Психологические типы террористов

Четыре основных типа описывал еще Б. Савинков. Эти типы в определенной степени (хотя и не абсолютно) соответствуют четырем известным классическим типам темпе­рамента. Поэтому условно их и можно определить как «холерик», «флегматик», «сан­гвиник» и «меланхолик». Понятно, что специфика террористической деятельности накладывает свой отпечаток на классические типы, присутствующие в норме. Здесь и «сангвиник», и «флегматик», и, тем более, «меланхолик» значительно более энерге-тичны, чем большинство населения: по уровню энергетики они приближаются к обыч­но считающемуся наиболее темпераментным «холерику». Однако определенные ха­рактеристики позволяют провести такую типологизацию. В ее основе как внешние, конституционные, так и внутренние, характерологические, признаки, позволяющие относить каждый из приводимых ниже портретов к одному из четырех классических типов. Кроме того, за такой типологизацией стоит содержательное понимание четы­рех обозначенных выше И. Павловым типов (в связи с особенностями высшей нерв­ной деятельности и скоростью протекания психических процессов), а также извест­ная типология Г. Айзенка, трактующая те же самые типы на основе соотношения двух координат: невротизма — эмоциональной устойчивости и экстраверсии — интроверсии.

Первый тип — «холерик». В нейрофизиологической трактовке И. Павлова, это тип сильный, однако неуравновешенный, с преобладанием возбуждения; одержимый мно­жеством идей и эмоций, увлекающийся, но быстро остывающий. Нервная система ха­рактеризуется, помимо большой силы, преобладанием возбуждения над торможени­ем. Отличается большой жизненной энергией, но ему не всегда хватает самооблада­ния, подчас бывает вспыльчив и несдержан. По Г. Айзенку — это невротизированный экстраверт, вроде бы «любящий массу», но почему-то довольно легко приносящий эту любовь в жертву индивидуальному террору. О^вет на этот кажущийся парадокс дос­таточно прост: внешняя экстравертированность часто как раз и оборачивается нена­вистью к широким контактам за счет высокого уровня невротизации. Обычно невро­тизм в сочетании с выраженной экстравертированностью и дает «на выходе» явно вы­раженные признаки психопатии и истерии.

«Абрам Гоц был сын очень богатого купца. Молодой человек лет 24, крепкий, черноволо­сый, с блестящими черными глазами... У него был неиссякаемый источник революционной энергии, а отсутствие опыта заменялось большим практическим умом. От него постоянно исходила инициатива различных боевых предприятий, он непрерывно был занят составле­нием всевозможных террористических планов. Убежденный последователь Канта, он отно­сился, однако, к террору почти с религиозным благоговением и брался с одинаковой готов­ностью за всякую, самую неблагодарную террористическую работу. По своим взглядам он был правоверный социалист-революционер, любящий массу, но любовь эту он сознательно принес в жертву террору, признавая его необходимость и видя в нем высшую форму рево­люционной борьбы. Его ожидала судьба всех даровитых террористов: он был арестован слиш­ком рано и не успел занять в терроре то место, на которое имел все данные, — место главы боевой организации».

Второй тип — скорее, «флегматик». В трактовке И. Павлова, это тип сильный и устой­чивый, уравновешенный, иногда инертный; спокойный, «надежный». Нервная система характеризуется значительной силой и равновесием нервных процессов наряду с ма­лой подвижностью. Реагирует спокойно и неспешно, не склонен к перемене своего ок­ружения, хорошо сопротивляется сильным и продолжительным раздражителям. По Г. Айзенку, это эмоционально устойчивый интроверт. Не склонен к психопатии и ис­терии, напротив, часто обладает качествами иного рода. В терроре не столько боевик, сколько эмоциональная опора группы или организации — их, так сказать, стабилизи­рующее начало.

«Адмирал» был выше среднего роста, блондин, с большими светло-голубыми глазами. Он сразу привлекал к себе своей спокойной силой. В нем не было блестящих задатков Года, но он был одним из тех редких людей, на которых можно целиком положиться в уверенности, что они не отступят в решительную минуту. Больше, чем кто-либо другой, он вносил в орга­низацию дух братской любви и дружеской связи».

Третий тип — скорее, -»сангвиник». Согласно И. Павлову, это тип сильный, урав­новешенный, подвижный. Его нервная система отличается большой силой нервных процессов, их равновесием и значительной подвижностью. Это человек быстрый, лег­ко приспосабливающийся к изменчивым условиям жизни. Его характеризует высо­кая сопротивляемость трудностям жизни. По Г. Айзенку, это тип эмоционально устой­чивый и экстравертированный. Наиболее адаптивный среди всех остальных типов. Его решения основаны не на ситуативных эмоциях, а на устойчивых убеждениях, ос­нованных не на эмоциональной вере, а на жизненном опыте.

