Л. С. Выготский

принимают шахматную доску с расставленными на ней фигурами разные люди: человек, не умеющий играть в шахматы, человек, только что начинающий играть, средний и выдающийся шахматисты. Можно с уверенностью сказать, что все эти четыре человека видят шахматную доску совершенно по-разному. Не умеющий играть в шахматы будет воспринимать структуру фигур с точки зрения их внешних признаков. Значение фигур, их взаимное расположение и отношение друг к другу совершенно выпадают из поля его зрения. Та же самая доска предстанет в совершенно другой структуре человеку, который знает значения фигур и их ходы. Для него одни части доски станут фоном, другие выделятся в качестве фигуры. Иначе будет видеть средний и снова по-иному — выдающийся шахматист.

Нечто в этом роде происходит и в процессе развития восприятий ребенка. Значение приводит к возникновению осмысленной картины мира. И так точно, как один из шахматистов, исследованных Бице, сообщил ему, что он воспринимает ладью как прямую силу, а слона — как косую силу, и ребенок начинает воспринимать вещи не иначе, как в их осмысленности, внося элементы мышления в свои непосредственные восприятия.

Если сравнить с этим то, что мы читаем в книге Коффки относительно восприятий, нельзя не видеть, с какой силой Коффка пытается защитить противоположный, чисто натуралистический взгляд на историю развития детского восприятия. В зависимости от этого вся история развития восприятия выстраивается для него в один стройный ряд, начинающийся восприятием цветов и заканчивающийся категориями, в которых мы воспринимаем и осмысливаем действительность.

Мы рассмотрим только эти две крайние точки для того, чтобы составить себе понятие о пути, которым идет здесь Коффка, и о том, почему этот путь неправильный.

К. Коффка возражает против опытов Э. Петерса относительно определяющей роли, которую играет возникновение понятия цвета в структуре восприятия цветов. Он, однако, должен в последнем издании вернуться к этому вопросу и пересмотреть его. Петере на основе своих экспериментов ставит вопрос, несомненно, правильно. Он показывает, что развитие восприятий цветов у старших детей не является просто эволюцией врожденных чувственных функций или их морфологического субстрата. По его словам, они основаны на образующихся в чувственной сфере так называемых высших интеллектуальных процессах восприятия, репродукции, мышления. Восприятие определяется только лишь чувственным ощущением. Знание названия цвета может оказаться сильнее сенсорных компонентов. Одинаковые названия заставляют ребенка относить цвета к одинаковой категории.

К. Коффка, как уже сказано, первоначально резко возражал

278

ПРОБЛЕМА РАЗВИТИЯ В СТРУКТУРНОЙ ПСИХОЛОГИИ

против этой теории вербально-перцепторного развития цветового восприятия. Он говорит, что Петере действительно показал влияние на восприятия и сравнения цветов со стороны названий, но мы должны под восприятием и сравнением понимать не те или иные процессы высшего порядка, которые присоединяются к низшим неизменяющимся чувственным процессам, а структурные процессы, которые определяют сами качество своих членов и ощущений.

Но после появления работы А. Гельба и К. Гольдштейна об амнезии на названия цветов Коффка считает приведенную здесь интерпретацию опытов Петерса недостаточной. По Гельбу и Гольд-штейну речь специфически влияет на восприятие, которое они называют категориальным поведением. В категориальном поведении, например, какой-либо цвет, освобождаясь из наглядно данного соединения, воспринимается только как представитель определенной цветовой категории, например как представитель красного, желтого, синего и т. д. Здесь речь идет не о простом соединении цвета и названия.

К. Коффка только в отдельных местах своей книги — как в только что приведенном — делает уступку, признавая специфическое влияние речи на восприятие. На самом деле он везде остается на почве бесструктурности, когда допускает, что речь возникает как особый тип структуры наряду о другими структурами, ничего не изменяя в процессах самого восприятия. Так, он склонен — вслед за К. Бюлером — принять, что структурное постоянство восприятия образует параллель к нашим понятиям. Следовательно, он становится на ту точку зрения, что предметное постоянство, которого, как мы видели, нет у животных, и постоянство восприятия формы, которым обладают животные, с принципиальной точки зрения могут быть уравнены.

Обсуждая категории, возникающие в восприятии и мышлении (предметность, качество, действие), Коффка приходит к выводу, что и они возникают как простые структуры, в принципе ничем не отличающиеся от примитивных структур. Однако наши опыты показали, что эти стадии восприятия рисунка для ребенка существенно меняются в зависимости от того, передает ли он содержание рисунка с помощью речи или драматически раскрывает то, что изображено на картине.

В то время как в первом случае он обнаруживает явные симптомы стадии предметности, т. е. перечисляет отдельные нарисованные на картинке предметы, во втором случае он передает содержание в целом, т. е. раскрывает то событие, которое на картине изображено. Нам думается, что в этом нельзя не видеть прямого доказательства специфического влияния речи на восприятие, которое, по-видимому, находит свое отражение и в истории детского рисунка, на которую ссылается сам Коффка.

279