Современный терроризм

Из всего уже сказанного следует, что терроризм - это особая форма, прежде всего, политического насилия, характеризующаяся жестокостью, целеустремленностью

¹ См.: Перфильев Ю. Террор. Бейрут - жаркий октябрь. - М.: XXI век - Согласие, 2000. - С. 66.

и внешне достаточно высокой эффективностью. На практике, конкретно, это совер­шение демонстративно деструктивных, разрушительных действий для того, чтобы вы­звать страх, запугать своих противников или же все население, физически уничтожив их представителей или нанеся значительный материальный ущерб.

Психологически, терроризм - естественное продолжение радикализма, экстремиз­ма и фанатизма. Это реальный экстремизм уже не в теоретических рассуждениях, а в непосредственном практическом действии, осуществляемом с редким фанатизмом во имя абсолютно радикальных идей и ценностей. Люди, избирающие терроризм в каче­стве инструмента для своего воздействия на реальность, всегда радикальны. Это есте­ственно: радикальные, экстремистские методы подбираются в соответствии с аналогичными целями. В данном случае именно характер целей (или представления самих террористов об этих целях) вполне оправдывает для террористов характер избирае­мых ими методов для достижения поставленных задач. С точки зрения самих терро­ристов, чем масштабнее прозвучит та или иная их акция, чем большее количество людей в мире узнает о ней, тем масштабнее будут выглядеть те цели, к которым они стремятся. Поэтому подчас мы видим, что не только цель оправдывает средства, но и наоборот: под совершаемые террористические акты часто «подтягиваются» якобы крупномасштабные цели.

Как мы уже видели, терроризм очень широко используется в качестве средства политической борьбы в интересах государства, организаций и отдельных групп лиц. Уже сам факт публичной казни политических противников, например, может считать­ся проявлением терроризма. В современном мире эффект казни многократно усили­вается посредством ее трансляции средствами массовых коммуникаций. Известны репортажи о казни террористов на электрическом стуле в США. Известны и анало­гичные акции в исламских странах. Более того, известны и смешанные феномеггы: когда западные средства массовой информации рассказывали об исламских казнях. Так, в январе 1984 года известная западная газета опубликовала подробнейшее опи­сание публичного обезглавливания двух осужденных, мужчины и женщины, на пло­щади перед мечетью Джамия в столице Саудовской Аравии, городе Эль-Рияд. Газета привела красочные подробности внешнего вида палача, сумму его гонорара, вид ору­дия казни (обоюдоострый меч), а также текст ее звукового сопровождения, звучавший из динамиков на минарете мечети, - голос поминал имя Аллаха и, перечислял грехи, совершенные осужденными на основе нарушения норм шариата',

К особым проявлениям современного терроризма можно отнести и разного рода партизанские действия в периоды войн, а также особенно партизанские войны как таковые, когда они не сопутствуют боевым действиям, официально ведущимися ре­гулярными армиями. XX век принес особенно много примеров таких войн в Латин­ской Америке. Терроризм всегда был распространенным инструментом борьбы в пе­риод глубоких, революционных общественных потрясений. XX век дал наиболее яр­кие примеры революционного и, напротив, контрреволюционного терроризма.

Терроризм развивается в условиях острейших противоречий, когда субъективно для противников не остается иных средств, кроме физической ликвидации друг друга. К терроризму прибегают тогда, когда не видят иного пути либо в связи с отсутствием

См.: Sandis Credit Islamic Law with Keeping Crime Rate Down // International Herald Tribune. - 1984. -

других ресурсов борьбы («партизанщина» - это следствие не силы народа, а слабос­ти его армии), либо хотят радикально изменить поведение людей, запугав их актами террора. Психологическая основа терроризма - радикализм, экстремизм и фанатизм, иногда - доходящий до фанатизма фундаментализм экстремистского толка.

