Психология террористической группы

Прежде всего, надо подчеркнуть, что нет и, наверное, просто не может быть одинаковых террористических групп. Террористические группы эсеровских боевиков, возглавляв­шиеся Б. Савинковым, и сегодняшние российские террористы, намеревавшиеся захва­тить заложников в Японии и потребовать освобождения лидера секты «Аум синреке», — разные образования. Структурное подразделение более общей боевой организации и са­мостийное объединение сектантов имеют между собой мало общего. Нельзя сравнивать между собой группы, совершившие реальный террористический акт и попавшие в руки правоохранительных органов, с группами, лишь планирующими совершение акции. К сожалению, частая ошибка заключается в том, что в качестве «типовой модели» при­нимаются относительно немногие «удачливые» террористические группы и игнориру­ются многие менее «удачливые», но потенциально не менее опасные.

Имея в виду именно «удачливые» группы — по сути, военизированные подразде­ления боевых организаций, — Л. Гозман рисует предельно драматичные картины: «Эти группы замкнуты, и вхождение в них означает признание права других людей на то­тальный контроль за своей жизнью, в том числе за личной, включая интимные отно­шения. Для обычного человека такой тотальный контроль был бы жертвой, на кото­рую невозможно пойти, но для аутсайдера, для человека, который нигде не чувство­вал себя своим, которого никто нигде никогда не принимал, все это оказывается скорее плюсом, чем минусом. Участие в террористических группах позволяет компенсиро­вать многие их неудачи. У них появляется смысл жизни. Цель — освобождение Роди­ны или торжество своей религии или идеологии. К ним приковано внимание всего мира, у них уже не возникает сомнений в собственной значимости. Скука и рутина повседневности заменяется балансированием на грани жизни и смерти. Появляется чувство избранности, причастности к судьбе».

Здесь многое можно оспорить. Никакого «контроля за интимными отношениями» не было даже в группах такого предельно жесткого руководителя, каким был Б. Са­винков. Состав его же групп показал, что в них входили далеко не только аутсайдеры. Тем не менее, частично сказанное справедливо — по крайней мере, в отношении од­ного определенного типа групп.

Про такие боевые группы можно сказать:

«Внутренняя организация и законы функционирования террористических групп в макси­мальной степени способствуют адаптации в них вчерашних аутсайдеров. Крайний авторитаризм, беспрекословное подчинение руководителю, полный контроль всех аспектов жизни членов групп сочетается с подчеркнутой гуманностью в отношениях друг к другу, с готов­ностью помочь, с полным и безусловным принятием каждого. Стратегия действия обсуж­дается всегда коллективно, каждый имеет возможность ощущать себя соавтором великих планов». И такой псевдодемократизм присутствует далеко не всегда. В группах арабских террористов, например, коллективные обсуждения не практикуются. Далеко не все группы «предельно идеологизированы» - есть, например, и абсолютно неидеологизированные груп­пы профессиональных платных террористов. Действительно, Шамиль Басаев, самый зна­менитый террорист на территории бывшего СССР, утверждал, что при наборе в свой отряд он проводит своеобразное идеологическое собеседование и берет только тех, кто знает, за что воюет, и готов за это умереть.

Правда, это верно не для всех террористических групп. Тем не менее, в результате действительно возникает ощущение монолитной группы соратников. В ряде террори­стических организаций реально существует культ погибших товарищей: каждый тер­рорист должен знать, что, если он погибнет, к его имени будут относиться также бе­режно. Подчеркнем: такие традиции существуют в террористических организациях, но не в группах, которые реально просто не имеют возможностей для создания каких-либо культов.

Справедливо отмечается: «Конечно, все эти моменты были бы недостаточными для того, чтобы привлечь сбалансированного и успешного человека, а уж тем более — за­ставить его отказаться от усвоенных с детства норм уважения человеческой жизни. Для человека же глубоко одинокого и неадаптированного террористическая группа может оказаться идеальным местом.

