Рис. III-22. Распространение сообщений на уровне микрогруппы происходит через посредство «лидера», который играет роль реле.

Сообщение поступает к нему из внешнего мира, от «референта» или же «скрытого авторитета», работающего в тесном контакте с «лидером». После этого сообщение в соответствующей форме распространяется «лидером» среди пассивных членов группы. Так возникает специализация коммуникационных функций между получателем и отправителем сообщения, причем эта схема может разрастаться до очень больших масштабов.

представляющих собой фильтры итеративной обработки, с помощью которых сообщение обновляется на каждом последующем уровне.

Определить значения названных выше показателей, от которых зависят характеристики процессов передачи сообщений внутри группы,— дело психосоциальных исследований. Социометрия коммуникации сближается в данном случае со статистической лингвистикой и с психолингвистикой, поскольку качественные характеристики личности определяются и здесь и там тем, насколько свойственные личности стереотипы и системы ключевых слов отличаются от чисто случайных наборов соответствующих стандартных единиц. Наука, исследующая процессы передачи сообщений по сетям социометрических структур, во многом пересекается с дифференциальной психологией, поскольку фактически она изучает влияние, оказываемое явлениями, происходящими на уровне отдельной личности, на социальные явления более крупного масштаба. В этом и состоит основная трудность такого исследования. Справиться с проблемой подобной сложности можно, только применив метод построения моделей, аналогичных физическим.

§ 12. Процессы убеждения

Как было показано выше, всякая система культуры основывается на том, что между различными точками социального поля происходит передача сообщений, представляющих собой построенные по известным правилам последовательности элементов. Мы определили также основные принципы восприятия форм, заложенных в сообщении, отличающие этот процесс от простого приема знаков, который сводится к идентификации последних в некотором заранее заданном перечне. Мы показали, наконец, что формы можно рассматривать как «сверхзнаки», то есть как некоторые стереотипные наборы элементов, которые можно предсказывать и которые составляют основной структурный каркас запоминаемого материала. При восприятии сообщения каждого уровня в той мере, в какой человек

180

«понимает» это сообщение, он сохраняет именно эти сверхзнаки, пренебрегая составляющими их знаками.

Важной характеристикой семантического аспекта процесса коммуникации, развертывающегося между двумя индивидуумами, является особый психологический параметр — убедительность, представляющая собой как бы прегнантность воспринимаемых форм с точки зрения их возможного влияния на речь или деятельность получателя сообщения. В рамках теории информации процесс убеждения можно считать связанным с той категорией сверхзнаков, которая имеет непосредственное отношение к тому, что называют «идеями». Это устойчивые мыслительные формы, не зависящие от составляющих их знаков, своего рода латентные структуры мышления. Таким образом, понятие «идея» в данном случае имеет примерно тот же смысл, который оно имело у Платона (ειδοζ)48. Убедительность, измеряемая «силой убеждения», представляет собой количественную характеристику степени влияния этих форм на сознание получателя сообщения. В принципе отправитель сообщения в процессе коммуникации всегда

Моль Абраям. Социодинамика культуры: Пер. с фр. / Предисл. Б. В. Бирюкова. Изд. 3-е. — М.: 142 Издательство ЛКИ, 2008. — 416 с.

стремится оказать на получателя некоторое воздействие, стремится побудить его присоединиться к мнению, высказанному в сообщении. За редкими исключениями сохранение сообщений в памяти всегда зависит от прегнантности содержащихся в этих сообщениях форм, а следовательно, как раз от «убедительности» сообщения. Косвенным мерилом этой силы, таким образом, может служить способность получателя воспроизвести, используя для этой цели другие слова или знаки, все те формы, которые были ему переданы в сообщении. Таким образом, культура как кумулятивная система сообщений, хранимых в памяти на том или ином уровне, в данном случае на уровне идей, зависит от убедительности передаваемых сообщений. С этой точки зрения можно выделить четыре степени воздействия сообщения на получателя и соответственно усвоения им сообщения.

I. Прием.

II. Пассивное запоминание.

III. Рассудочное признание убедительности содержащихся в сообщении доводов.

IV. «Внедрение» сообщения в сознание получателя, основанное на воздействии сообщения на его логику и чувства.

Величина убедительности оказывает влияние на запоминание. Убедительный довод запоминается лучше неубедительного. Процесс коммуникации в науке всегда опирается на принудительный характер разумных доводов как на основу любой коммуникации. Напротив, большинство сообщений в массовой печати основано на воздействии на чувства получателей, то есть когда получателя, так сказать, «обольщают», чтобы убедить, и в то же время убеждают, чтобы «обольстить», то есть чтобы заставить его действовать в соответствии с определенной системой ценностей.