В современных условиях налицо эскалация террористической деятельности осо­бых экстремистских организаций. Это уже далеко не случайные террористические акты малоподготовленных партизан - теперь это специально организованная, часто почти профессиональная деятельность целенаправленно подготавливаемых в течение долгого времени боевиков или специальных агентов. В современном мире непрерыв­но усложняется характер терроризма, быстро нарастает изощренность его методов, интенсивно усиливается антигуманность террористических актов, приобретающих все более массовый и, вследствие этого, жестокий характер. Террористические акты исламских фанатиков-шахэдов против США в сентябре 2001 года показали: терро­ризм становится силой мирового масштаба. Прежде всего это относится к исламско­му терроризму, вышедшему на ведущее место в современных условиях. По масшта­бам своих жертв он выходит на уровень регулярных боевых действий. Борьба против этого терроризма уже рассматривается как особая форма новой, «третьей мировой войны».

«Религиозный терроризм, основанный на исламском экстремизме, пришел на смену поли­тическому насилию 1980-х годов, которое руководствовалось националистическими или сепаратистскими требованиями, выдвигаемыми, например, баскской ЕТА, ирландской ИРА, ¹ корсиканским ФНОК (Фронт национального освобождения Корсики) или же бретанским ФОБ (Фронт освобождения Бретани) и подчас основанными на ультралевой, рудиментар­ной, но конструктивной идеологии, такой, как идеология французской организации "Аксь-он директ". По сравнению с политическими тезисами террористических групп 1970-1980-х годов, требования современных исламских движений кажутся, как правило, скорее убоги­ми. Это происходит оттого, что они не ссылаются на труды признанных богословов, фило­софов или экономистов. Исламисты, забыв о Марксе, Гегеле, Мальтусе, Кейнсе или более близком к нам Кеннете Гэлбрайте, приводят в пример только Коран. Даже если мы допус­тим, что Коран на протяжении тысячелетий разрешал и продолжает разрешать заботы че­ловечества, то все равно лишь меньшинство согласно с этим постулатом. По причине идео­логической слабости исламистский мир не в состоянии выдвигать четкие требования, как организации вроде германской "Фракции Красной армии", итальянских "Красных бригад" или "Японской Красной армии", придерживающиеся марксистской ориентации. Требования исламистского движения и исламского террористического интернационала столь расплывчаты, сколь очевидна их структура. Однако это не мешает им вербовать все новых сторонников. В большинстве развивающихся стран обращение к бесспорным или так называемым всеобщим ценностям придает исламскому движению по сути объединитель­ный и мобилизующий характер. По этой самой причине вдохновители движения не испыты­вают ни малейшей необходимости в уточнении поставленных целей, а уж тем более в разра­ботке графика движения к ним. У них не существует ни выборов, ни конкретных планов. Как правило, даже у самих активистов нет никаких конкретных политических требований на бу­дущее, если только эти требования не сформулированы их руководителями: например, уста­новление исламского режима в арабских странах или глобальный отказ от американской куль­туры. Но ни экономическая, ни социальная программы, которыми могли бы руководствовать­ся активисты, не выработаны. Рядовые исламские боевики не представляют собой активистов в политическом смысле слова. У них нет манифеста или хартии, определяющих их цели, та­ких, как, например, "Хартия свободы" Африканского национального конгресса.

В наши дни исламские экстремисты группируются вокруг некоторого числа религиозных проповедников. Однако вовсе не все проповедники способны играть выдающуюся роль. Эти муллы благодаря читаемым ими проповедям становятся вдохновителями действий, в том числе и террористических, своих правоверных приверженцев. Тем не менее имамы не явля­ются их военными руководителями. Они отрицают приписываемую им роль и очень часто лицемерят, делая вид, что не знают о насилии, спровоцированном ими самими. Ловко При­крываются разглагольствованиями о необходимости или теоретическом оправдании свя-' щенной войны. Объединение вокруг шейха лежит в основе разрозненных структур и много­численных движений, которые руководствуются скорее общими толкованиями проповедей духовного вождя, чем точными инструкциями. Подобная сознательно поддерживаемая раз­мытость определяет податливость и покорность исламских активистов».

