§ 22. Прекращение брака

Во всех случаях оно следовало за смертью одного из супругов, становилось неизбежным, если один из супругов лишался свободы или гражданства (максимальное и медиальное, среднее, умале­ние правоспособности). Оно могло иметь место, когда в результате усыновления муж переходил в семью своей жены (чтобы сделать та­кой брак законным, патерфамилиас должен был эманципировать дочь).

«Правильные браки» расторгались не иначе как по желанию му­жа, для чего были изобретены формальности, прямо противополож­ные тем, с помощью которых браки заключались. Что касается бра­ка, заключаемого без формальностей, достаточно было решения одного из супругов.

Торжественная форма брака (конфарреативная) сохранялась до­вольно долго (до усвоения христианства), но главным обра­зом для жреческих фамилий. «Покупка», уже ко времени ранней республики утратившая реальный характер, но сохранившаяся как обряд, становится все большей редкостью. Не­формальный брак, отринув свойственный ему узус (обязательную трехдневную отлучку жены из дома), утверждается как доминирую­щая форма брака.

В классическую эпоху развод приобрел новое качество: каким бы ни был брак, он расторгался как по взаимному согласию супругов, так и по одностороннему заявлению одного из них.

Гай, впрочем, предупреждает: считается несправедливым ре шиться на развод в минуту гнева, «при отсутствии постоянного к тому расположению духа» (Д. 24.2.3).

Примечание. Если на момент развода жена объявляла мужу (и притом публично) о своей беременности, тот, чтоб не платить али­ментов на содержание чужого ребенка, получал право приставить к своей бывшей жене соглядатая. Его обязанностью было удостове- риться в том, что женщина родила в течение отведенного природой срока беременности, но не позже.

Несколько слов о «постоянном расположении духа». Это, разуме- ется, фактор неправовой, но с ним нельзя не считаться. Позволю се- бе сослаться на своего рода «личный пример».

В 1943 г. я был неожиданно отозван со строевой должности и пе-реведен в прокуратуру 43-й армии на должность прокурора по след- ственной части. В этой роли мне пришлось иметь дело и с приговора­ми о смертной казни. Выносил их военный трибунал, но утверждение (или отклонение) находилось во власти командующего армией.

По одному сложному случаю я склонялся к замене смертной казни направлением в штрафной батальон. И с этим пришел к прокурору ар­мии Н.К. Дунаеву. Он отказался меня выслушать, хотя дело было срочным: человек ожидал своей страшной судьбы (ни апелляции, ни касса­ции не допускалось, но мы разрешали себе обнадеживать смертника).

Я, признаться, по молодости лет не понял своего шефа, и это, до-лжно быть, отразилось на моем лице.

- Поймите! - сказал в раздражении Дунаев и даже встал из-за стола. - Нельзя решать вопрос о смертной казни, находясь в плохом, я бы сказал, в отвратительном душевном состоянии. Как вот я сейчас, после разговора с членом Военного совета по энскому делу. Вечером . Сознаюсь, мне потребовалось время, чтобы уразуметь всю право­ту моего мудрого и гуманного шефа.

Немаловажный поворот приходится на эпоху Юстиниана, который (новелла 117) установил основания к разводу: прелюбодеяние жены, сводничество, государственная измена одного из супругов. Допускался и развод без вины супруга: по импотенции, по решению уйти в монастырь и др. Отсюда берет начало вся концепция основа­ний для развода, которая была воспринята церковным (каноническим) правом, Кодексом Наполеона и многими другими кодификаци­ями и законами.

Вступая во второй брак после смерти супруга, вдова должна бы­ла соблюсти траурный год. Этого требовала не только мораль, но и весьма практическая забота - чтобы исключить сомнения в отце ре­бенка, которого вдова может родить в течение этого срока. Ведь дело касалось наследства, поминальных обрядов, чему римляне придава­ли огромное значение, и пр.

По законам императора Августа, вдовы должны были вступать в новый брак в течение двух лет после смерти мужа, разведенные - че­рез 18 месяцев.

Чтобы оградить интересы детей, имущество семьи не должно бы­ло расточаться со вступлением в новый брак. Его запрещалось да­рить или продавать новому супругу.

Примечание. Любопытным свидетельством либерализации (хотя и специфической) брачных отношений является сентенция Павла (Д. 47.10.2), из которой следует, что жена должна терпеть грубость му­жа, ибо как-никак он является ее защитником, тогда как оскорбление мужа женой - недопустимо в принципе. Для эпохи XII таблиц такое рассуждение было бы странным, ибо признавалась безграничная власть мужа над женой.