§13. Психология юриста

то я соответственно могу приписать моральной норме характер права лишь в том случае, если готов признать такое же право за другими в подобном положении. Без подобного обобщения претензии можно предъявлять только к чувству произвола, но никак не к правовому чувству. Правовое чувство требует также живости ума, способного быстро обобщить единичное и затем из обобщенного выделить еди­ничное. Борца за право характеризует «особая смесь» интеллектуаль­ных способностей - ибо только они позволяют ему единичное возвысить до всеобщего и на этом основании вынести ценностное суждение о справедливости - и увлеченности, единственно благодаря которой становится возможным вселить животворный огонь инди­видуальной жизни в абстрактную идею справедливости.

Шпрангер противопоставлял юристу борца за право как «тип силы». «Тип бессилия», то есть тип борца, безнадежно сражающегося с силой права непреложного приговора, также оказывается в этом смысле «ти­пом сдерживаемой силы» (gehemmterMachttypus), пассивной формой «типа силы». Но этого недостаточно для характеристики «борца за право». Особенность этого типа силы заключается в том, что борьба заэтическую ценность связана с силой, действующей во имя материально­го интереса. Этот интерес и ценность, всегда диаметрально противо­положные друг другу, в данном случае представляют неразделимое единство. Именно на этом, на объединении в единую силу двух про­тивоположных сил человека, его ценностного сознания и влечения, зиждется взрывная сила воздействия правового чувства. Из сказанно­го следует, что в правовом чувстве в большей степени, чем каком-либо другом, подчеркивают его надценностный характер (uberwertigeBetonung), что оказывает на него отрицательное, болезнетворное вли­яние. Так что, согласно проведенным исследованиям, «пенсионные неврозы» (Rentenneurosen) нашего времени оказываются на поверку «правовыми неврозами», «заболеваниями правового чувства»⁹. Одна­ко правовое чувство способно легко деградировать не только в связи с его чрезмерной эксплуатацией, но и по причине его «запятнанно-сти». Зависть, которая хотела бы иметь то, что имеет другой, недобро­желательство, которое не желает терпеть, чтобы другой обладал тем, чего нет у него самого, жажда мести, которая стремится заставить выстрадать другого то, что выстрадал он сам, - все эти качества лице­мерно или поддавшись самообману рядят в тогу равенства или спра­ведливости свои низменные претензии, и содержащаяся в праве праведная сила деградирует в неправедное вожделение силы, которое,

См. V. Weizsacker. Der Nervenarzt, Jhrg. 2, 1929, S. 569 ff.

121

Философия права

порвав связь с практическим интересом, воздействует на противника. Такие действия принято называть уловкой, особенно когда стремятся реализовать право ради права, независимо от его моральных или ути­литарных целей. Но знаменитый пример «Венецианского купца», который уже был однажды использован (Иерингом. - Пер.) для дока­зательства вышесказанного с позиций философии права, свидетель­ствует равным образом и о другой стороне данной истории, показывая, как мудрый судья хитростью вовлек право в противоречие с самим собой, и оно встречной хитростью вновь себя восстановило. Столь ве­лика сила его нравственной целеустремленности!

«Юридический человек», описанный выше, вновь показал нам всем многообразием вызываемых его деятельностью последствий, что пра­во в своем неустойчивом, постоянно теряемом и вновь обретаемом равновесии функционирует между двумя полюсами напряжения.

122

Ты, кому музы бюрократии охотно протягивают свои руки, уви­тые розами, ты, слуга двух господ, твоими злейшими врагами яв­ляются враги Маммоны и Христа.

Гете Х.П. Шлоссеру, 1774