По сведениям западных разведывательных служб, в последние годы насчитыва­лось шесть проповедников, в локальных масштабах определяющих поведение некото­рых частей «исламистской вселенной», но отказывавшихся признать себя ее руково­дителями. Это Омар Абдул Рахман, Мохаммед Хусейн Фадлалла, Рашид Ганнуши, Гульбеддин Хекматиар, мулла Омар и Хасан аль-Тураби (этот суданский шейх по прозвищу «Черный папа» в последние годы утратил влияние и не может более пре­тендовать на звание харизматического лидера). Практически за каждым из них стоит его организация. Однако их число может колебаться в зависимости от «преследова­ний» или иных событий. Обратим внимание на то, что названные духовные ислам­ские лидеры в давнем или недавнем прошлом имели контакты и взаимодействовали с У. бен-Ладеном. Однако его организация («братство бен-Ладена») носит принципи­ально иной характер. Иной является и его личная роль, вот почему разговор о бен-Ладене - в следующей части книги.

«Джамиат Исламии». «Из духовных лидеров наиболее известен египетский шейх Омар Абдул Рахман. Этого имама бруклинской мечети, которому в США было предъявлено обвинение в убийстве американцев во время взрыва в Международном торговом центре, подозревают как заказчика или, по меньшей мере, вдохновителя убийства египетского президента Анвара Садата, хотя египетское правосудие и не осу­дило его за это преступление. Портрет дряхлого слепого старика за решеткой амери­канской тюрьмы на некоторое время полностью захватил телевизионные экраны, что создало ему ореол мученика. Его лицо, сфотографированное для архивов американ­ского правосудия, стало символом в исламистских кругах, в которых он считается верховным эмиром "Джамиат Исламии"».

«По убеждению американской администрации, на шейхе из Бруклина лежит тяж­кая вина: взрыв в нью-йоркском здании означает капитальный поворот в стратегии исламистов, которые до сих пор не осмеливались устраивать диверсии на американ­ской земле». События 11 сентября 2001 года полностью подтвердили это убеждение.

«Хезболлах».

«В число религиозных лидеров входят также ливийские исламисты, например, шиит Мо­хаммед Хусейн Фадлалла, руководитель "Хезболлах". Хусейн Фадлалла родился в 1936 году. Будучи по происхождению иракцем, он приехал в Ливан до 1976 года и основал там "Кру­жок братства" и "Легальный исламский институт". "Хезболлах", вне всякого сомнения, пред­ставляет собой одну из наиболее хорошо структурированных организаций экстремистско­го исламского движения, исключительную организацию, которая резко отличается от всех других движений, существующих в мусульманском мире. "Хезболлах" переводится как