181

Следующая цитата из Б. Рассела ярко раскрывает различные негативные и позитивные стороны процесса убеждения: «Если вы попытаетесь во имя разума призвать человека изменить основные цели, которые он преследует, например уговорить его руководствоваться соображениями общечеловеческого счастья, а не жаждой личного могущества, то ваши усилия не увенчаются успехом, ибо жизненные цели людей определяются не одним только разумом. Ваши усилия ни к чему не приведут и в том случае, если вы попытаетесь бороться с глубоко укоренившимися предубеждениями с помощью спорных или настолько сложных доводов, что силу их может понять только ученый. Но если, пользуясь доводами, доступными любому разумному человеку, который даст себе труд их «выслушать, вы сумеете показать, что располагаете средством, могущим удовлетворить насущные потребности, то тогда есть какие-то основания надеяться, что люди в конце концов поверят вашим словам».

Итак, существует несколько разных способов, с помощью которых отправитель сообщения может влиять на «оснащение ума» получателя. Отправитель сообщения, как правило, стремится не только передать, но и «внедрить» свое сообщение, то есть заставить получателя видоизменить структуры своего сознания в соответствии с данным сообщением. Процессы убеждения отнюдь не ограничиваются одним только логическим убеждением, с которым их по традиции смешивают со времен Аристотеля и Декарта, но принимают и другие формы. Толпу убеждают не доводами, а эмоциями. Фактически всякая аргументация опирается на латентные структуры сообщения. Эти структуры носят логический характер лишь в случае сообщений, так или иначе связанных с наукой.

Однако этим не исчерпываются все способы убеждения. Между убеждением и запоминанием существует устойчивая взаимосвязь: лучше всего запоминается то, что нас убеждает, поскольку такая информация становится частью нашего сознания, каким-то образом вписывается в него; но, с другой стороны, независимо от ложности или истинности доводов человеку всегда кажется более убедительным то, что он хорошо запомнил, даже если это запоминание произошло в результате механического процесса заучивания. На этом принципе и основана вся пропагандистская деятельность и обработка общественного мнения прессой. Подчеркнем, что с данной точки зрения «истина» и «ложь», «за» и «против», «да» и «нет» расположены в одной плоскости. Убеждение вносит направленность в поле ценностей; так же действуют и лейтмотивы «диктаторов» прессы и радио: эти лейтмотивы достаточно прочно запоминаются уже в силу их частого повторения и поэтому вносят соответствующую направленность в таблицы ценностей слушателей независимо от того, вызывают ли те или иные утверждения возражения или одобрение со стороны последних. Эффективность убеждения измеряется числом людей, у которых данное сообщение вызывает определенную реакцию, направленность же этой реакции несущественна. В самом деле, убедить человека даже в ошибочности какого-нибудь тезиса — уже значит внушить ему сознание важности этого тезиса.

Моль Абраям. Социодинамика культуры: Пер. с фр. / Предисл. Б. В. Бирюкова. Изд. 3-е. — М.: 143 Издательство ЛКИ, 2008. — 416 с.

182

Направленность же этого убеждения в конце концов не так уж важна для того уровня, с которым имеет дело инженер связи и который нас здесь интересует.

Сила убеждения поэзии, литературы и вообще искусства основана на «обольщении» и опирается на эстетическую форму сообщения, о которой говорилось выше.

Сущность научного сообщения заключается в логическом убеждении; однако выводы, извлекаемые из анализа этого вида убеждения, можно обобщить с целью распространения их на все случаи семантической коммуникации, при которой сообщение можно разложить на отдельные стандартные элементы. С этой целью мы рассмотрим такие структуры комбинаций этих элементов, которые можно назвать структурами аргументации. Этот вид сообщений приобретает особенно важное значение в контексте современной культуры, которая вся наводнена наукой или, во всяком случае, наукообразием, что невольно заставляет верить в превосходство науки. К этому случаю приложимо аристотелевское понятие энтимемы49, составляющей основу риторического убеждения. Энтимема не обязательно должна быть силлогизмом или другим логическим построением, ее можно трактовать и как прегнантность формы, характеризующую влияние последней на поведение индивидуума.

