30*. Н. А. Попову

  

15 сентября 1894

Москва

Многоуважаемый Николай Александрович!

   Очень благодарен за присланные макетки¹. Позвольте мне задержать их на несколько дней для того, чтобы на свободе рассмотреть и обдумать их.

   Вчера у меня родился сын ², и теперь в доме хаос. Заеду к Вам на этих днях и сговоримся: когда нам можно будет сойтись, чтобы переговорить о многих театральных делах.

   До скорого свидания.

   Глубоко уважающий Вас

К. Алексеев

   Сентября 15--94

   Посылаю письмо бог знает в каком конверте. Простите, в доме хаос.

  

31*. Н. А. Попову

  

Осень 1894

Москва

Многоуважаемый Николай Александрович!

   Сегодня в 7 1/2 часов вечера у меня будет декоратор для принятия заказа на декорации "Акосты"¹. Не откажитесь приехать ненадолго и захватить те мотивы, по которым Вы составляли эскиз. Захватите также и картину "Еврейская невеста" и костюм Сары Бернар в "Орлеанской деве".

   Исполнением моей просьбы Вы весьма обяжете.

   Уважающий Вас

К. Алексеев

   Суббота

  

32*. Н. А. Попову

5 ноября 1894

Москва

Многоуважаемый Николай Александрович!

   Если Вы свободны сегодня вечером, заезжайте в Охотничий клуб к 7 час. вечера. Будет просмотр некоторых декораций "Акосты"¹.

   С почтением

К. Алексеев

   5 ноября 94

  

33*. В. В. Королеву

  

   7 января 95

7 января 1895

Москва

Глубокоуважаемый Владимир Васильевич!

   От имени участвующих, и преимущественно дам, обращаюсь с большой просьбой: нельзя ли велеть истопить к завтрашней денной репетиции (8 января 95) помещение Охотничьего клуба, так как при средневековом костюме наши голландцы¹сильно простужаются, так точно, как и сидящая в зале публика. После репетиции 2 января захворали Мария Федоровна Желябужская²и двое из статистов.

   Исполнением просьбы весьма обяжете.

   Простите, что по поручению других еще раз беспокою Вас.

   С почтением

К. Алексеев

   12 января мы могли бы играть "Акосту". Думаю, что меня хватит на два дня подряд, но боюсь за студентов³: на наши увещания они отвечали уклончиво, и большая часть из них не придет. Самое страшное это то, что те, кто придет, явятся на спектакль после студенческой пирушки и могут превратить трагедию в водевиль.

Idem

  

34*. Н. А. Попову

  

28 января 1895

Москва

Добрейший Николай Александрович!

   Большая просьба. Выручайте. Сестре так мало выпадает репетиций для "Последней жертвы"¹, что завтра мне придется возиться с ней, а не с толпой. Будьте милостивы -- приходите к 5-ти или 5 1/2 час. (в Охотничий клуб), чтобы срепетировать народную сцену в боковой зале, в то время как я буду репетировать с сестрой на сцене. Желябужские отказались играть 2-го февраля "Акосту", и приходится во что бы то ни стало ставить "Последнюю жертву". Играть же Тугину с трех репетиций мудрено, и сестра требует усиленной работы с ней.

Ваш К. Алексеев

   Суббота 28/I--95

   Репетиция в Охотничьем клубе завтра, в воскресенье, от 4 1/2 до 10 час. вечера.

  

35*. Г. Н. Федотовой

   Воскресенье 12 февраля 1895 г.

12 февраля 1895

Москва

Глубокоуважаемая Гликерия Николаевна.

   Только вчера поздно вечером долетела до нас грустная новость о том, что Вы на несколько лет покидаете сцену Малого театра и уезжаете из Москвы¹.

   Это печальное для нас известие тем сильнее поразило нас, что в Вашем лице мы теряем не только артистку, доставившую нам столько высокохудожественных часов наслаждения, но мы надолго лишаемся и сочувствующего и необходимого нашему Обществу искусства и литературы члена, единственного из многочисленного московского артистического мира откликнувшегося и за все время существования Общества не изменившего затеянному и горячо любимому нами делу.

   Когда вся артистическая Москва помогала нам строить воздушные замки и опьяняла нас радужными надеждами и предсказаниями, Вы одна оставались в стороне и сдерживали наши порывы несбыточных мечтаний, но зато, когда та же артистическая Москва при первой неудаче отвернулась от нас с насмешками, Вы одна остались на развалинах и своим сочувственным и ободряющим словом поддержали в нас энергию, с помощью которой мы, немногочисленный кружок хорошо знакомых Вам лиц, сберегли остатки прежнего величия Общества, которое теперь вносит свет в жизнь тех людей, которым суждено проводить лучшие годы в той атмосфере, где слишком мало воздуха для дыхания и простора для души.

   В довершение всего, в Вашем лице мы на несколько лет лишаемся гостеприимной хозяйки, которая в своей гостиной умела обласкать теплым словом, восхищать своим умом и помогать советом и делом многочисленным поклонникам и знакомым, нередко утомлявшим радушную хозяйку своими продолжительными визитами.

   Не на страницах этого письма и не нам, слишком юным и малокомпетентным судьям, оценивать Ваши большие и многолетние заслуги русскому театру; пусть они оценятся толпой, которая, к сожалению, слишком мало хранит то, что имеет, и, лишь потерявши, плачет об утраченном.

   От всей души желаем Вам прежде всего здоровья, сил и энергии в предстоящем длинном путешествии по России (может быть, и дальше?).

   Дай бог, чтобы Ваш редкий талант, не менее редкое в настоящее время любовное отношение к искусству были всюду оценены и увенчаны лаврами по заслугам. Дай бог, чтобы Вы поскорее вернулись в Москву, для того чтобы мы и наши дети могли еще много лет переживать вместе с Вами те эстетические и художественные минуты, которые воспитывали нас и еще более нужны подрастающему поколению.

   Пишем это письмо по возвращении из театра, где Вы поразили нас своей чудной игрой в совершенно новом для Вас амплуа². Не будьте строги к этому письму, оно подсказано самым искренним и свежим чувством.

   Неизменные Ваши поклонники, глубоко уважающие Вас и благодарные

К. Алексеев, М. Алексеева