"Партия Аллаха", а само это слово встречается в одном из стихов Корана: "Ва инна хезбол-лах хум аль-галибун", то есть "воистину партия Аллаха станет семьей-победительницей". Первого февраля 1979 года в Тегеране эта фраза была написана на сотнях плакатов, привет­ствовавших возвращение имама Хомейни после вынужденного многолетнего пребывания во Франции, в Нофль-ле-Шато. Вскоре после возвращения в Иран лидера исламской рево­люции была создана иранская "Хезболлах". Во имя исламской революции иранские руко­водители хотели в то время экспортировать движение "Хезболлах" во все шиитские страны. Весной 1984 года Тегеран обратился к ливийским исламским фундаменталистам с просьбой создать свою собственную организацию "Хезболлах". Очень скоро "Хезболлах" Ливана за­явила о себе насильственными действиями и попытками очистить Бейрут и Ливан от ино­странных "дьяволов": от не-мусульман, и особенно от христиан, уроженцев западных стран и , евреев. Если все предыдущие диверсии были направлены против иностранцев, то "Хезбол­лах" расширила пропаганду террора и, таким образом, заставила дрожать коренное ливан­ское население, которое уже не знало, какой армии или группировке доверять. На террито­рии Ливана "Хезболлах" вскоре приобрела особую специальность: ее руководители довели до совершенства технику похищения людей. Начиная с 1985 года "Хезболлах" неоднократ­но брала в заложники журналистов, дипломатов или религиозных деятелей, чтобы привлечь к себе внимание международных средств массовой информации. И это ей удалось. Перепись личного состава "Хезболлах" позволяет предположить, что около 14 тысяч человек, вклю­чая суннитов, регулярно субсидируются ею, Основное ее ядро составляют около семи ты­сяч человек, пять тысяч из которых получают зарплату. В финансовом отношении "Хезбол­лах" ни от кого не зависит. Она получает доходы от торговли наркотиками, выращенными в долине Бекаа, от вымогательства у торговцев, владельцев ресторанов или предпринимате­лей, которые живут в зоне ее влияния и имущество которых будет уничтожено, если они откажутся платить "революционный налог"».

У «Хезболлах» имеются многочисленные отделения за пределами территории Ливана, с официальными представительствами в других арабских странах: в Саудов­ской Аравии, Кувейте и в Ираке. Насчитывается около 20 организаций, подотчет­ных ливанскому движению, - например, «Исламский джихад» Хуссейна Муссави или «Организация революционной справедливости» Имада Мугние. Эти две по­следние группировки, открыто занимающиеся терроризмом, реально управляют мно­жеством мелких экстремистских группировок в Ливане: «Знаменем Ислама», «Не­зависимым движением за освобождение похищенных людей» (Хезболлах-Палести-на), «Организацией божественной справедливости» или, наконец, самой известной группой во Франции - «Комитетом солидарности с арабскими политическими уз­никами, находящимися в тюрьмах Европы» (КСАПУ). Этот комитет, во главе кото­рого стоял тунисец Фауд Али Салех, взял на себя ответственность за прогремевшие во Франции взрывы в декабре 1985 года, а затем в феврале, марте и сентябре 1986 года. Вскоре после этого КСАПУ был ликвидирован французскими контрразведы­вательными службами.

«Ан-Нахда».

«У североафриканских исламистов есть собственный лидер - Рашид Ганнуши. Влияние этого интеллектуала всегда выходило за границы Туниса, его родной страны, а сам он все­гда представлял собой своего рода движущую силу магрибского панисламизма. В 1990 году Рашид Ганнуши лично написал предвыборную программу Исламского фронта спасения (ИФС) для муниципальных выборов, происходивших в том году в Алжире. В 1990 и 1991 годах созданное им близкое к "братьям-мусульманам" религиозное движение "Ан-Нахда" посылало в Алжир многочисленных агентов, чтобы поддержать активистов ИФС на выборах.

Наконец, "Ан-Нахда" и ее руководитель помогли ИФС найти источники финансирования среди арабских монархий накануне войны в Персидском заливе».

Два завершающих персонажа из числа действующих наиболее известных религи­озных террористических лидеров ислама - афганцы.

«Хезб-и-ислами». Это одна из старейших исламистских структур, базирующаяся в Афганистане и отчасти в Иране. Исторически она всегда была связана с Афгани­станом.

«...1973 год. До Апрельской революции оставалось еще долгих пять лет. После антимо­нархического переворота власть в стране перешла в руки Мухаммада Дауда. Именно тогда уроженец провинции Кундуз, выходец из семьи крупных землевладельцев-феода­лов, "инженер" Гульбеддин Хекматиар создал свою "партию" и начал терроризировать население.