Ниже мы продолжим анализ процесса аргументации, начатый Тулмином. Аргументация определяется как движение мысли от принятых исходных данных (Д) через посредство основания, гарантии (Г) к некоторому тезису, составляющему заключение (3). Вначале мы имеем данные, факты, материалы, свидетельства, события, статистику и т. п. Основанием — гарантией верности аргументации — является нечто, приводящее в действие какую-то заранее имеющуюся в сознании связь, в результате чего происходит перекодирование исходных данных, то есть создание из них новой формы — того, что мы выше назвали сверхзнаком. Это основание — эту гарантию — можно было бы назвать интегрирующим фактором, поскольку оно позволяет упорядочить разрозненные элементы в рамках, определяемых структурами убеждения, и соединяет эти элементы значениями вероятностей связей, которые определяются уже не самими элементами, а этими структурами.

Патагония50

Процесс аргументации, который, как мы видим, зависит не от характера элементов, а от общей «аксиоматики мышления»,

183

далеко не всегда так прост, как в этом примере. Нередко в нем участвует еще одна триада компонентов, а именно: подкрепления (П), оговорки (О) и квалификации (К).

Подкрепления (П) служат для усиления утверждения, содержащегося в «гарантии». Подкреплением может быть как отдельный факт, так и целая цепь дополнительной аргументации. Подкрепления необходимы в тех случаях, когда получатель сообщения не склонен принять Г как таковое, иными словами, в тех случаях, когда соответствующий интегрирующий фактор заранее не присутствует в сознании получателя. Длина сообщения при этом возрастает, а это может сделать его слишком трудным для понимания. Поэтому использование подкреплений допустимо в двух случаях:

либо когда получатель обладает способностями восприятия, заведомо превосходящими необходимый уровень трудности (так ли это в действительности, можно проверить экспериментальным путем);

либо при условии, что подкрепление передается заранее как особая, должным образом подготовленная система аргументации, благодаря чему в дальнейшем можно рассчитывать на наличие этого подкрепления в сознании большинства получателей.

Оговорки (О) представляют собой своего рода предохранительные клапаны. Их добавляют к заключению (3) с тем, чтобы ограничить условия, при которых оно справедливо, а прежде всего для того, чтобы предупредить возможные возражения, то есть для того, чтобы учесть тот факт, что получатель и сам способен рассуждать и может

Моль Абраям. Социодинамика культуры: Пер. с фр. / Предисл. Б. В. Бирюкова. Изд. 3-е. — М.: 144 Издательство ЛКИ, 2008. — 416 с.

выступить в роли отправителя сообщений, если у него будут для этого время, возможность и желание. Весьма распространенный прием поэтому и заключается в том, чтобы сократить время реакции получателя и таким образом помешать ему выступить в роли отправителя противоречащих идей.

Квалификации (К) представляют собой весовые коэффициенты, присваиваемые отправителем сообщения выводам («это возможно в 9 случаях из 10», и т. п.). Отправитель сообщения пользуется подобными квалификациями лишь в тех случаях, когда он не сомневается в прегнантности создаваемой им формы. Как показал Ховленд в своих исследованиях массовой пропаганды, ложь должна сообщаться без всяких оговорок, лишь истина может позволить себе роскошь быть спорной. В результате получаем:

184

Возвращаясь к нашему примеру, мы получаем следующую схему, поясняющую механизм убеждения как логическую форму. Заметьте, что этот механизм совсем не зависит от содержания и мог бы быть с равным успехом применен для обоснования математической теоремы51, политического тезиса или вывода художественной критики.

1.Другие страны, имеющие обыкновение нарушать свои обязательства, продолжают поступать

так.

2.Факты х свидетельствуют, что в прошлом так бывало ... и т. п.

§ 13. Логичность и сохранение в памяти

Хотя энтимема и составляет сущность процесса убеждения, последний, как мы видели, отнюдь не сводится к традиционным силлогизмам аристотелевской формальной логики52. Существует много других способов «принуждения» разума, которое, можно назвать скорее «универсальным», нежели «формальным» принуждением, У сердца, как известно, есть свои доводы, неподвластные разуму, но эти доводы сугубо личные, они зависят от психического склада данного человека, его прошлой истории, опыта, душевного «настроя» и различны у разных людей. В противоположность этому разум, сконденсированный в правилах формальной логики, претендует на то, что он говорит универсальным языком. По отношению к разуму можно, следовательно, так перефразировать известный тезис Канта: «Выражайся так, чтобы законы твоего выражения могли стать универсальными правилами всякого человеческого мышления»53.