«Федор Назаров, рабочий Сормовского завода, по характеру был полной противоположно­стью «Адмиралу», Он тоже принадлежал к тем людям, которые, однажды решившись, без колебания отдают свою жизнь, но мотивы его решения были иные. «Адмирал» верил в социа­лизм, и террор был для него неотделимою частью программы партии социалистов-револю­ционеров. У Назарова едва ли была твердая вера. Пережив сормовские баррикады, демон­страцию рабочих под красным знаменем и шествие тех же рабочих за трехцветным нацио­нальным флагом, он вынес с завода презрение к массе, к ее колебаниям и к ее малодушию. Он не верил в ее созидающую силу и, не веря, неизбежно должен был прийти к теории раз­рушения. Эта теория шла навстречу его внутреннему чувству; в его словах и делах красной нитью проходила не любовь к униженным и голодным, а ненависть к унижающим и сытым. По темпераменту он был анархистом и по мировоззрению далек от партийной программы. Он имел свою, вынесенную им из жизни, оригинальную философию, в духе индивидуаль­ного анархизма. В терроре он отличался из ряда вон выходящей отвагой и холодным муже­ством решившегося на убийство человека. Организацию и каждого из членов ее он любил с тем большей любовью, чем сильнее было его презрение к массе и чем озлобленнее была ненависть к правительству и буржуазии».

Четвертый тип больше всего напоминает меланхолика, хотя и с поправкой на пол и обстоятельства. По И. Павлову, это откровенно слабый тип нервной системы. Он ха­рактеризуется слабостью как процесса возбуждения, так и торможения, обычно пло­хо сопротивляется воздействию сильных положительных и тормозных стимулов. Ме­ланхолики часто пассивны, заторможены. В особенности, их деятельность часто тор­мозится негативными моральными переживаниями, которым они придают большое значение. Воздействие слишком сильных раздражителей может стать для меланхоли­ка источником различных нарушений поведения. Так, например, невротизм в сочета­нии с интровертированностью часто дает «на выходе» дистимию, навязчивые пред­ставления, иногда — страхи. По Г. Айзенку, это невротизированный интроверт.

«Мария Беневская... происходила из дворянской военной семьи. Румяная, высокая, со свет­лыми волосами и смеющимися голубыми глазами... Но за этой беззаботной внешностью скрывалась сосредоточенная и глубоко совестливая натура. Именно ее, больше чем кого-либо из нас, тревожил вопрос о моральном оправдании террора. Верующая христианка, нс расстававшаяся с Евангелием, она каким-то неведомым и сложным путем пришла к утверж­дению насилия и к необходимости личного участия в терроре. Ее взгляды были ярко окра­шены се религиозным сознанием, и ее личная жизнь, отношение к товарищам по организа­ции носили тот же характер христианской незлобивости... В узком смысле террористиче­ской практики она сделала очень мало...»'

В психологии известно множество исследований связи между свойствами темпе­рамента и склонностью к противоправным, преступным действиям. Так, Г. Айзенк считал, что склонность к преступлениям обусловлена наследственно и находится в тесной связи с темпераментом индивида². Однако другие авторы опровергали столь смелое заключение: «Независимо от того, какими свойствами темперамента обладает человек, если он находится в криминогенной среде, рано или поздно она может сде­лать из него преступника»³. С этим трудно спорить: среда способна на всякое. Вопрос, однако, не в том, что может сделать из человека террористическая среда, а как он в нее попадает. Представляется все же, что определенные свойства темперамента как пси­хофизиологической основы личности (повышенный невротизм в противовес эмоцио­нальной устойчивости и интроверсия как недооценка социальных контактов и низ­кий уровень навыков социального общения) выступают в качестве определенных предусловий развития личности террориста.

Анализ литературы с ретроспективными описаниями террористов, а также наши собственные исследования позволяют заключить, что среди террористов преобладают • прежде всего сильно невротизированные типы. Это подтверждается литературными данными: «Члены террористических групп характеризуются высоким невротизмом и очень высоким уровнем агрессии. Им также свойственно стремление к поиску острых ощущений — обычная жизнь кажется им пресной, скучной и, главное, бессмысленной. Им хочется риска и опасности. Это люди с очень высоким уровнем агрессии и высо­кой невротичностью»*.

Так, среди обследовавшихся нами в свое время с помощью личностного опросника Г. Айзенка (первоначально оценивались два параметра: выраженность невротизма в противовес эмоциональной устойчивости и экстраверсии в противовес интроверсии) палестинцев — членов Народного фронта освобождения Палестины и афганских «мод-жахедов» («душманов»), прежде всего выявились сильно невротизированные типы, холерики и меланхолики. В совокупности они составляли более 60 %. С другой сто­роны, по второму основанию также более 60 % представляли собой сильно экстравер-тированные типы, холерики и сангвиники. Дифференцированный анализ показал, что среди откровенных участников террористических организаций и террористических действий 46 % холериков, 32 % сангвиников, 12 % меланхоликов и 10 % флегматиков.

См.: Савинков Б. Избранное. - С. 169-171.

См.: Eysenk H.J. Crime and Personality. — Boston: Univ. Press, 1964.

Pospiszyl К. Psychologiczna analiza wadliwych postaw spolecznych miodziezy. — W-wa: Ossolineim, 1973. — S.239,

Гозман Л. Я., Шестопал Е. Б. Политическая психология. — Ростов-на-Дону: Феникс, 1996. — С. 312.

Это примерно совпадает с частотностью присутствия разных типов в описаниях Б. Са­винкова и других наиболее известных террористов, оставивших хоть какие-то свиде­тельства своей деятельности.