Биография его характерна для многих главарей душманов. Родился в 1944 году. За хули­ганство, непристойное поведение и неуспеваемость был исключен из кабульской школы. Вернулся в Кунд.уз, где при содействии богатых родителей получил-таки среднее образо­вание. В 1970 году поступил, не без помощи влиятельных родственников, на инженерный факультет Кабульского университета. С той поры почему-то везде именуется не иначе как "инженер", но это не более чем кличка - из университета он также был исключен, высше­го образования не имеет. В начале 70-х годов Гульбеддин создает молодежную организа­цию "братьев-мусульман", устраивает систематические беспорядки и террористические акты против правительства, а также демократических, прогрессивных и патриотических деятелей всех направлений.

В 1973 году Гульбеддин был арестован, однако через полгода освобожден и выслан в Па­кистан, где уже находилось около 5 тыс. ранее эмигрировавших его сторонников. Здесь он и начал активно сколачивать отряды террористов. Вот так началось то, что потом стало называться "контрреволюцией"».

По свидетельству индийского журналиста Д. Гойяла, группы организуемых импе­риалистическими и реакционными кругами «инсургентов» стали формироваться в Пакистане как минимум с 1973 года. Перед наемниками уже тогда ставилась задача превратить Афганистан в пылающий кордон, предохраняющий Средний Восток от всякого прогрессивного влияния. Именно с того времени, выполняя волю нанимате­лей, бесчинствуют Гульбеддин и подобные ему элементы, кого западная пропаганда рекламирует как «борцов за свободу».

«На руках Гульбеддина и его подручных, именующих себя "Исламской партией Афгани­стана", кровь не успевает отмываться. И она щедро оплачивается чужеземными деньгами. Не кто иной, как Гульбеддин ввел страшный прейскурант, кровавую таксу для поощре­ния наиболее оголтелых преступлений: 7 тыс. афгани за убитого Солдата Вооруженных сил ДРА, 15 тыс. - за подбитый танк, миллион - за сбитый самолет. Это его молодчики про­должают отрезать языки учителям, чтобы они не могли учить, и отрубают правую руку школьникам, чтобы они не могли держать перо. Это он послал головорезов, обстрелявших советский городок Пяндж, спеша подтвердить слова заместителя министра обороны США по политическим вопросам Ф. Икле о том, что душманы могут угрожать "уязвимой юж­ной границе СССР". ...Гульбеддин владеет огромными средствами, вложенными в запад­ные банки, наживается на вымогательствах, грабежах и перепродаже награбленного, спе­кулирует оружием и наркотиками. Не гнушается и элементарным воровством: американ­ский "Комитет помощи Афганистану" год назад возмущался тем, что из 300 тыс. долларов, поступивших душманам, более 150 тыс. Гульбеддин перевел на свой личный счет, по сути,

прикарманил. ...Разбой - их стихия, средство личного обогащения, террор - способ удов­летворения личных амбиций»'.

Эта цитата - из середины 1980-х годов. А вот что было написано о той же партии и ее лидере -спустя пятнадцать лет:

«Гульбеддин Хекматиар, лидер "Хезб-и-ислами", - еще один столп исламской идеологии наших дней. После ухода советских войск из Афганистана он стал политико-религиозным деятелем первого плана и даже некоторое время в 1995 году занимал пост премьер-мини­стра, Его организация была и до сих пор остается одним из стержней "афганского филиала тренировки алжирских и европейских моджахедов. Хекматиар не просто духовный лидер. Он также военачальник и довольно хороший дипломат, прекрасно владеющий механизмом заключения оппортунистических союзов и... перевербовки. Стремясь найти собственное место на афганской территории, он сблизился со своим старым недругом Масудом. В 1988 году, вопреки сомнениям и колебаниям, ему удалось создать себе образ незаменимого руко­водителя, способного в некотором роде предвидеть судьбу Афганистана, страны, занимаю­щей ключевое место на азиатском континенте. Афганистан, который очень долгое время игнорировали западные страны, в том числе и Соединенные Штаты, недооценившие мощь исламского прорыва и скорость разрастания хаоса, превратился в преграду в геополитиче­ском плане, в частности, из-за торговли наркотиками, разлагающей страну с давних пор»².

