Экстремизм

Ю. Давыдов пишет, что историческое первенство в экстремизме принадлежит России, ссылаясь на Р. Пайпса: «Ужасаясь современному западному экстремизму, и это есте­ственно, он, будто привстав на цыпочки и вытянув шею, расслышал глухой гром над Пе­тербургом - народовольцы убили Александра П. Расслышал и указал: вот откуда все пошло»'. Правда, тот же Ю. Давыдов иронизирует над такой упрощенной логикой и приводит примеры тому, что феномен экстремизма был известен значительно раньше. Обычно понятие «экстремизм» означает приверженность в политике и идеологии крайним взглядам и дей­ствиям. Психологически это продолжение и дальнейшее развитие радикализма. К экс­тремизму приводят различные факторы: социально-экономические кризисы, резкое па­дение жизненного уровня значительной части населения, деформация политических институтов и структур власти, их неспособность решать назревшие проблемы обще­ственного развития, тоталитарный характер политического режима, подавление вла­стями оппозиции, преследование инакомыслия, национальный гнет, стремление от­дельных групп ускорить решение своих задач, политические амбиции лидеров и т. д. Независимо от порождающих факторов, разные виды экстремизма имеют общую пси­хологическую основу.

«Экстремизм порождают социально-экономические кризисы, деформация политических институтов, резкое падение жизненного уровня, ухудшение социальных перспектив значи­тельной части населения, доминирование в обществе чувств, настроений хандры, пассивно­сти, социальной и личной нереализованное неполноты бытия, страх перед будущим, по­давление властями оппозиции, инакомыслия. Он также определяет блокирование легитимной самодеятельности человека, национальный гнет, амбиции лидеров политических партий, ориентации лидеров и авторов политического процесса на экстремальные средства политической деятельности. Социальную базу экстремизма составляют маргинальные слои, представители националистических, религиозных движений, недовольные существующей политической реальностью интеллигенция, молодежь, студенчество, военные»².

В политическом плане экстремизм выступает против сложившихся социальных структур и политических институтов, пытаясь подорвать их стабильность, ослабить и низвергнуть ради достижения своих целей - как правило, силовыми методами. Для этого используются заразительные лозунги и призывы, откровенная демагогия; орга­низуются и провоцируются беспорядки, акты гражданского неповиновения, террори­стические акции; иногда используются приемы партизанской войны. Лидеры экстре­мистов обычно отрицают компромиссы, переговоры, соглашения; они не идут на вза­имные уступки, следуя принципу «все или ничего».

В идеологическом плане экстремизм отрицает всякое инакомыслие, стремясь как можно жестче утвердить свои политические, идеологические или религиозные взгля­ды, навязать их своим оппонентам практически любой ценой. Экстремисты требуют

¹ Давыдов Ю. Савинков Борис Викторович, он Же В. Ропшин. Предисловие // Савинков Б. Избранное. - М.: Московский рабочий, 1990. - С. 9.

² Политическая психология / Под общ. ред. А. А. Деркача, В. И. Жукова, Л. Г. Лаптева. - М.: Академи­ческий проект, 2001. - С. 387.

от своих сторонников полного, практически слепого повиновения и беспрекословного исполнения любых приказов. Отстаивая свои взгляды, они апеллируют не к разуму, а к чувствам, верованиям и предрассудкам людей, к примитивному сознанию и ин­стинктам толпы, массы. Крайняя степень идеологизации экстремизма создает особый психологический тип экстремистов, часто склонных к самовозбуждению, потере кон­троля над своим поведением, готовых на нарушения любых норм, вплоть до самоубий­ства. Иногда в политическом плане для экстремизма характерно стремление к охло­кратии. Одновременно обычно экстремизм склонен к тоталитаризму, культу своих вождей. Последние часто открыто объявляются носителями высших истин, которые должны приниматься массами на веру.