Личностные особенности и особенности организации сообществ террористов на­кладывают отпечаток и на их деятельность. В частности, для их обсуждения характе­рен широко известный в социальной психологии феномен сдвига риска, состоящего в большей рискованности группового решения в сравнении с суммой решений индиви­дуальных. Группа принимает все более рискованные планы, ставит все более дерзкие задачи. Объектом террора становятся все более значимые фигуры или символы, и в ко­нечном счете группа заканчивает свое существование, столкнувшись с профессио­нально организованным сопротивлением государства» *. Бывает, конечно, и так. Тем не менее существуют и иные типы террористических групп, для которых свойствен­ны несколько иные особенности.

Анализ показывает, что террористическая группа представляет собой одну из раз­новидностей так называемой промежуточной группы — понятие, введенное Л. Яблон­ским на-примере исследования более тридцати разнообразных шаек и банд делинк-вентов в Нью-Йорке. Две из них («балканцы» и «египетские короли») занимались действиями, которые вполне квалифицируются как терроризм на этно-религизной ос­нове. Так, например, «египетские короли» исламского вероисповедания в 1950-х го­дах осуществили целый ряд террористических акций. В частности, ими было совер­шено зверское убийство больного полиомиелитом Майкла Фармера в западной части городского парка Нью-Йорка, якобы в стремлении отомстить за дискриминационное положение мусульман в Америке. Процесс по этому делу длился более трех месяцев и привлек внимание всей страны. В ходе следствия были получены данные о некото­рых особенностях таких групп.

Террористическая группа, как особого типа шайка или банда, относится к «проме­жуточной группе» потому, что занимает промежуточное место на шкале, заданной двумя полюсами. «На одной крайней точке мы видим высоко организованный, сплоченный, функционирующий коллектив лиц как членов социальной группы.

Гозман Л. Я., ШестопалЕ. Б. Политическая психология.— Ростов-на-Дону: Феникс, 1996. —С. 312-314.

На про­тивоположной крайней точке мы имеем сборище лиц, характеризующееся анонимно­стью, беспорядочным руководством, основывающим свои действия на эмоциях, и в некоторых случаях представляющее собой разрушительный элемент в рамках соци­альной системы, в которую оно входит... Те образования, которые не представляют собой ни совершенно сплоченные, интегрированные группы, ни беспорядочные, пло­хо функционирующие сборища или толпы, соответствуют понятию «промежуточная группа»« '. Такие группы отличаются рядом специфических особенностей.

Во-первых, это расплывчатое определение роли, которую играют члены группы. Кто они? Вопросы самоопределения всегда актуальны и остры для террористов. С од­ной стороны, они могут квалифицировать себя как «борцов за свободу» или «священ­ных мстителей». С другой стороны, они вполне осознают антиправовой и даже кри­минальный характер своих действий. Прямое самоопределение как «боевиков» и даже «террористов», «работников террора», по свидетельству Б. Савинкова, принятое в Бо­евой организации эсеров, является скорее исключением, чем правилом.

Во-вторых, ограниченная сплоченность такой группы. В конечном счете террори­стическая деятельность — временное занятие. Как правило, террористическая группа формируется для выполнения одной, редко нескольких акций. Она не может функ­ционировать постоянно (в отличие, скажем, от террористической организации, нося­щей более долгосрочный характер). Кроме того, опасный характер террористической деятельности уменьшает время ее существования.

Все это ограничивает возможность сплоченности членов такой группы. Несмотря на заверения ряда известных террористов в преданности товарищам, обратим внима­ние: как правило, речь идет о «товарищах по борьбе», «товарищах по организации». Речь о конкретных «под ельниках», соучастниках группового исполнения террорис­тической акции,идет редко.

В-третьих, непостоянство состава. Действительно, состав группы, действующей в экстремальных условиях, неизбежно часто меняется. Известны многочисленные примеры того, как даже в ходе подготовки одного террористического акта кто-то вольно или невольно выбывал из членов группы, и тогда приходилось срочно находить замену.

В-четвертых, с непостоянством состава связан фактор текучести членов группы. Это лишает возможности появления стабильной внутренней структуры отношений между членами группы. Хотя, как уже говорилось, в такой группе всегда есть жесткая структура функциональных обязанностей.

