюлера выявление биологических оснований детской психики и установку на то, чтобы понять биологические функции как целое в едином ритме их развития, Выготский видит просчет этого психолога в устранении из поля внимания исследователя социальных функций и социального ритма. Тем самым испарялось различие между природным и культурным, из-за чего понятие о развитии человеческой психики утрачивало содержательность. Оно оказывалось абстрактным, поглощающим любые формы изменения. Не различались высшее и низшее, элементарное и сложно организованное, а в качестве конечной причины всех этих форм выступало биологическое созревание, их развертка, говоря современным языком, по генетической программе. Подобная концепция психического развития сопряжена, как подчеркивал Выготский, с реакционными социальными выводами о предопределенности поведения личности скрытыми в ее генах детерминантами.

446