Постмодерн — индикатор изменений: размышления Кюнга

Профессор Ханс Кюнг трактует постмодерн как обобщающее поня­тие, указывающее на изменения, которые произошли в сознании че­ловечества и в какой-то степени в самом мире во второй половине XX в. Постмодернизм, по Кюнгу, — "не всеобъясняющее волшебное слово или слово-ярлык, не полемический девиз или лозунг, помогаю­щий уязвить противника в споре, а необходимое, хотя и неверно ин­терпретируемое эвристическое понятие, проблемно-структурирующий "поисковый термин", применяемый для анализа явлений, отличающих нашу эпоху от эпохи модернизма" [250, с. 224]. Это кризис так назы­ваемого прогрессистского мышления, разочарование в моноцентри­стских идеях, претендующих на универсализм и мировое господство, осознание угрозы самоуничтожения человечества и — как ответная реакция — заявивший о себе радикальный плюрализм, глобальный поли­центризм, религиозный экуменизм, научный и философский релятивизм, новое, панэкологическое отношение к природе, культуре, человеку.

Постмодернизм — культурный итог неоконсерватизма: вы­воды Хабермаса.

Согласно философу и социологу Юргену Хабер­масу, постмодернизм — символ постиндустриальных обществ, куль­турный итог неоконсерватизма. Он сигнализирует о конце идеологи­ческой борьбы, наступлении эпохи конформизма, эстетического эклек­тизма. Искусство в этих условиях отдаляется от жизни, возвращаясь к статусу неприкасаемости, полной автономии.

56

Феминистский* вариант постмодернизма.

Заметно окраши­вают постмодернистскую теорию и практику феминистские идеи, мо­дернизированные в духе постструктурализма. Деконструкция оппози­ции "мужское—женское" (в которой "мужское" занимает привилеги­рованное положение), критика фаллогоцентризма (при которой фал­лос воспринимается как культурный символ власти), разрушение куль­турных норм и иерархий, предполагающих дискриминацию по при­знаку пола (в свете чего вся европейская культура рассматривается как "мужская" — пронизанная "мужской идеологией"), идея перехода "от молярного двуполого деления индивида к молекулярному, когда число полов будет равно числу людей и устранятся все ссылки на анатомические признаки полов" [204, с. 388], — все это приводит к возникновению так называемого интеллектуального феминизма.

Представители интеллектуального феминизма — Ю. Кристева, Л. Иригари, Ж. Роз, Э. Сиксу и др. — вовсе не стремятся просто-напросто перевернуть оппозицию "мужское—женское" и утвердить новую иерархию отношений, теперь уже в пользу "женского" компо­нента. В теории "женского письма" речь идет об уравнивании поло­жения "мужского" и "женского" членов оппозиции, своеобразной "бисексуальности" и "полисексуальности".

"Согласно Иригари, женщины должны обнаружить специфический язык "выговаривания" и "прописывания" собственных желаний, аксиологически отличных от фаллического мышления. Женский язык смеща­ет стерильность фаллогоцентрической категоризации: эротизм жен­щины множествен, так же как эрогенные зоны женщины разбросаны по всем неидентифицируемым точкам женского тела" [204, с. 388].

В этом смысле вся постмодернистская культура — "женская": она уходит от жестких оппозиций, несет в себе смысловую множествен­ность, поливалентность, принцип "удовольствия" предпочитает прин­ципу "производства".

Интеллектуальный феминизм "постепенно превращается в новую теорию альтернативного общественного развития, стремящегося к устранению насилия как ведущего компонента маскулинистского ми­ровоззрения, к спасению мира от репрессивной культуры. В таком понимании развитие Ф<еминизма> требует радикального интеллекту­ального усилия, революции сознания" [207, с. 548].