В-пятых, с предыдущими факторами связана ограниченность ожиданий в отноше­нии членского состава. «Кадровый резерв» любой террористической группы предель­но ограничен, и члены группы прекрасно знают об этом.

В-шестых, минимальная согласованность норм поведения внутри группы. Действи­тельно, максимум, что обычно объединяет членов террористической группы, — это достаточно жесткая согласованность функциональных обязанностей (разделение тру­да в рамках подготовки и осуществления террористического акта) и наличие некото­рой общей идеи, которая придает смысл террористической деятельности. Все остальное — моральные нормы, нормы общения, личного поведения и т. д. — Согласовано на минимальном уровне.

Яблонский Л. Шапка делинквентов как промежуточная группа / Социология преступности. — М.: Про­гресс, 1966. - С. 356.

В-седьмых, относительно беспорядочное руководство. В такой группе обычно нет стабильного лидера или, тем более, формально назначенного руководителя. Фигуры типа Б. Савинкова в качестве лидеров непосредственных террористических групп — большая редкость. Как правило, непосредственное руководство осуществляется сред­ними, вполне заурядными лицами, которые не могут обеспечить систематического руководства. Отдаленная фигура руководителя организации типа У. бен-Ладена вы­нуждена пользоваться такими фигурами даже в ущерб эффективности деятельности группы.

Немногочисленные попытки социально-психологического изучения структуры «про­межуточных групп» позволяют выделить три уровня в организации членства. В цен­тре группы на первом уровне находятся психологически наиболее неустойчивые чле­ны группы — вожаки. Это те люди, которым шайка нужна больше всех. Это ядро — главная цементирующая сила таких групп. Именно они удерживают или даже скола­чивают группу и заставляют ее действовать, постоянно планируют, замышляют и орга­низовывают ее действия. Они служат если не стратегическим (это функция руковод­ства всей организации), то тактическим центром деятельности промежуточной группы.

В качестве второго уровня промежуточной группы обычно фигурируют лица, заяв­ляющие о своей принадлежности к группе, однако активно участвующие в ее деятель­ности только в соответствии со своими эмоциональными потребностями в данное время. На третьем уровне структуры группы находятся периферийные члены, уча­ствующие в ее деятельности от случая к случаю и редко отождествляющие себя с груп­пой. Как правило, это «вспомогательный персонал», «пособники» террористов. Они могут принимать участие в террористическом акте, в основном, в результате стечения обстоятельств, причем ни они сами, ни другие члены группы не считают их равноправ­ными членами. Часто террористические группы используют таких людей «в темную», не делясь с ними всей имеющейся информацией и легко «сдавая» их властям в случае опасности для основной группы.

Размеры террористической группы, как правило, определяются руководством всей организации, если группа является ее частью. В тех случаях, когда речь идет о само­стоятельных террористических группах, размер зависит от задач конкретной органи­зации и эмоциональных потребностей основных членов группы.

Социально-психологические функции террористической группы, по сути, связа­ны с мотивацией членства в ней. Как правило, такая группа функционирует в каче­стве удобного средства для проявления различных индивидуальных потребностей и решения личностных проблем. Для вожаков такая группа выглядит как сверхмощная организация, через которую, в своем воображении, они подчиняют и контролируют жизни тысяч людей. Для членов группы, неспособных достичь чего-либо в более тре­бовательных социальных организациях, возможность быстрого и внезапного насилия служит средством социального продвижения и завоевания репутации. Иногда группа может функционировать в качестве удобного временного средства ухода от скучных и жестких претензий, предъявляемых к ним трудным и требовательным обществом. Разумеется, это всего лишь некоторые психологические функции, не связанные с ее прямым целевым назначением — совершением террористического акта.