В свое время «Хезб-и-ислами» входила в объединение семи террористических организаций, именовавших себя «Исламским союзом моджахедов Афганистана». Этот противоречивый альянс в годы борьбы против советского присутствия в Афгани­стане имел более 150 лагерей подготовки боевиков в Пакистане и Иране. За 1980-85 годы он получил свыше двух миллиардов долларов только от США. С ним работали иностранные инструкторы, он воевал современным западным оружием, включая зе­нитные ракеты «Стингер». Позднее «альянс семи» распался, но «Хезб-и-ислами» со­хранилась.

¹ Ольшанский Д. Афганистан: трудный путь к миру // Политическое образование. 1987. № 10. С. 124- 125.

² ЖаккарР. Именем Усамы бен-Ладена. - М: ОЛМА-Пресс, 2002. -С. 185-196.

«Талибан». Особое место в современном исламизме очень быстро занял мулла Омар - лидер афганского движения «Талибан». Основа движения - «солдаты ислама», пре­тендующие также на звание студентов-теологов или воинствующих монахов. Они активно проявились в исламистской среде только летом 1994 года. Это сунниты, по­следователи направления «деобанди» (по названию одного факультета исламской тео­логии в Индии, возле Дели). Реально костяк движения Составили сироты - дети аф­ганцев, убитых во время гражданской войны, в том числе жертвы советских войск. Оказываясь в Пакистане, они поступали на учебу в тамошние медресе, финанси­ровавшиеся Саудовской Аравией и пакистанской военной разведкой ИСИ и ЦРУ США, а опекавшиеся структурами У. бен-Ладена. Вскоре после своего оформления движение широко открыло двери самым разным народностям Афганистана: среди талибов встречаются пуштуны, таджики, узбеки, белуджи, хазарейцы и т. д. Каковы бы ни были истоки движения Талибан - махинации спецслужб или инициатива афганских масс; - оно меньше чем за четыре года изменило облик Афганистана. В талибском Афганистане очень быстро воцарился порядок, основанный на доно­сах и терроре. Даже уйдя в подполье после контртеррористической акции США в Афганистане в 2001-02 годы, оно сохранило достаточный религиозно-террористиче­ский потенциал.

«Мулави Мохаммед Омар - бывший пуштунский боевик. Он командовал отрядом моджахедов и имеет героический послужной список. За десять лет освободительной войны не­сколько раз был ранен: его приближенные рассказывают, что в одном бою с советскими вой­сками осколок снаряда попал ему в глаз. Понимая, что глаз не спасти, и опасаясь заражения, Мохаммед Омар сам вырвал его из глазницы, а затем вытер окровавленную руку о стену мечети в Сингесаре - деревне, находящейся километрах в пятидесяти к западу от Кандага­ра; этот кровавый след там до сих пор благоговейно сохраняют, как реликвию. Его религиозная миссия была открыта ему в 1994 году в видении. Он удалился в ту самую деревню Сингесар, дабы посвятить себя изучению Корана, подальше от хаоса, в который погрузилась его страна. И там пророк Магомет якобы явился ему во сне, повелев положить конец террору, развязанному местным полевым командиром, развратником, вором и насиль­ником. С полусотней бойцов, служивших раньше под его началом, Мохаммед Омар унич­тожил тирана, конфисковал его имущество и раздал населению. По другой, более прозаи­ческой версии, как-то раз, когда он молился, пришли соседи и сообщили, что моджахеды с одного контрольного поста похитили, обрили и изнасиловали двух девушек. Мохаммед, желая отомстить, встал во главе небольшой группы ветеранов и с несколькими старыми "Калашниковыми" атаковал провинившихся вояк, после чего повесил их главаря на пушке трофейного советского танка.

