Змея, пожирающая свой хвост

Внимательное рассмотрение показывает, что терроризм никогда не был, да и ныне не является сколько-нибудь самостоятельным, изолированным, самопорождающимся и самодостаточным явлением. И в политическом, и в социальном, и в психологическом, и во всех прочих планах терроризм есть всего лишь средство, инструмент для реше­ния каких-то проблем, находящийся в чьих-то руках. Это всего лишь звено в цепочке более сложных проблем.

Известно: терроризм против государства рождает государственный терроризм. В свою очередь государственный терроризм всегда порождает попытки борьбы с ним, в которых, за неимением иных, часто используются и террористические методы. При­чем чем сильнее государственный терроризм, тем большее сопротивление он может порождать. И наоборот: чем сильнее терроризм против государства, тем более силь­ный государственный терроризм может возникнуть в ответ.

Диалектику такого рода демонстрирует сама история. Пелопонесская война в Древ­ней Греции привела к победе спартанской аристократии над афинской демократией. «С другой стороны, следствием спартанской победы было повсеместное торжество аристократической реакции. Спарта последовательно поддерживала близкие ей по духу олигархические режимы... Противодействие демократов порождало олигархи­ческий террор, ответом на который являлось новое революционное выступление демо­кратического большинства. Примером могут служить события в Афинах, где летом 404 года при поддержке Спарты к власти пришла "олигархическая комиссия Тридца­ти", правившая затем в обстановке совершенного произвола и насилия. Выступление демократов во главе с Фрасибулом привело к падению этого террористического ре­жима, и после ряда перипетий в Афинах была, наконец, восстановлена демократия»'. Впрочем, это был всего лишь один из циклов истории.

На примере Северной Ирландии хорошо видно, как возникает порочный круг: тер­рор порождает террор, а терроризм порождает терроризм.

Специалисты Центра исследования конфликтов при Ольстерском университете, исследуя с разных сторон многолетние взаимные террористические акции между про­тивоборствующими сторонами в Ольстере, давно выработали так называемую коль­цевую схему террора. Эта схема - своего рода «порочный круг», из которого практи­чески невозможно вырваться, поскольку в ней действует известный «принцип домино», когда падение одной пластины неотвратимо влечет за собой падение следующей, и т. д. Действие рождает заранее запрограммированное противодействие, насилие порожда­ет насилие, на удар следует ответ ударом. Причем «принцип домино» подсказывает и другое: формы противодействия, в целом, соответствуют формам действия. Если в игре в домино «на кону» стоит, скажем, «тройка», то вы вынуждены отвечать тоже «тройкой». Если выставили «пятерку» - тоже «пятеркой», хотя желать вы можете чего-то совсем другого. Однако нет «пятерки» - сидите смирно: пропускаете ход.

Согласно этой схеме ирландских конфликтологов, стоит хотя бы однажды, причем как угодно давно, ввести в жизнь общества фактор тотального угнетения, так оно бу­дет пожинать последствия этого, раскручивающиеся по нарастающей, в течение мно­гих десятилетий. Раскручивающаяся спираль не непрерывна - она включает в себя целых десять основных этапов. Беда, однако, заключается в том, что разорвать «коль­цевую схему террора» можно исключительно теоретически, для умозрительного вы­деления этих этапов. На практике разорвать такое «кольцо террора», то есть прервать особую¹ «психологику» его развития, оказывается невозможно. Схема исходит из того, что людям всегда свойственно недовольство. В частности, недовольство угнетением

Фролов Э.Д. Огни Диоскуров. - Л.: Наука, 1984. - С. 32.

Специальная комиссия Кернера подчеркнула, что действия полиции постоянно вызывают «серьезное недовольство во всех городах и часто оказываются главной при­чиной жалоб». Жаловались же люди на оскорбление словом и действием, отсутствие надлежащих каналов для подачи жалоб на полицию, на дискриминацию черных, ра­ботающих в полиций, и на недостаточную защиту полицией негров.

Существенно, что комиссия решительно отвергла распространенное мнение, буд­то зачинщиками беспорядков являются аутсайдеры, криминальные преступники или какие-то другие «отверженные» элементы общества. Напротив, было признано, что бунтовщиками и террористами в основном оказывались «подростки и взрослая моло­дежь, постоянно проживающие в районах, подвергшихся беспорядкам, а также разно­го рода недоучки (правда, более образованные, чем их соседи-негры), как правило, частично безработные и, кроме того, работники умственного труда. Они гордились своей расой, были настроены исключительно враждебно по отношению как к белым, так и к черным представителям среднего класса, были более сведущи в политике и выражали крайнее сомнение в достоинствах существующей политической системы и политических лидеров»'.

