355 *. Г. Н. Федотовой

  

   29/сент. 910

   Кисловодск

29 сентября 1910

Дорогая и горячо любимая

Гликерия Николаевна!

   Пишу потихоньку от докторов. Ваши письмо и телеграмма так растрогали меня, что я не могу не ответить Вам сам.

   От Вашего письма повеяло теплом и чем-то родным, и снова захотелось видеть Вас и говорить с Вами.

   Спасибо Вам за память и любовь, за чудесное письмо и за добрые пожелания жене, детям и мне¹.

   Целую Ваши ручки так же крепко, как и люблю.

   Жена и дети шлют Вам лучшие пожелания.

Душевно преданный

К. Алексеев

  

356. Вл. И. Немировичу-Данченко

  

   Телеграмма

14 октября 1910

Кисловодск

   Сегодня один из лучших дней моей жизни. Сейчас узнал непостижимое известие о превращении "Мизерере" в "Карамазовых"¹. Восхищаюсь гигантским трудом театра, читаю скрытые письма², знакомлюсь с прошлым и умиляюсь до слез всему, что пережито.

   Хвала Вашему директорскому гению, наполеоновской находчивости, энергии. Любуюсь, горжусь и люблю Вас всем сердцем.

   Слава всем дорогим товарищам за их огромный и талантливый труд. Ура! Театр еще силен, его деятели талантливы, солидарны и трудоспособны. Если только половина гигантской работы удалась, я кричу ура и рукоплещу, как психопат, и радуюсь, как ребенок. Поздравляю и люблю всех.

   До слез тронут и бесконечно благодарен госпожам и господам абонентам первого абонемента, почтившим меня своим лестным и дорогим для меня вниманием³. Хотелось бы высказать им свою благодарность, если б нашлась форма, не похожая на рекламу.

   Кроме того, сегодня два юбилея. Трижды счастливый день. Обнимаю Вас, потом всех товарищей и сослуживцев, создававших, работавших и любивших наш театр. Поздравляю всех юбиляров "Федора" -- нашего спасителя и кормильца. Вспоминаю с участием двести потрясений дорогого Москвина, двести надрывов Вишневского на сцене, а Бурджалова и Александрова -- за кулисами ⁴.

   Крепко обнимаю их. Да хранит всех вас господь.

   Искренно преданный и братски любящий Вас

Константин Алексеев-Станиславский

  

357. Вл. И. Немировичу-Данченко

   Телеграмма

16 октября 1910

Кисловодск

   Радость безмерная. Получили Вашу вторую телеграмму-монстр¹. Бесконечно благодарны. Вчера томился впечатлениями, не мог телеграфировать. Поздравляем Вас и всех победой таланта, труда, опыта. Победа огромная, открывающая перспективы. Уже мечтаю об иллюстрации "Мира" в первой половине будущего года и "Войны" во второй половине сезона, юбилейной². Зачем мы не с Вами в эти знаменательные для театра дни. Рвемся к Вам. Искренно любим Вас, товарищей сослуживцев.

Константин, Мария Алексеевы

  

358*. Вл. И. Немировичу-Данченко

   22 окт.

22 октября 1910

Кисловодск

Дорогой Владимир Иванович,

   вот и я наконец пишу Вам, и то только по делу. Хочется написать Вам длинное письмо в ответ на то, которое Вы прислали жене во время моей болезни, но для этого письма нужно вдохновение, а я, как назло, ослаб за эти последние дни. Кроме того, такие письма необходимо писать самому, а мне строжайше воспрещено брать в руки перо, хотя я уже могу владеть им уверенно. Ограничусь благодарностью за это трогательное письмо и признанием в том, что оно меня растрогало до слез¹.

   Перехожу к делу. Конечно, с Добужинским надо приступать к работе, не может же театр зависеть от моей болезни ². Советую только быть осторожным с Добужинским, так как в вопросах чисто режиссерских и в вопросах сценической мизансцены его легко сбить. Уйдя от своего художественного плана, он начинает блуждать и путаться. Моя мизансцена рассчитана на неподвижность, даже при самых быстрых темпах тургеневских полуводевилей. Этот внутренний темп водевиля я надеялся достигнуть быстро сменяющимися душевными приспособлениями. А что, если мое затянувшееся поправление продержит меня на положении больного еще многие месяцы! На меня нападает отчаяние от медленности хода выздоровления. Я точно замер на одном месте, дошел до бульонной котлетки, до вставания с постели на два часа в день, и дальше этой точки поправление не двигается.