Неизвестно, где здесь легенда, а где действительность, но, так или иначе, родилось Движе­ние "Талибан"... За несколько недель сотни оставшихся не у дел моджахедов влились в ряды его воинства, прельстившись этим горским Робин Гудом, поднявшим знамя ислама и не гнушающимся действовать. Меньше чем через три года тот, кого отныне станут звать Амир уль-Моминин, будет контролировать двадцать из тридцати двух провинций Афга­нистана» '.

После этого Афганистан под руководством муллы Омара при помощи породнив­шегося с ним У. бен-Ладена (одна из его дочерей - жена Омара) стал, по общему мне­нию, «рассадником мирового терроризма».

Однако исламский терроризм силен не только в Афганистане, Ливане, Тунисе или Судане. 17 февраля 1995 года из секретного доклада, представленного президиуму Евросоюза специально созданной рабочей группой «Терроризм», стало известно, до какой степени вся Европа, без исключения, уязвима для террористических организа­ций. Группа экспертов, на протяжении многих лет анализировавшая поведение клас­сических террористических групп, таких, как ЕТА или ИРА, допускает, что исламист­ская фундаменталистская угроза носит абсолютно иной характер.

«В исламском контексте структура ограничивается несколькими глашатаями и посредниками, в то время как определенные мечети, движения, если не сказать - ассоциации, служат ре­лигиозным прикрытием для террористических групп. Таким образом, в отсутствие соб­ственно политической стратегии политика отождествляется с религией, а активизм счита­ется религиозным долгом...»

При чтении этого документа создается впечатление, что вся Европа разъедается гангреной исламистских организаций. Усама бен-Ладен предстает в докладе как фи­нансист главных исламистских террористических сетей, охватывающих Европу. На первом месте по числу исламистских экстремистов стоит Великобритания. Второе

1. Жаккар Р. Именем Усамы бен-Ладена. - М: ОЛМА-Пресс, 2002. - С. 85-86.

место занимает Германия, в которой уже живет 2 200 000 мусульман. Есть они и в Се­верной, и, разумеется, в Южной Европе.

В конце XX века терроризм стремительно вошел и в жизнь России. До этого, в пе­риод советского социалистического развития, в России доминировали государствен­ные формы репрессий в отношении граждан: можно было говорить о государственном терроре, но террор всякого иного типа был практически подавлен. Теперь же страна получила почти все возможные формы антигосударственного и античеловеческого террора: это и взятие заложников, и демонстрационные убийства, и угоны самолетов, и жестокие акты геноцида в межнациональных и межконфессиональных конфликтах. Основную роль в эти процессы внесли чеченские террористы, однако они - не един­ственные. Обыденностью российской жизни стали не только прямые угрозы, но и тер­рористические акты в политической борьбе, вплоть до предвыборных избирательных кампаний. Более того: появились почти невероятные (во всяком случае, широко не известные до сих пор в мире) случаи имитации террористических актов. Так, в част­ности, для усиления своей популярности такого рода имитацию накануне выборов 1995 года организовал даже депутат Государственной Думы России Н. Лысенко.

Причины роста терроризма (и, видимо, попыток имитации терроризма) всегда за­ключаются в нарастании кризисных явлений, ослаблении контрольно-регулятивной функции политики и, в частности, ослаблении функций государства. Связаны они и с недостаточной способностью общества или отдельных стран, а возможно, и всего миро­вого сообщества регулировать сложные социально-политические процессы. С быстрой сменой различных идеалов и ценностей, включая их девальвацию, с подключением к активной политической жизни широких масс населения (в том числе, отсталых стран), лишенных политического опыта и необходимой политической культуры, связаны важные психологические моменты. Прежде всего, это способность людей адекватно реагировать на эти изменения с той скоростью, которая необходима. Это доступно не для всех («верблюд не скачет с лошадиной скоростью...»). Соответственно, среди лю­дей возникает психологическое сопротивление, усиливаются антимодернистские, фундаменталистские тенденции. Следствие этого - активизация стремления исполь­зовать слабости власти и проложить «кратчайший» путь к намеченной цели, каким представляется путь насилия сторонникам террора.