Аналитически различают экстремизм государственный и оппозиционный. Госу­дарственный экстремизм осуществляется властными структурами, его основным оружием являются демагогия и репрессии. Оппозиционный экстремизм осуществ­ляется антирежимными группировками, главным образом посредством террористи­ческих актов. К государственному экстремизму обычно прибегают нестабильные режимы с низким уровнем легитимности власти.

Политический экстремизм делится на «левый» и «правый», а также на не вполне политические, религиозную и националистическую формы. Левые экстремисты - это анархисты, марксисты, троцкисты, маоисты и т. д. Они с одинаковым успехом обличают капитализм за социальное неравенство и эксплуатацию, а социализм - за бюрократизацию. Правые экстремисты обличают пороки буржуазного общества с крайне консервативных позиций, критикуя его за падение нравов, потребительство, «массовую культуру», отсутствие порядка и т. д. Религиозный, прежде всего ислам­ский, экстремизм противостоит и левым, и правым политикам. В политических це­лях он используется в современном мире для достижения своих интересов исламс­кой теократией. Националистический экстремизм, выступая с позиций защиты ин­тересов «своей нации», ее прав, культуры, языка и т. д., отвергает аналогичные права других этнических групп. Националистический экстремизм часто связан с сепара­тизмом, обычно направлен на развал многонациональных государств (борьба за Холистан в Индии, баски в Испании и т. п.) и выделение из них отдельных состав­ляющих.

Новинка последнего времени - экологический и антиглобалистский экстремизм, «Зеленые» в своих наиболее экстремистских проявлениях выступают против научно-технического прогресса как такового используют крайние меры против всего, что кажется им экологически опасным производством. Так, считается, что наиболее экс­тремистская международная экологическая организация «Green Peace» постоянно балансирует на грани откровенного терроризма. В свою очередь, антиглобалисты выступают против координированного транснационального решения общемировых про­блем, прежде всего, экономического характера. Они считают, что за этим стоят инте­ресы новой международной капиталистической империи, стремящейся поработить все остальные (прежде всего, развивающиеся) страны.

Практически всем разновидностям экстремизма присущи определенные общие черты: «насилие или его угроза, обычно вооруженного; одномерность, однобокость в восприятии общественных проблем, в поиске путей их решения; фанатизм, одержимость в стремлении навязывать свои принципы, взгляды оппонентам; бездумное, бес­прекословное выполнение всех приказов, инструкций; опора на чувства, инстинкты, предрассудки, а не на разум; неспособность к толерантности, компромиссам, либо игнорирование их. Экстремизм смыкается с крайним радикализмом, терроризмом, ни­гилизмом, революционностью, вождизмом».

Значительная часть экстремистских организаций мира находится на нелегальном положении, ведет партизанскую борьбу, совершает террористические акты и дивер­сии, пытаясь таким образом достичь своих целей. Большинство цивилизованных стран, напротив, готовы к принятию чрезвычайных мер против разных форм экстре­мизма и тесно связанного с ним терроризма.

Основной движущей силой политического экстремизма является поведение мар­гинальных групп и слоев. Они оказываются податливы ему в силу утраты традицион­ных ценностей, привычных социальных ориентиров, отчуждения. Быстро меняющие­ся условия жизни вызывают у них протест против стирания вероисповедальных, национальных, расовых и иных барьеров, обычно служащих опорой для мировоз­зрения.

«Можно выделить целый набор ценностей и целей, установок и стилевых особенностей, которые характерны для экстремистского поведения. Первое, что бросается в глаза, - это духовная ущербность и антиинтеллектуализм таких движений. Они апеллируют к предрас­судкам, которые наиболее пышно расцветают именно в маргинальных группах. Однако идейные соображения не являются ни главным механизмом, ни главной ценностью экстре­мистских движений. В первую очередь они опираются на бессознательные структуры, эмо­ции, инстинкты, веру, предрассудки и суеверия. Стихийность, как правило, умело насажда­ется и умело используется политическими лидерами, что способствует сплочению людей вокруг них»².

Маргинальные слои представляют собой относительно массовую социально-пси­хологическую базу экстремизма. Однако его стержень составляют несколько иные группы, отличающиеся экстремистской симптоматикой особого рода.