Резюме

Подведем некоторые предварительные итоги. Терроризм представляет собой особую, деструктивную разновидность человеческой деятельности. Однако, как и любая дру­гая деятельность, она имеет трехчленную структуру (деятельность — действие — опе­рации), которой соответствуют три вида побуждающих стимулов (мотив — цель — условия). Мотив обладает побуждающей и смыслообразующей функциями для тер­рориста. Среди основных мотивов занятия террористической деятельностью («тер-рорной работой») выделяются: 1) меркантильные мотивы, 2) идеологические моти­вы, 3) мотивы преобразования, активного изменения мира, 4) мотив власти над людь­ми, 5) мотивы интереса и привлекательности терроризма как особой деятельности, 6) «товарищеская» мотивация эмоциональной привязанности, 7) мотив самореали­зации.

Основными качествами личности террориста считаются 1) преданность своему делу (террору) и своей организации; 2) готовность к самопожертвованию; 3) выдер­жанность, дисциплинированность; 4) «конспиративность»; 5) повиновение; 6) кол­лективизм — способность поддерживать хорошие отношения со всеми членами своей боевой группы. В рамках статического анализа, основным свойством личности терро­риста считается целостность, сконцентрированность на террористической деятельно­сти и своей группе, организации. Однако с динамической точки зрения, эти свойства оказываются лишь «фиксированными моментами» непрерывных метаний личности по особой психологической синусоиде с широчайшим диапазоном. Чем шире диапа­зон, тем менее адекватной можно считать такую личность.

В структуре личности террориста обычно заметно выражен психопатологический компонент — прежде всего, психопатического свойства. Он связан с ощущением ре­ального или мнимого ущерба, понесенного террористом, дефицита чего-то необходи­мого, настоятельно потребного для такой личности. Как правило, логика и мышление террористов носят путаный и противоречивый характер. В эмоциональном плане выделяются два крайних типа террористов: предельно «холодный», практически без­эмоциональный вариант и вариант эмоционально лабильный, склонный к сильным проявлениям эмоций в несвязанной с террором сфере, когда снимается обычно жест­кий контроль над эмоциями при подготовке и осуществлении террористических ак­тов. С эмоциями связаны морально-нравственные проблемы («комплекс греховно­сти»), иногда мучительные для террористов при достаточно высоком уровне образо­вания и интеллектуального развития.

В более упрощенных вариантах террорист лишен таких проблем и выступает как бездушная «деструктивная машина». Психологический анализ позволяет выделить три наиболее ярких варианта такой «террористической машины». «Синдром Зомби» — состояние постоянной сверхбоеготовности, своего рода «синдром бойца», постоянно нуждающегося в самоутверждении и подтверждении своей состоятельности. Он при­сущ террор рютам-исполнителям, боевикам низшего уровня. «Миссионерство» — ос­новной психологический стержень «синдрома Рэмбо». «Рэмбо» не может (хотя и уме­ет) убивать «просто так» — он обязательно должен делать это во имя чего-то высоко­го. Поэтому ему приходится все время искать и находить те или иные, все более сложные и рисковые «миссии». К основным психологическим характеристикам «синдрома камикадзе» прежде всего относится экстремальная готовность к самопожертвованию в виде жертвы самой своей жизнью. Преодоление страха смерти вполне возможно за счет изменения отношения к жизни. Стоит перестать рассматривать жизнь как некую свою собственность, как страх смерти проходит.

Попытка выделения психологических типов личности террористов оказывается возможной на базе типологии темперамента, в свое время введенной Гиппократом, затем развитой И. Павловым и усовершенствованной Г. Айзенком. Традиционно из­вестные всем типы «холерика», «сангвиника», «флегматика» и «меланхолика» приоб­ретают специфическое звучание на примере литературных описаний известных терро­ристов. Содержательно они расшифровываются в основных характеристиках свойств нервной системы, а также в интенсивности проявлений по параметрам «экстравер­сия — интроверсия» и «невротизм — эмоциональная устойчивость». Наиболее типич­ный психологический вариант террориста — это сильно невротизированный и экстравертированный холерик.

Террористическая группа по своей социально-психологической природе относит­ся к особому типу «промежуточных групп». Все взаимоотношения в ней подчинены основной целевой функции — подготовке и совершению террористического акта. Это порождает специфические особенности таких групп.