312. Л. М. Леонидову

  

Февраль (после 20-го) 1909

Москва

Дорогой

Леонид Миронович,

   сегодняшнее собрание ваше я считаю очень важным, если дебаты будут направлены в ту сторону, где затаился опасный враг театра и искусства.

   Этот враг -- ремесло.

   С ним надо бороться.

   С ним надо учиться бороться.

   Чтобы убедить товарищей в этой грозящей нам опасности и повлиять на дебаты в этом направлении, я хочу подкрепить свой последний протокол, написанный по поводу мнения г. Сулержицкого, дополнив его новым убедительным фактом¹.

   Говорю о последнем спектакле "Ревизора". Вернее, о 1-м и 5-м актах его.

   Я не только не могу упрекнуть кого-нибудь из участников спектакля в небрежном и нелюбовном отношении к своим ролям,-- я могу сделать совсем обратное: пожалеть о том, что в этих актах было слишком много старания и потому -- мало искусства.

   Но...

   Результат неутешительный.

   Таких спектаклей не должно быть в Художественном театре.

   Это не искусство...

   Это добросовестное ремесло. Это искажение Гоголя.

   Скажут, что я присмотрелся, что мои товарищи не могут меня увлекать, так как я слишком требователен к ним и слишком хорошо их знаю.

   Это было бы ошибочным мнением.

   Почему же в том же спектакле я краснел в 1-м и 5-м актах и хотел бежать из театра, а во 2-м я искренно наслаждался, в 3-м смотрел с удовольствием, а в 4-м лишь изредка скучал? На вопрос: почему те же лица хороши в одних актах и очень плохи в других, я берусь ответить и подтвердить свои доводы примерами.

   Для этого мне нужно

   1) чтобы труппа ясно сознала надвигающуюся на нее опасность. Заволновалась ею и не на шутку бы испугалась. Тогда случится

   2) -- то есть все захотят вооружиться против опасного врага. К счастью, я твердо убежден, что такое оружие найдено. Оно отточено долгой практикой театра и ждет, чтобы за ним пришли те, кто в нем нуждается.

   Следующая моя беседа в среду -- в 1 час дня.

С почтением

К. Алексеев

313*. Л. Я. Гуревич

  

10 марта 1909

Москва

Глубокоуважаемая и дорогая

Любовь Яковлевна!

   Как всегда, занят. Пишу коротко. Простите.

   Спасибо за статью Бенуа. Очень интересно.

   Пришлите Ваш фельетон -- очень интересуюсь.

   Вашу просьбу передал (и даже письменно). Румянцева умолял на коленях. Татаринова уже давно послала Вам письмо в редакцию. Ее зовут Фанни Карловна Татаринова (адрес: Москва. Художественный театр).

   До скорого свидания. Целую ручку.

   Вчера прошли "У царских врат" -- по-моему, очень хороший спектакль (не я ставил)¹. Критика будет ругать.

Сердечно преданный

К. Алексеев

314*. М. В. Добужинскому

   Телеграмма

11 марта 1909

Москва

   Правление счастливо тем, что принципиальное соглашение состоялось, приветствует всех членов кружка¹. Для выяснения условий работы и общего плана постановки "Месяца в деревне" хотелось бы на один день видеть Вас в Москве². Если можно, приезжайте на эту пятницу или воскресенье. Поклоны. Расходы за счет театра.

Станиславский

  

315*. Г. Н. Федотовой

  

   21/III 909. Москва

21 марта 1909

Глубокоуважаемая и дорогая

Гликерия Николаевна!

   Ваше письмо согрело меня своей теплотой и заставило меня любоваться красотой Вашей души.

   Целый ряд счастливых годов пронесся в моей памяти длинной вереницей, начиная от неудачного дебюта в Неклюжеве и экзамена в театральном училище¹и до настоящих дней.

   Мне вспоминаются Ваши материнские заботы обо мне при основании Общества искусства и литературы, Ваши мудрые предостережения, которых я не послушался и... был наказан. Потом все бросили нас... Тогда пришли Вы, без зова, без громких фраз... Вы сели за режиссерский стол и стали работать и учить.

   Помню, как Вы нас ободряли, как Вы нас бранили, как Вы волновались и радовались вместе с нами.

   Из маленького ядра любителей, вовремя поддержанного Вами, создался Художественный театр.

   Чем я отблагодарю Вас за все добро, оказанное нам?!

   Я хочу сделать все, что в моих силах.

   Позвольте открыть Вам мои планы.

   Ввиду того что некоторые пайщики нашего театра не могут приехать в Москву, общее собрание для распределения доходов этого года состоится в Петербурге.

   Думаю, что такие лица, как Панина, Орлов-Давыдов, Стахович, Тарасов, не захотят брать того крупного дивиденда, который причитается на их долю. Я шепну им на ушко, чтоб они отдали эти доходы на покупку имения для Художественного театра².

   Но, кто знает, они могут и не послушаться меня...

   Я запасся другим планом: в мае мы снимаем постановку "Бориса Годунова" для синематографа ³. За это нам платят 15 000 р.

   Я хочу внести предложение, чтоб эти деньги были пожертвованы на покупку имения.

   На случай неудачи и этой комбинации я ищу покупателя на стороне. Говорил с одним фабрикантом, который ищет имение для своего сына; закинул удочку и в другое место...

   Дело случая и удачи.

   Если мне удастся провести один из намеченных планов, я буду бесконечно счастлив. Если же мне это не удастся, буду ждать нового случая, чтобы быть Вам полезным.

   Почтительно целую Ваши ручки и шлю вместе с женой и детьми уверения в нашей сердечной любви и почтении к Вам.

К. Алексеев