«Внутренний», психологический эквивалент того, что со стороны представляется и именуется экстремизмом - так называемый «героизм». На примере экстремизма российской интеллигенции преподобный отец С. Булгаков в свое время рассматри­вал данный феномен как проявление особого «героизма самообожения». Его психо­логический анализ практически не устарел. Экстремист, исходя из некоторых пред­ставлений о мире и обществе, убежден в необходимости осуществления своих пред­ставлений в реальной жизни. Поскольку, с его точки зрения, этого некому сделать, кроме него самого, то именно так он неизбежно приходит к «самообожению» - само­обожествлению, то есть «поставлению себя вместо Бога, вместо Провидения», восприя­тию себя как демиурга, во власти которого и находится переустройство жизни людей. Субъективно это для него, безусловно, приятно: экстремисты «чувствуют себя героя­ми, одинаково призванными быть провидением и спасителями». Психологически они исходят из того, что «герой есть до некоторой степени сверхчеловек, становящийся по отношению к ближним своим в горделивую и вызывающую позу спасителя». Данное представление неизбежно ведет к терроризму. «И те горькие разочарования, ...та не­изгладимая из памяти картина своеволия, экспроприаторства, массового террора, все

' Политическая психология / Под общ. ред. А. А. Деркача, В. И. Жукова, Л. Г. Лаптева. академический проект, 2001. - С. 389.

² Там же, с. 332.

это явилось не случайно, но было раскрытием тех духовных потенций, которые необ­ходимо таятся в психологии самообожения»¹.

Психология «героизма» имеет вполне Определенные корни. С. Булгаков писал еще в начале XX века: «Изолированное положение в стране», «оторванность от почвы», «суровая историческая среда», «отсутствие серьезных знаний и исторического опыта взвинчивали психологию этого героизма». И далее: «Ничто так не утверждает психо­логии героизма, как внешние преследования, гонения, борьба с ее перипетиями, опас­ность и даже погибель». Героизм нравится и привлекает - это то, что выделяет и воз­вышает экстремиста хотя бы в собственных глазах, придает ему самоуважение и на­полняет смыслом его повседневную жизнь. «Из самого существа героизма вытекает, что он предполагает пассивный объект воздействия - спасаемый народ или челове­чество, между тем герой - личный или коллективный - мыслится всегда лишь в един­ственном числе»².

В основе «героизма» и экстремизма лежит максимализм - требование наиболее радикальных перемен, полного переустройства окружающего мира. «Максимализм есть неотъемлемая черта... героизма». Причем максимализм оказывается не идеологическим, а сугубо психологическим инструментом, средством реализации экстремиз­ма. «Это - не принадлежность какой-либо одной партии, нет - это самая душа геро­изма, ибо герой вообще не мирится на малом». С этим связаны особенности слишком абстрактного экстремистского мировосприятия и мышления: «Даже если он и не ви­дит возможности сейчас осуществить этот максимум и никогда ее не увидит, в мыслях они заняты только ими. Он делает исторический прыжок в своем воображении и, мало интересуясь перепрыгнутым путем, вперяет свой взор в светлую точку на краю истори­ческого горизонта. Такой максимализм имеет признаки идейной одержимости, самогип­ноза, он сковывает мысль и вырабатывает фанатизм, глухой к голосу жизни»³.

Опираясь на психологию максимализма, экстремистский «героизм» складывает­ся достаточно просто. Так уж психологически устроен «героизм»: «Каждый герой имеет свой способ спасения человечества, и должен иметь свою программу. Обычно для этого принимается одна из программ политических партий или фракций, кото­рые, не различаясь в своих целях..., разнятся в своих путях и средствах. Ошибочно было бы думать, что эти программы политических партий психологически соответ­ствуют тому, что они представляют собой в большинстве парламентских партий западноевропейского мира; это есть нечто гораздо большее, это - самовернейший способ спасения человечества, идейный монолит, который можно только или принять, или отвергнуть. Во имя веры в программу... приносятся жертвы жизнью, здоровьем, свободой, счастьем». Так «героизм» оказывается идеологически нейтральным, сводя все проблемы не к целям, а средствам ее достижения. Так идео­логическая «программа» становится пустым фетишем, предметом культового прекло­нения и психологически всего лишь неким оправданием отстаиваемого экстремистом соответствующего - естественно, экстремистского, способа жизни.

