Как остановить панику?

Воздействие на паническое поведение, в конечном счете, представляет собой всего лишь частный случай психологического воздействия на любое стихийное поведение —

1. Перфильев Ю. Террор. Бейрут — жаркий октябрь. — М.: XXI век — Согласие, 2000.- С. 105.

прежде всего, на поведение толпы. Здесь действует единое по отношению к любой толпе правило: прежде всего, необходимо снизить общую интенсивность эмоциональ­ного заражения, вывести людей из-под гипнотического воздействия данного состоя­ния и рационализировать, индивидуализировать его психику. В толпе любой человек лишен индивидуальности — он представляет собой всего лишь часть массы, разделяю­щую ее эмоциональное состояние, починяющую ей все свое поведение.

Вот почему террористы любят осуществлять свои акции именно в толпе, в местах массового скопления людей: в толпе достаточно испугать лишь нескольких человек даже небольшим взрывом, как страх, ужас, а вместе с ними и паника быстро овладеют всей массой. Именно поэтому следует избегать массовых сборищ, концертов, диско­тек, митингов, демонстраций в периоды повышенной опасности терроризма. Необхо­димо специально предупреждать людей о возможных сложных ситуациях и прово­кациях, чтобы свести к .минимуму фактор неожиданности и испуг. Наконец, жела­тельно отвлекать внимание людей от возможных источников страха и стараться не взвинчивать, а снимать эмоциональное напряжение.

В мировой практике накоплен опыт создания специальных противопанических систем и служб. Они включают в себя и кризисное (резервное) руководство — как для отдельных мероприятий, так и для страны в целом; размещение в толпе специально проинструктированных людей, умеющих выполнять команды и не поддающихся па­нике; подготовку средств звуковещательной техники для немедленного восполнения дефицита необходимой в случае паники информации и воспроизведения ритмичной музыки или популярных хоровых песен.

Рассуждая о необходимости выработки специальных антитеррористических мер, мало кто думает о необходимости создания специальной «антипанической» службы. А ведь борьба с паникой — одна из основных задач Министерства по делам граждан­ской обороны и чрезвычайным ситуациям. Для ее решения нужно иметь и заранее подготовленные теле- и радиопрограммы, и разработанные эвакуационные маршру­ты, и подготовленных специалистов — не в пугающей ОМОновской форме, а с про­стыми белыми повязками, мегафонами и плакатами типа «следуйте за мной».

В панике, как особом состоянии психики большого скопления людей, есть и неко­торые специфические моменты. Сама ситуация порождает определенные вопросы, ответы на которые дают возможность прогнозировать поведение и останавливать дей­ствия охваченной паникой толпы. Во-первых, это вопрос о том, кто станет образцом для подражания собравшихся. После появления угрожающего стимула (звук сирены, клубы дыма, первый толчок землетрясения, первые выстрелы или разрыв бомбы) все­гда остается несколько секунд, когда люди «переживают» (точнее, «пережевывают») происшедшее и готовятся к действию. Здесь им можно и даже нужно «подсунуть» желательный, пример для вполне вероятного подражания. Кто-то должен первым крикнуть: «Ложись!», или «К шлюпкам!», или «По местам!» Соответственно, те, кто первыми исполнят эту команду, становятся образцами для подражания со стороны других. Жесткое, директивное управление людьми в панические моменты — один из наиболее эффективных способов прекращения паники.

Такие методы бывают особенно эффективны в сочетании с экстренным введением нового, причем достаточно привычного, знакомого людям стимула, вызывающего привычное, спокойное и размеренное поведение. Это может быть появление вождя на телеэкране, исполнение национального гимна или, по особой советской традиции, фрагментов балета «Лебединое озеро». Важно еще и то, чтобы такой привычный сти­мул носил ритмичный характер — ведь паника аритмична по самой своей природе.