Центральным элементом терроризма является террористический акт, преследую­щий как конкретные цели (убийство политического лидера, взрыв в месте скопления населения), так и более общие, иногда символические цели (типа требований отделе­ния Чечни от России, создания палестинского государства и т. п.). Иногда террористы используют угрозу террористического акта, выдвигая свои условия взамен неиспол­нения своих намерений: обмен захваченных заложников на «своих» политзаключен­ных, получение денег, оружия. В любом случае, генеральная цель террористического акта - распространение общего страха, паники, провоцирование репрессий со сторо­ны властей, могущих, по мнению террористов, дать «детонирующий» политический эффект.

Субъектом терроризма могут выступать отдельные лица (как правило, убежден­ные фанатики-экстремисты), а также специализированные террористические органи­зации (типа организации «АльКаида», созданной У. бен-Ладеном, или многочислен­ных других таких организаций) и даже целые государства (некоторые исламские стра­ны, Афганистан при режиме талибов и др.).

Реально сам террористический акт не приводит к достижению декларируемых целей. Часто это всего лишь повод для демонстрации террористами своих требований и возможностей. Вслед за самим террористическим актом обычно его организаторы, устроители и исполнители, публично «берут ответственность» за его осуществление и объявляют, во имя чего совершен террористический акт, а также иногда условия прекращения подобных актов. Тем самым, даже не достигая каких-то больших, глав­ных целей, они достигают целей промежуточных: организация становится более из­вестной и «авторитетной», о ней говорят, с ней начинают считаться. Именно такой, «рекламной» логикой руководствовалась, например, эсеровская партия в России, по указанию которой все акции Боевой группы партии включали своего рода «подпись» (инициалы «БГ» на кинжале, дверце кареты и т. д.). Ради подобной «рекламы» под­час спешат террористы «взять на себя ответственность» даже за не совершавшуюся Ими акцию. К этому был очень склонен, например, известный чеченский террорист С. Радуев. Такого же рода «самозваные» действия поспешила предпринять японская «Красная армия» сразу после событий в США 11 сентября 2001 года, «взяв на себя ответственность» явно за У. бен-Ладена.

Практически в современном мире уже подразделяются следующие виды террориз­ма: террор как метод политической борьбы в мирное и военное время; индивидуаль­ный или организованный террор как государственная политика; террор как метод внутриполитической борьбы; террористические акты межгосударственного характе­ра; международный терроризм. То есть терроризм стремительно разрастается, диф­ференцируется и совершенствуется.

Сентябрьская (2001 года) «террористическая атака» на США в значительной сте­пени перевернула привычные представления о терроризме. Именно в начале XXI века он стал по-настоящему массовым. При всем ужасе того, что уже и раньше предприни­малось отдельными террористами и даже государствами, человечество постепенно привыкло к сравнительно локальному терроризму. Даже десятилетия постоянного терроризма в Ирландии, Англии, Испании, Израиле или Палестине рассматривались как локальные проблемы именно этих стран и регионов. Главным фактом для совре­менного мира стало признание международного характера терроризма, явно вырос­шего из локальных пеленок. Главной потребностью стала потребность в скорейшем осмыслении этого феномена, Главным вопросом стал вопрос о возможностях устра­нения терроризма из повседневной жизни. Однако столь же внезапно оказалось, что, при всем прискорбии признанного факта, его очень трудно быстро и однозначно ос­мыслить. Но еще сложнее оказалось однозначно ответить на вопрос о возможности его устранения. Более того, оказалось, что ответ на этот вопрос скорее отрицательный, чем положительный.