Это - полное опровержение теории «человеческих отбросов», которой до сих пор пытаются объяснить терроризм некоторые исследователи. Удивительно только одно. Как это, имея такой опыт, а затем еще и опыт успешного урегулирования причин ра­сового терроризма, американцы просмотрели неизбежное нарастание исламского тер­роризма? По сути, у современного исламского терроризма те же самые корни, что в свое время были у расового, негритянского терроризма. Это все тот же порочный круг.

В свое время Н. Бердяев так описывал порочный круг, сложившийся в России во второй половине XIX века, в эпоху расцвета терроризма:

«Реакционное настроение сверху и революционные настроения снизу стали нарастать, и ат­мосфера делалась все более и более нездоровой. Очень скоро и при дворе, и во дворянстве, по которому ударило освобождение крестьян, обнаружились реакционные настроения, враждебные реформам. По отношению к интеллигенции победила обычная регрессивная тенденция. Аффект страха стал преобладающим в правящем слое, да он и всегда был преобладающим у русской власти вследствие раскола русской жизни и неорганического характера русского государства. Началось революционное движение, которое выразилось в террористических актах против Александра II. Реакционные настроения командующих классов вызывались их интересами и страстями. Эти настроения реализовывались в репрес­сиях, которые в свою очередь вызывали революционные настроения и акты. Получался по­рочный круг»². Причем он усилился появлением фигур типа Нечаева - известного основа­теля революционного общества с характерным названием: «Топор или Народная расправа».

Сопоставим с тем, что последовало через сто лет после этого в США. Американ­цы давно констатировали: «Как мы убедились, добиться "успеха" путем насилия мо­гут даже те, кому решительно закрыт всякий доступ к другим способам его дости­жения». Из этого и исходили многочисленные американские исследователи в своем понимании насилия, выливающегося в терроризм, внутри своей страны. Однако их выводы были наивны и утопичны. Так, например, они сокрушались: «Если бы уда­лось подчинить все вихри динамичного развития американского общества какому-то

¹ Шур Э. М. Наше преступное общество. - М.: Прогресс, 1977. - С. 190-191.

² Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. - Париж: YMCA-PRESS, 1955. -

С. 51.

социальному контролю, то, может быть, у нас было бы меньше причин, порождающих паранойю (имеются в виду недавние политические убийства). И если бы государство действительно выполняло свои обещания, то можно было бы навсегда избавиться от того .состояния разочарованности, которое приводит людей к бунту»'. К сожалению, все это до сих пор продолжает оставаться утопией - хотя, конечно, нельзя не признать, что за прошедшие десятилетия США добились значительных успехов по снижению масштабов терроризма внутри страны. Однако проблемы международного террориз­ма подчиняются, в общем, тем же закономерностям. И к нему оказались не готовы ни американцы, ни другие развитые страны мира.

Конкретный анализ подтверждает приведенные выше общие выводы - например, в отношении источников внутреннего насилия. Так, теми же американскими исследо­вателями публично было признано: «Случаи ранений со смертельным исходом были результатом применения силы против негритянского населения со стороны полиции и подразделений Национальной гвардии»². Или еще более прямо: «Созданию атмо­сферы, которая приводит к насилию как форме протеста, способствовал белый тер­рор против ненасильственных действий негритянского населения. Так, например, на Юге наблюдались случаи оскорблений и даже убийств ряда рабочих-негров - защит-, ников гражданских прав; представители власти в штатах и графствах открыто пренеб­регали законами и распоряжениями федеральных властей, отказывались принимать меры по десегрегации. Это привело к тому, что некоторые группы участников дей­ствий гражданского неповиновения отказались от ненасильственных методов... и при­бегли к насилию в надежде заставить власти изменить законы и порядки, с которыми они были не согласны»³.

Из сказанного следуют, кажется, достаточно однозначные выводы. «Главный вы­вод становится очевидным, если связать вместе выделенный комиссией фактор расизма и глубокое чувство отчаяния и бессилия обитателей гетто: именно они и способствуют беспорядкам»⁴. Отчаяние и бессилие ведут к терроризму.

Еще раз обратимся к истории и сравним то, что происходило в Америке во второй половине XX века, с тем, что за сто лет до этого происходило в России. Обратимся к анализу, проделанному Л. Толстым в его специальной антитеррористической брошю­ре с примечательным названием: «Не убий!»

Когда венценосцев, писал Л. Толстой, убивают по суду или при дворцовых пере­воротах, то об этом обыкновенно молчат. Когда убивают без суда, то это вызывает в династических кругах величайшее негодование. Однако никто в таких случаях не за­дается вопросом о причинах подобного терроризма. Ответ же на негр часто лежит на поверхности. «Самые добрые из убитых королей, как Александр II или Гумберт, - продолжал Толстой, - были виновниками, участниками и сообщниками, - не говоря уже о домашних казнях, - убийства десятков тысяч людей, погибших на полях сра­жений». И далее классике писал: должно удивляться, что их, королей, так редко убива­ют «после того постоянного и всенародного примера убийства, который они подают

¹ Harrington M. Is America by Nature a Violent Society? // New York Times Magazine. - 1968. - April 29. - M4.-P.11.

