499*. Вл. И. Немировичу-Данченко

  

Сентябрь 1916

Москва

Дорогой Владимир Иванович!

   Теперь надо мудро решить, какую из пьес надо гнать в первую очередь: "Степанчиково" или "Розу и Крест"¹.

   Мое мнение Вы знаете, я не откажусь встать во вторую очередь,-- с удовольствием; но, так как наша пьеса посажена раньше и должна раньше созреть, я не вправе отказываться и от первой очереди. В последнем случае -- придется прислушиваться больше к нашим требованиям и иные Ваши репетиции переносить на вечер. Так, например, Качалов на предстоящей неделе свободен четыре раза. Шахалов по вечерам свободен, а если и нет, то ничего не стоит его освободить. В противном случае -- нам надо переносить свои репетиции на вечер. Но тогда работа сильно затормозится. Я готов (как это ни грустно) и на замену Шахалова у нас, лишь бы только параллельные работы не останавливались и не стали бы опять говорить: "Вот видите, мы говорили, что невозможно..." и т. д. Все возможно, хотя бы ценой уступок...

   Пишу, что нам нужно: понедельник 3-го, вторник 4-го, среда 5-го -- планировки на сцене "Чайной" (Шахалов необходим. Асланов и Берсенев -- можно обойтись).

   6-го сцены Мизинчикова и Сережи, Насти и Сережи (Асланов. Желателен Берсенев).

   8-го "Превосходительство" -- Москвин, Сережа и я ².

   П_р_и_м_е_ч_а_н_и_е.

   Вахтангов. В числе моих условий этого года была студия с необходимым штатом ее. В числе необходимых лиц был Вахтангов. Он хотел в начале года -- 100 р. Но я заявил ему, что прежде он должен показать себя в студии. Его жалованье осталось 75 р.

   В этом году он прекрасно работал. Отдался студии, и для этого ему пришлось отказаться от постороннего, довольно значительного заработка. Необходимо ему прибавить. Его труд большой, хотя и незаметный. Польза, приносимая им незаметно театру, также большая не только в педагогическом, но и в этическом смысле.

   Ходатайствую о прибавке за два года до 1500 р. в год.

К. Алексеев

   К Дейкун несправедливы. Она играет не свое дело, а в "Гибели "Надежды" (для молодой) я считаю ее исполнение удачным. У нее есть темперамент и теплота. Во всяком случае она одна оказалась годной для Манефы³и, как-никак, смогла довольно прилично, без протестов, играть в абонемент. Это много. Кроме того, она исполняет обязанность старосты.

   Успенской, которую я очень люблю, но которая пока еще ничем себя не проявила, прибавили 50% жалованья. По-моему, к Дейкун несправедливы. Надо прибавить.

К. Алексеев

500*. К. К. Алексеевой

   1916 21/IX

21 сентября 1916

Москва

Дорогая, бесценная Кирюля,

   скучаем по тебе и... спасибо матери Штуцер, которая по телефону дает нам сведения о тебе. Тем не менее понимаю твой юный романтизм и радуюсь, если ты чувствуешь себя хорошо, особенно в это невыносимое время.

   У нас одни разговоры: о мобилизации. Сейчас опять огромный набор. Кроме сотрудников, мастеров и пр. у нас берут Москвина, Массалитинова, Готовцева, Трушникова, Чехова (опять осмотр)¹.

   В октябре забирают белобилетников до 1910, а в ноябре -- остальных белобилетников, т. е. всю студию, которую, вероятно, придется закрыть. Кроме того, Леонидов опять отказался играть (но жалованье получать -- не отказался). Стахович тоже вышел и дурит, чем наказал не театр, а меня, так как мне придется играть за него Тургенева ². У нас сезон в полном разгаре. В этом году такое впечатление, как будто сезон и не прекращался, а так, был великопостный перерыв. Трудно играть все одно и то же, а новое не с кем репетировать. И "Степанчиково" остановилось из-за Москвина.

   Игорек вернулся и уже принялся за работу. Вид у него -- неважный. По-моему, он мало поправился и провел лето нескладно. Покашливает, особенно по утрам. Приходится опять показывать его доктору.

   У меня вышел маленький инцидентик на фабрике, и я отказался и от невероятных доходов и от жалованья. Это, правда, бьет по карману, но не марает душу. (Это между нами.) Говорил сегодня по телефону с Шаляпиным. Он рассказывал о своем случае. "Напрасно", -- сказал он, когда я рассказал то немногое, что знаю о твоей жизни. Ничего не знаю о твоей работе, кроме того, что ты писала о nature morte.

   Сулер приехал совсем больной. Он стосковался обо всех, и вокруг его дачи стали пошаливать. Убили какую-то барыню, и трупная вонь доносилась до их дачи. Все вместе заставило его бежать в Москву. Но, бедный, бедный -- он очень, очень плох. Говорил, что много думал в Крыму о тебе как художнице, что написал тебе какое-то письмо... От тебя они получили письмо, когда садились, чтоб ехать в Москву.

   Нежно обнимаю тебя, люблю, скучаю, волнуюсь.

Твой всей душой любящий

папа