405. М. П. Лилиной

  

Август 1911 Москва

Дорогая Маруся!

   Почему пишу так редко и так лениво. Занят... очень сильно. Приехал в понедельник в четыре. Поехал в баню, в 7 ч. был в театре на заседании по распределению ролей административных между пайщиками. На следующий день в 12 ч.-- "Гамлет" (до 41/2--5); потом 7 000 шагов по шагомеру. В 7 ч. репетиция "Живого трупа" до 101/2--11. Домой пешком (итого 10 000 шагов). Фрукты, арбуз -- спать. И так -- каждый день. Работы интересны. Все с большой охотой и добросовестностью изучают систему и искренно хотят играть по ней. Владимир Иванович идет в первую голову и как ученик проделывает все упражнения¹. Сейчас Василий Иванович сидит в Игоревой комнате и ищет "желания" для второй сцены Гамлета². Он уже понял главное и, кажется, начинает любить работу. Сегодня экзамен сотрудников. Я свободен до 7 ч. В 7 ч. показывают отрывки наши сотрудники, желающие перейти в школу. Завтра я тоже свободен. Что сказать об актерах? Грибунин вчера уехал в Ессентуки. У него разболелась печень. Вид у него ничего себе, но похудел и изменился до неузнаваемости. Бутова -- плохой вид. Не знаем, как убедить ее уехать на всю зиму. Горев, говорят, поправляется. Гзовская -- вид ничего себе, но не так свежа, как всегда. Александров молодцом. Москвин -- недурен. Пока Бурджалов грустен.

   Скучаю о вас сегодня, а те дни не было времени. Погода, слава богу, прохладная (10 градусов).

   Сегодня дома и пишу записки. Приятный результат. Сулеровские ученики во главе с Вахтанговым играли в Новгороде-Северском. Забили всех, огромный успех³. Другая молодежь наша играла в Чернигове -- огромный успех, овации, проводы и пр.⁴Готовцев ставил спектакли в деревнях. Благодарственные телеграммы со съезда деревенских деятелей, огромный успех и проч.⁵

   Нежно обнимаю и благословляю тебя и детей. Нине Николаевне целую ручку, Николаю Васильевичу и Рею кланяюсь.

Нежно любящий

К. Алексеев

  

406. М. П. Лилиной

  

   1911

   августа 13

13 августа 1911

Москва

Дорогая, нежно любимая.

   Сегодня утро я отдыхаю и могу сидеть дома и писать тебе. Пожалуй, это последнее письмо, которое успеет дойти в Lunaire. Все эти дни нежно тебя люблю -- благодарной любовью, так как невольно, аффективно вспоминаю прошлый год, вдумываюсь в закулисную жизнь в Кисловодске и нежно люблю тебя за твою энергию, терпение и кротость.

   Что сказать о себе. Живем мы с Василием Ивановичем дружно; жаль, мало видимся, очень оба заняты. Как идет работа?.. По тому, что сделано,-- мало. По тому, что заложено в артистов, в смысле моей системы,-- кое-что сделано. Идет все, как всегда идет. Немирович принялся за так называемое изучение системы очень хорошо и очень горячо. Я говорил 2 дня и 2 ночи -- только главным участникам "Гамлета". Немирович уверял, что большему количеству лиц нельзя объяснять сразу. В конце концов Немирович проделал все упражнения, и проделал их недурно. На 3-й день созвали всю труппу и Немирович сам, в моем присутствии, объяснял мою систему¹. Говорил толково, но общо. Думаю, что поняли с пятого на десятое. Тем не менее решили, что систему знают все. Потом разметили 1-ю картину "Гамлета" (2-я часть), и актеры даже сыграли ее при мне. Конечно, все это жидко, но важно то, что все сразу зажили. Мало того, все сразу, по моим заданиям, сыграли разные внешние образы. Гамлетовцы, кажется, убедились в системе и, начиная с Василия Ивановича и Лужского, кончая вновь вступившим Нелидовым, все делают упражнения. Но с тех пор уже давно не репетировали "Гамлета", так как за это время мне пришлось быть и в конторе, и на фабрике, и помогать в "Живом трупе"². Тут дело обстоит по-старому. Владимир Иванович объяснил. Все (и особенно Москвин) якобы поняли. Так это и осталось только якобы. Немирович целый час доказывал, что он все это давно уже говорил и далеко не со всем согласен. [...] Потом он уже в тоне повышенном, т. е. в генеральском тоне, начал говорить, что по моей системе мы не только в этом, но и в будущем году не кончим анализа. Я доказал ему, что каждый должен научиться делать этот анализ дома для себя, что это очень просто. После этого пришлось выдержать новую канонаду. Все меня убеждали, что я ребенок, доверчив, что все мне врут, а я верю, что система хоть и хороша, но далеко не разработана. Что надо годы и годы ежедневных упражнений и лекций, чтобы понять всю сложность, которая только мне одному кажется простой. Словом, полились трафареты и штампы, которые отравляют мне жизнь в театре. Я в один день так устал от этих убеждений и этой борьбы с тупыми головами, что плюнул, замолчал и перестал ходить на "Живой труп". За это время просмотрели декорации "Трупа" и "Гамлета".

   Декорации "Трупа", кроме некоторых,-- неудачны, т. е. неинтересны, стары³. Не снимаю с себя вины, так как весной мне показывали макеты и я не был достаточно энергичен для того, чтобы настоять на переделке. Удивительно и достойно всякой похвалы, что все декорации до мелочей -- готовы, прилажены и показаны. С "Гамлетом" также все готово -- и декорации и костюмы. Эта часть благодаря Марджанову, Третьякову, Сапунову⁴и главным образом Немировичу -- выше всяких похвал. Сапунов с Марджановым -- молодцы. Сделали прекрасные костюмы. Быть может, пестрее, чем надо по Крэгу, но тем не менее -- по Крэгу и прекрасно. 2-я картина, т. е. царь на троне и все сплошное золото -- выше всяких похвал. В первый раз наши тупицы поняли гений Крэга.

   Я сейчас увлекаюсь новой сценой, которая мне мерещится. Словом, суетня началась, а я не худею.

   Теперь о наших больных. Видел Грибунина. Он уехал в Ессентуки. Вид у него неузнаваемый, так похудел. Теперь у него прибавилось воспаление печени. Он все-таки пока -- вне опасности. Видел Бутову. Краше кладут в гроб. Она, бедная, плоха. Нет никакой возможности уговорить ее уехать из Москвы. Горева не видал, но говорят, что он неважен. Татаринова в Финляндии и, говорят, так плоха, что не может двинуться с места (Ганге, Паркгатан, 3). Александров -- пока молодцом. Больше всего порадовали меня сулеровские ученики: Вахтангов, Дейкун и др. Они уже сжились и лучше актеров знают, что такое переживание и анализ. Гзовская -- бледна, немного (не очень) слаба (не забудь, что ты ничего о ней не знаешь).

   Обнимаю тебя крепко. Детей обнимаю и целую, если они меня еще помнят. Нине Николаевне целую ручку. Вадимку целую. Николаю Васильевичу, Рею (уехал?) поклоны.

   Ни от Игоречка, ни от Кирюли не имею карточек фотографических для женских курсов.

   Нежно люблю и скучаю -- обнимаю, думаю.

   Стахович стал бодрее и веселее, но вид у него неважный.

   Леонидов злится на систему. Москвин иронизирует. [...]

Твой Костя

   Было свежо, теперь стало тепло. Сегодня 16 градусов в тени.