Экстремистский «героизм» возвышает человека далеко не только в собственных глазах: «страдания и гонения больше всего канонизируют героя в его собственных

' Булгаков С. Н. Героизм и подвижничество // Вехи. - М., 1909. - С. 49.

² Там же, С. 41, 44.

³ Там же, С. 43.

глазах, но и для окружающих». В конкретном случае экстремизма протестного, оппо­зиционного, реально угрожающего государству терроризмом, даже в самом жестко устроенном государстве действует особая логика: «с одной стороны, полицейский режим калечит людей... с другой стороны, он содействует выработке особого духов­ного аристократизма, так сказать патентованного героизма у его жертв». Особенно сильно это отражается на молодежи, которая и без того склонна к «экстриму» в силу известного феномена «юношеского нонконформизма» и «максимализма».

«Превращение... юноши или вчерашнего обывателя в тип героический по внутренней рабо­те, требующейся для этого, есть несложный, большей частью кратковременный процесс ус­воения некоторых догматов религии человекобожества и научной "программы" и со­ответствующая перемена собственного самочувствия, после которой вырастают героические котурны. В дальнейшем развитие страдания, озлобление вследствие жестокости властей, тяжелые жертвы, потери довершают выработку этого типа, которому тогда уже может быть свойственно что угодно, только не сомнения в своей миссии»'. «Благодаря молодости с ее физиологией и психологией, недостатку жизненного опыта и научных знаний, заменяемых пылкостью и самоуверенностью, благодаря привилегированности социального положения... молодежь выражает с наибольшей полнотой тип героического максимализма». С данной точки зрения, экстремизм оказывается своего рода «духовной педократией»². «Героическому экстремизму» свойственна особая система оценок и самооценок. «Героизм стремится к спасению человечества своими силами и притом внешними средствами; отсю­да исключительная оценка героических деяний, в максимально воплощающих программу максимализма». Это и есть основная «точка отсчета» таких оценок. «Нужно что-то сдвинуть, совершить что-то свыше сил, отдать при этом самое дорогое, свою жизнь - такова заповедь героизма. Стать героем, а вместе и спасителем человечества можно героическим деянием, далеко выходящим за пределы обыденного долга. Эта мечта... служит общим масштабом в суждениях, критерием для жизненных оценок». Здесь обнаруживается парадокс: оказыва­ется, что совершить такое и трудно, и легко. Трудно, потому что требуется подавить ин­стинкт привязанности к жизни и инстинкт страха. И в то же время легко, так как для этого требуется всего лишь волевое усилие на сравнительно короткий период времени, а ожидаемые результаты уже заранее признаны великими. Рассуждая об этом, С. Булгаков прихо­дил к непониманию отдельных акций таких «героев»: «героизм это или самоубийство».

Экстремизму свойственны особые нормы логических рассуждений, «недостаток чувства исторической действительности и геометрическая прямолинейность сужде­ний и оценок, пресловутая их "принципиальность"». Стремление всегда обо всем су­дить «принципиально» ведет к совершенно отвлеченным суждениям, не вникающим в сложности действительности и тем самым освобождающим себя от трудностей над­лежащей оценки реального положения дел. Именно максимализм, по мнению С. Бул­гакова, был и остается основным препятствием к росту образования среди экстремис­тов. «Ибо, если внушить себе, что цель и способ движения уже установлены, и притом "научно", то, конечно, ослабевает интерес к изучению посредствующих, ближайших звеньев». Тогда действительно ничего не остается, кроме как идти и делать то, что «предначертано». Понятно, что это «упрощает задачу исторического строительства, ибо при таком понимании для него требуются, прежде всего, крепкие мускулы и не­рвы, темперамент и смелость» - вот, практически, и все.