   Намерение к 15 ноября вернуться в Москву кажется теперь неисполнимым, а, по словам доктора, мой организм настолько надорван и изнурен как предшествующей работой, так и самою болезнью, что он не удивится, если я к январю месяцу не приду в норму. Кто же тогда будет играть князя в "Провинциалке"? ³

   Не знаю пьесы Гамсуна, не знаю Ваших условий, и мне очень трудно сказать о распределении ролей.

   Страшновато за Гзовскую, если она и в этой роли так жестоко провалится. Ее песенка в нашем театре будет спета, так как и роль Тины пока не ее дело ⁴. Впрочем, она смела и мужественна.

   Теперь следующее: не забудьте, что Бенуа расстался с нами с определенным заказом на "Жоржа Дандена" и на "Мнимого больного". Последний уже сыгран в Малом театре. Необходимо написать что-нибудь Бенуа, иначе он обидится, а его обида весьма опасна, так как весь его сплоченный кружок, состоящий из лучших и наиболее нужных для нас художников, отвернется от нас вслед за ним. За "Мнимого больного", которого, вероятно, он уже сработал, очевидно, придется ему заплатить. Заказ Бенуа -- это последняя заготовленная мною постановка, поэтому пора бы уже думать и о будущем⁵.

   Просматривая Достоевского, я убедился, что "Униженные и оскорбленные" почти целиком укладываются в сценическую рамку следующим образом⁶. В вечере первом -- роман Наташи до отъезда Алеши включительно. В вечере втором -- роман Нелли и заключительная сцена -- примирение. Вот как распределяются эти сцены:

   Чтение введения.

   1) Сцена у стариков Ихменевых (уход Наташи) -- 10 минут.

   2) На улице (свидание с Алешей и отъезд его с Наташей) -- 25 минут.

   3) Опять у стариков Ихменевых (сцена с медальоном) -- 25 минут.

   Все эти сцены -- 1-й акт.

   Затем:

   4) У Наташи (1-й приезд князя) -- 60 минут. Это 2-й акт.

   5) У Наташи (разрыв с князем) -- 60 минут. Это 3-й акт.

   6) У Наташи (свидание с Катей, отъезд Алеши, скандал с князем) -- 25 минут. Это 4-й акт.

   Три антракта по 10 минут -- 30 минут. Итого 4 часа 5 минут. 2-й вечер.

   1) Роман Нелли (в кондитерской; здесь же смерть Шульца) -- 10 минут.

   2) У Ивана Петровича (второй приход Нелли) -- это 8 минут.

   3) На дворе у Бубновой -- 15 минут.

   4) В трактире Маслобоевым (подсократить) --15 минут.

   5) У Бубновой (похищение Нелли) -- 8 минут. Это 1-й акт.

   6) У Ивана Петровича (Ихменев предлагает взять к себе Нелли, та его оскорбляет) -- 20 минут.

   7) Там же (Иван Петрович болен; Нелли за ним ухаживает) -- 15 минут.

   8) Там же (приезд князя) -- 15 минут. Это 2-й акт.

   9) В ресторане (изумительная сцена с князем) -- 60 минут. Это 3-й акт.

   10) У Ихменевых (рассказ Нелли; примирение с Наташей) -- 60 минут.

   Три антракта по 10 минут -- 30 минут. Итого 4 часа 13 минут. NB. можно сделать много сокращений.

   Балиев пишет мне, что приедет сам Метерлинк, а жена в своем письме об этом ничего мне не пишет. Как оправдаться перед ними за пропуск "Леса" и "Кладбища"? Мне чудится такой фортель: "Синяя птица" идет по утрам для детей. Отговориться, что детей пугает эта сцена в "Лесу", а посему ее пришлось выпустить. Что касается "Кладбища", декорация которого была сделана и акт срепетирован, а музыка написана, пришлось ее выпустить потому, что она удлиняла спектакль благодаря механической трудности постановки этой картины на целых полчаса. Это происходило тогда, когда к концу спектакля пьеса должна была лететь на почтовых. Как это говорится, чтобы не показывать французам, не обижая Метерлинка, наших секретов. Сказать, что наши пайщики, которые собираются послать пьесу в Париж, запретили нам продавать эту постановку как по частям, так и в целом.

   Крепко обнимаю Вас и от души желаю сил и здоровья для Вашего трудного дела.

   Всем артистам и сослуживцам низкий поклон.

Сердечно любящий Вас

К. Алексеев