Можно также сказать, что логика, то есть совокупность ограничений, контролирующих силлогистику54, является своего рода полицией нравов в среде интеллигентов, так как, хотя фактически она постоянно нарушается, главная ценность ее заключается в том, что она обязательна для всех.

Представление о подобной норме, от которой мы на самом деле все время

Моль Абраям. Социодинамика культуры: Пер. с фр. / Предисл. Б. В. Бирюкова. Изд. 3-е. — М.: 145 Издательство ЛКИ, 2008. — 416 с.

отклоняемся, управляет этикой нашего мышления. Хотя для убеждения людей и внедрения сообщений в их память существуют и другие средства, помимо рациональных доводов,

185

только последние можно считать общеобязательными для всех людей, в той мере, в какой они соглашаются этим доводам подчиняться. По-видимому, только поэты и изобретатели упорно сопротивляются этому принуждению.

Надо сказать, что в действительности это положение нередко не осуществляется просто потому, что многие получатели сообщений не располагают достаточным временем для того, чтобы ухватить нить рассуждений и сознательно воспринять их. Этим еще больше снижается прагматическое значение рационального мышления, нормы которого далеко не всегда определяют жизнь людей. Ссылка на мираж разумности представляет собой характерную ошибку, особенно свойственную таким социальным прослойкам, как интеллигенция и бюрократия. На самом же деле в эпоху мозаичной культуры каналы универсального логического мышления составляют лишь незначительную долю существующих средств овладения содержанием социокультурной таблицы.

К сказанному можно добавить, что второй коренной порок рационализма заключается во внушенном «музой математики» представлении, будто в повседневной жизни и в средствах массовой коммуникации необходимо использование цепей логических построений, как они представлялись картезианской и схоластической философией. Философы-гуманисты легко представляли себе «эти длинные цепи простых и понятных аргументов...», позволяющих выстраивать из точек поля семантем целые линии убеждения, обязывающие рассудок принимать конечный пункт цепи рассуждений, коль скоро он согласился с ее исходным пунктом.

Однако для того, чтобы следить за такой цепью аргументации, требуется время. Если же у получателя сообщения его нет, то сама идея цепи аргументов обесценивается, а убеждение с помощью логических доводов в значительной степени лишается своей силы. Хорошо известно, что математические рассуждения, целиком основанные на этом принципе, при всем желании недоступны множеству людей. Это объясняется двумя причинами: а) отсутствием времени на прослеживание всех извилистых ходов аргументации и б) тем, что понимание рассуждения требует одновременного охвата его во всех деталях, подобно траектории на карте. Обычно человек с многолетним опытом логического мышления попросту забывает о том, что рассудок большинства людей не обладает достаточно широким полем зрения для формирования соответствующего мыслительного гештальта. Лишь логические машины, — эти воплощения «великого искусства» Раймунда Луллия55, — которые постепенно проникают в жизнь современной среды интеллигентов, смогут освободить ум от непосильно длинных цепей аргументации и вернуть убеждающую силу длинным рассуждениям, добавив к ним магическую фразу: «Машина показала, что...».

Впрочем, до этого пока далеко. Правомерно, однако, спросить, не кроется ли за знакомыми фразами типа «Я слышал по радио,

186

что...» подспудная мысль, что «вся группа искушенных в логической аргументации людей, контролирующих средства массовой коммуникации, показала, что... и я полагаюсь на них».

Итак, при современном состоянии культуры логическая мысль принимает лишь фрагментарное участие в убеждении, выступая в виде коротеньких последовательностей, связующих соседние понятия в поле мышления, и будучи действенной лишь настолько, насколько получатель готов считать ее обязательной для себя.

Структурная организация поля культуры всегда очень близка к подобной структурной организации форм мышления. Человек, наделенный способностями к логическому мышлению, обычно склонен устанавливать логические связи и из моря сообщений, в которое он погружен, черпать именно рациональные или рационально упорядочиваемые фрагменты, которым он и отдает предпочтение перед всем остальным. Напротив, человек, восприимчивый не столько к доводам рассудка, сколько к доводам чувств, поступает аналогичным образом по отношению к последним. Из этого наблюдения, между прочим, вытекает принцип преемственности духа. Культура индивидуума на завтра будет иметь структуру, сходную с его культурой на сегодня, если способ связывания семантем у данного лица останется неизменным.

Моль Абраям. Социодинамика культуры: Пер. с фр. / Предисл. Б. В. Бирюкова. Изд. 3-е. — М.: 146 Издательство ЛКИ, 2008. — 416 с.