² JanopitzM. Social Controlof Escalated Riots. - Chicago: Univ. Press, 1968. - P. 10-11.

³ Kerner Report.-P. 136-137.

⁴ Шур Э. M. Наше преступное общество. - M.: Прогресс, 1977. - С. 194.

людям». Л. Толстой перечислял множество примеров: это ужасные усмирения кре­стьянских бунтов, правительственные казни, «замаривания» людей в одиночных ка­мерах, ссылках и дисциплинарных батальонах. Эти убийства, утверждал Л. Толстой, «без сравнения более жестоки, чем убийства, совершаемые анархистами». Хотя он и был безусловным сторонником христианских заповедей («Не убий!»), но даже он не мог не понимать вторичность антигосударственного терроризма, как бы порождаемого госу­дарственным терроризмом.

Террористы начала XX века следовали простой логике: мирная политическая борь­ба практически невозможна. Они считали: «за каждый мирный протест нас ожидает наглое издевательство. Выходя на демонстрацию, не поспеем поднять знамя, как на нас сейчас же налетают озверелые казаки, жандармы и шпионы, и начинается дикая расправа; бьют нагайками, бьют шашками, топчут лошадьми, увозя в участок, нагло издеваются над личностью демонстрантов. Кто виноват во всех этих зверствах? Наши министры, генерал-губернаторы и губернаторы. И вот я считаю счастьем, что на мою долю выпало отомстить этому извергу... губернатору. По произволу его было пролито много крови... А за проливаемую кровь должна течь кровь угнетателей»'.

В свою очередь, царское правительство также считало «вынужденными» все более репрессивные меры, принимаемые против террористов. В итоге змея действительно стала активно пожирать свой хвост, и добилась в этом деле весьма значительных ус­пехов. Как известно, взаимный терроризм вызвал к жизни массовое революционное большевистское движение, которое похоронило и царский режим, и его противников-«бомбистов». Похоже, что такая логика свойственна практически любому террориз­му, в любой стране, во все времена.

Вспомним: помимо гигантского потока соболезнований в адрес США в связи с тер­рористической атакой против Америки 11 сентября 2001 года, возникали и совершенно другие реакции. В исламском мире, как известно, была и очень плохо скрываемая(а иногда и откровенно нескрываемая) радость по поводу своеобразного возмездия, которое США, с точки зрения многих, заслужили своей экспансионистской и гегемонистской политикой. По данным многих социологических исследований, люди счи­тали: это была своегр рода акция по установлению «исторической справедливости». Даже американские специалисты были согласны с тем, что операции США против Гренады, Панамы и других стран, бомбардировки Югославии и другие аналогичные акции вызвали ненависть к США во многих странах мира. Рано или поздно такая по­литика неизбежно должна была «аукнуться», обернувшись жесткими акциями про­тив Америки. Так и случилось. ,

Нет смысла повторять многочисленные упреки, которые заслужили американцы повсеместным внедрением Своего образа жизни, своих стандартов и правил игры. На деле, так называемые «универсальные» ценности оказались далеко не универсальны­ми — тот же ислам, например, жестко отвергает не просто американскую демократию, но и культуру, и весь образ жизни. Значит, недовольство вновь породило недоволь­ство, насилие обернулось насилием, а терроризм вызвал терроризм. Вновь повторил­ся тот Самый, явно порочный круг. Только, в случае международного терроризма, воз­никает уже не круг, а расширяющаяся спираль, вовлекающая все новые поколения террористов и постоянно умножающая число их жертв. И вступление США в затяжную

¹ Цит. по: Савинков Б. Избранное. — М.: Московский рабочий, 1990. — С. 121.

войну против мирового терроризма — фактор расширения такой спирали. Начало мас­штабной антитеррористической операции со стороны США в 2001 году внезапно на­помнило ту самую змею, пожирающую свой собственный хвост.

Тем более что и бен-Ладен, и укрывавший его афганский Талибан были выраще­ны и вооружены при активном участии и на деньги США. Только выращивались они в качестве «резервного фронта» в свое время для борьбы против советского вторже­ния в Афганистан. Потом не понадобились и остались как бы «брошенными». После того как их перестали кормить и поддерживать, они несколько обиделись. Осмотре­лись, и решили, что их подлинный враг (как приверженцев ислама) это совсем не без­божный коммунизм, который к тому времени рухнул, а тот самый Великий Сатана — Америка. И главной проблемой для американских летчиков при бомбежках Афгани­стана осенью 2001 года внезапно стало не столько то, как им попасть в цель, сколько совсем другое: как бы не попасть под прицельный обстрел снизу своими же собствен­ными, совсем «родными» американскими ракетами «Стингер», оказавшимися на во­оружении талибов.