¹ Булгаков С. Н. Героизм и подвижничество.// Вехи. М, 1909. - С. 42-43.

² Там же, с. 47.

Экстремистский «героизм» обычно отличается своей особой эмоциональностью. Так, хорошо известно: «Наибольшая возможность героических деяний, иррациональ­ная "приподнятость настроения", экзальтированность, опьянение борьбой, создающее атмосферу некоторого героического авантюризма, - все это есть родная стихия геро­изма» '.

У «героизма» - особая нравственность. С его помощью человек освобождается от власти «абсолютных норм и незыблемых начал личного и социального поведения, заменяя их своеволием или самодельщиной». Героическое «все дозволено» незамет­но подменяется просто беспринципностью во всем, что касается личной жизни и лич­ного поведения, - считал С. Булгаков.

На основании современных социологических исследований, В. Амелин пришел к следующим выводам:

«Экстремист собственные цели ставит выше общепринятых ценностей. Свои действия он оправдывает императивом "цель оправдывает средства"; при этом для него характерна вы­сокая степень вовлеченности в политическую деятельность, которая к тому же эмоционально окрашена. Стратегия поведения рассматривается им как реализация высших ценностей, до которых основная масса населения еще не доросла. Характерной чертой экстремизма является поэтому "черно-белый" взгляд на политический процесс, жесткое противопостав­ление "своих" - приверженцев новой системы ценностей? и "чужих", под которыми понима­ется практически все общество и, прежде всего, официальные структуры. Экстремизм те­сно связан с терроризмом, так как в нем отбрасываются морально-этические и правовые ограничения политического поведения»².

Данные социологических опросов начала 1990-х годов позволили В. Амелину сде­лать любопытный вывод:

«У демократов не только выше уровень общей политической активности, но и доля сило­вой по сравнению с не силовой активностью у них более весома, чем у консерваторов или, нейтралов. Это говорит о том, что партийная мобилизация демократической части населе­ния в настоящее время тесно связана с высокой готовностью к различным формам активно­сти, в том числе и силовым». «Еще больше, чем партийные ориентации, на уровень полити­ческой активности воздействует ориентация на политического лидера... респонденты из всех социально-профессиональных групп, ориентированных на Ельцина, имеют повышенный уровень силовой активности, который возрастает практически гиперболически по мере ро­ста социальной неудовлетворенности. Рост силовой активности социально-профессиональ­ных групп, ориентированных на Горбачева, скорее напоминает синусоиду. Отметим, что по мере увеличения неудовлетворенности уровень активности научной и творческой интелли­генции, ориентированной на Горбачева, сначала поднимается, а затем падает, в отличие от этой же группы, ориентированной на Ельцина, которая обладает самым высоким показате­лем силовой активности»³.

После этого расстрел парламента осенью 1993 года уже не кажется чем-то неожи­данным!

«Особенностями современного экстремизма являются рост масштабности, сопутствующий наращиванию потенциала и превращению экстремистских группировок во влиятельные

¹ Булгаков С. Н. Героизм и подвижничество // Вехи. - М., 1909. - С. 47.

² Амелин В. Н. Социология политики. - М.: изд-во МГУ, 1992. - С. 77.

³ Там же, с. 84-87.

структуры жизни; усиление жесткости и безоглядности действий экстремистов; многооб­разие форм деятельности, использование новейших технических достижений, средств мас­сового поражения (компоненты химического, бактериологического оружия, похищения радиоактивных материалов); стремление добиться общественного резонанса, устрашения населения. Расширяется информационная, тактико-стратегическая, финансовая, идеологи­ческая, психологическая, ресурсная взаимосвязанность экстремистских сообществ и групп в отдельных странах и международном масштабе»'.

Таким образом, экстремизм продолжает собой радикализм, выступая в качестве его действенного продолжения. По мере такого развития, все крайности, свойственные радикализму и экстремизму, накапливаются, достигая своего апофеоза в фанатизме.