255*. В. Я. Брюсову

  

5 февраля 1907

Москва

Глубокоуважаемый Валерий Яковлевич!

   Я обращаюсь к Вам с большой просьбой -- письменно, так как по болезни не имею возможности заехать к Вам.

   Завтра {Во вторник. (Прим. К. С. Станиславского.)} в 12 час. дня в Художественном театре будет генеральная репетиция "Драмы жизни".

   Помогите нам Вашим советом и не откажитесь приехать и посмотреть нашу работу, перед тем как показывать ее публике.

   Прилагаю пропускную карточку и прошу Вас пройти с актерского входа и там спросить меня. Ход со двора.

   Я это делаю для того, чтоб избежать недоразумения, так как у другого входа дежурят билетеры, которые постоянно сменяются.

   Заранее благодарю Вас и извиняюсь за беспокойство, которое причинит Вам мое письмо.

   Искренно уважающий Вас

К. Алексеев (Станиславский)

   5 февр. 907.

   Понедельник.

  

256*. А. А. Стаховичу

6--7 февраля 1907

Москва

Дорогой Алексей Александрович!

   Пишу два слова о генеральной репетиции "Драмы жизни". Боюсь сглазить, но она имела большой успех. Не следует забывать, что публики было очень и очень мало, притом все свои: актеры и их близкие, народ экспансивный.

   Правда и то, что среди этих лиц было немало предубежденных и плохо настроенных к спектаклю. Их мы, кажется, победили.

   Кажется, победили и Немировича. Он по крайней мере бросил свой легкомысленный тон. Были декаденты -- писатели и художники (Балтрушайтис, Поляков¹, Средин).

   Эти в большом восторге и уверены, что давно ожидаемое ими открытие -- сделано.

   Смешков не было. Первый акт принят хорошо, второй акт произвел на всех большое впечатление, четвертый акт -- тоже и кончился аплодисментом (про него Немирович сказал, что это неизмеримо выше всего предыдущего). Третий акт -- мнение раздвоилось. Одни подавлены, другие говорят, что местами скучно.

   Хуже всех отнеслась Зинаида ²(которая так заботилась о моем спокойствии). Она ругала все и вся и демонстративно вышла среди акта.

   Не следует забывать, что именно такой публики будет больше всего на первом спектакле, и потому не удивляйся, если я напишу в скором времени, что спектакль провалился. Думаю, что шума, разговоров и споров он вызовет очень много.

   Сейчас подали твое письмо. Благодарю за него и особенно за доброе отношение ко мне Марии Петровны³и твое. Верь, что это меня искренно трогает и ободряет.

   Целую ручки Марии Петровны. Тебя обнимаю. Жена, дети кланяются. Скоро напишу еще.

Любящий К. Алексеев

   Здоровье поправляется, но туго. Слабость и повышенная температура, 37,4.

   По болезни Игоря мои письменные принадлежности в ужасном беспорядке, прости за разношерстность бумаги и конверта.

  

257*. В. Я. Брюсову

  

10 февраля 1907

Москва

Глубокоуважаемый Валерий Яковлевич!

   Я был очень тронут Вашим душевным письмом.

   Согласен с Вами, что овации и свистки -- это лучшая награда за наш первый трусливый опыт¹.

   Я вполне удовлетворен результатом спектакля, хотя отлично сознаю его недостатки.

   И нам придется ждать Вашего отзыва о нашей работе целых две недели. Это тоже испытание. Тем искреннее мои пожелания Вам скорого выздоровления.

   Я тоже совершенно измучен инфлюэнцей.

   Приходится играть и репетировать с температурой 37,5 и даже 38.

   Это очень тяжело.

   Мы, конечно, искренно пожалели о Вашем отсутствии на генеральной репетиции.

Жму Вашу руку.

Искренно уважающий Вас

К. Алексеев

   10/2 907.