Ритм в случаях паники, как и стихийного поведения вообще, играет особую роль. Стихийное поведение — это неорганизованное, лишенное внутреннего ритма. Если такого «водителя ритма» нет в толпе, его должно задать извне. Широкую извест­ность приобрел случай, происшедший в 1930-е годы после окончания одного из мас­совых митингов на Зимнем велодроме в Париже. Люди, ринувшись к выходу, нача­ли давить друг друга, и все шло к трагическому концу. Однако в проеме лестницы оказалась группа приятелей-психологов, которые, сообразив, что может сейчас на­чаться, начали громко и ритмично скандировать потом уже знаменитое: «Не — тол —-кай!» Скандирование было мгновенно подхвачено большинством, и паника прекра­тилась. Другой, политический, пример действия того же механизма — постоянное, в течение ряда десятилетий, использование американскими борцами за гражданские права афроамериканцев известной песни «Мы победим!» при противостоянии по­лиции или национальной гвардии.

Известен эпизод и с пожаром в парижской Гранд-опера, когда толпа также готова ыла броситься вон из задымившего здания, сметая все на своем пути, однако была оста­новлена необычным образом. Несколько отчаянных смельчаков, встав во весь рост в оной из лож второго яруса, начали орать (пением это было трудно назвать) нацио­нальный гимн. Через несколько секунд к ним стали присоединяться соседи. Постепен­но и остальные начали если не петь, то все-таки останавливаться — национальный имн все же. В итоге, театр встретил, как всегда, припоздавших пожарных исполне­нием гимна, к которому они также присоединились... Затем людей вывели, а пожар по­тушили.

Роль ритмической и, отдельно, хоровой ритмической музыки имеет огромное зна­чение для регуляции массового стихийного поведения. Например, она может за секун­ды сделать его организованным. Вспомните многократно проклятые субботники и воскресники, демонстрации и прочие массовые или псевдомассовые акции советской эпохи. Не случайно все они встречали нас бравурной, маршевой, зажигающей музы­кой. «Нас утро встречает прохладой...», — помните? Роль хорового пения солдат во время марша (знаменитое «Запевай!») вообще известна испокон веков. Не случайно большинство революционных песен, написанных в разные времена, разными людьми в разных странах, имеют очень сходную внутреннюю ритмическую структуру. Возьми­те такие из них, как чилийская «Venceremos», американская «We shall overcome», французская «Марсельеза», польская «Варшавянка» или наша «Вихри враждебные веют над нами». Сам их внутренний ритм, наряду с боевым словесным содержанием, изначально был своеобразным средством противостояния страху и панике в крити­ческих ситуациях.

Соответственно, известны и противоположные приемы. Хотите сорвать митинг политических противников? Подгоните к его месту радиофицированный автобус и начните транслировать что-нибудь типа «Вы жертвою пали...» или любого реквиема. Для начала ваших оппонентов-ораторов станет просто очень плохо слышно. Вместо их зажигательных речей людьми будет овладевать траурное настроение. Через несколько минут народ начнет расходиться. Тем самым, вместо мажорных усилятся минорные, в частности, панические эмоции и чувства. Различных примеров такого рода можно привести немало.

«Самое главное: если началась паника... необходимо избавить людей от ощущения "загнан­ности в угол". Надо открыть все двери и проходы, громко, через мегафоны, объявлять о том, куда и как надо выбираться из толпы. Трагедия в Тбилиси в апреле 1989 года произошла во многом из-за дикой, воинствующей некомпетентности (рука не поднимается написать — злого умысла) властей, перекрывших все пути отхода с площади перед Домом правительства, все улицы и переулки, кроме одного-единственного проспекта Руставели, по которому как раз и были пущены навстречу толпе БТРы»'.

Это принципиально важно. Если вы чувствуете, что начинается или только может начаться паника, поспешите выбраться из толпы, на открытое пространство и пока­жите пути выхода другим людям. Паника страшна не тем, что всем становится страш­но, а тем, что в состоянии паники люди давят друг друга.