Часть 1. От террора до терроризма

Начнем с того, что глаза у страха не только велики — подчас они еще и откровенно слепы. Неверно информируя мозг, глаза запуганного человека зачастую приводят к явной путанице, откровенному смешению понятий. И тогда сливаются воедино три достаточно разных понятия: террор, терроризм и террористы становятся чем-то еди­ным, «великим и ужасным». Центр стратегического анализа и прогноза провел спе­циальный опрос среди москвичей вскоре после террористических актов в Нью-Йор­ке 11 сентября 2001 года. Один из вопросов был как будто достаточно прост: что же означает слово «терроризм»? Как выяснилось, простота только кажущаяся. Из тыся­чи опрошенных москвичей 47 % ответили, что это — террористические акты, то есть определили одно слово через два связанных с ним, что никак не проясняет ситуацию. 38 % дали чисто оценочные ответы: «преступление», «варварство», «насилие» и т. п. 12 % затруднились с ответом или же не захотели говорить на данную тему. 2 % — на­шлись и такие — честно сказали: «не знаю». И только 1 % опрошенных попытался определить террор как чьи-то действия, направленные на достижение какой-то опре­деленной цели. Хотя и подобные объяснения в большинстве своем также были доста­точно путанными.

По данным похожего опроса фонда «Общественное мнение» неясно и понимание людьми того, кто же такие «международные террористы». Это «бандиты, враги челове­чества, нелюди» — 26 %. «Преступники мирового масштаба» — 16 %. «Фанатики» — 6 %. «Группировки, банда, мафия» — 5 %. «Наемные убийцы» — 5 %. «Стремящиеся к ми­ровому господству» — 4 %. «Агрессивные приверженцы ислама» — 3 %. «Психически нездоровые люди» — 2 %. «Мстители» — 2 %. То есть и здесь, что называется, «смеша­лись в кучу кони, люди».

Итак, москвичи, пережившие взрывы жилых домов в своем городе осенью 1999 года и наблюдавшие по телевизору взрывы в Нью-Йорке осенью 2001 года, не смогли внятно назвать имя врага, нанесшего столь сокрушительные и ранее, вроде бы, совер­шенно немыслимые удары. Определение «международный терроризм» слишком рас­плывчато и нечетко, по нему невозможно представить себе что-то иное, кроме темной фигуры с неразличимым лицом. Эта фигура фокусирует на себе бурю эмоций, возму­щения, негодования, но от этого не становится более ясной. Скорее, она превращает­ся в какое-то собирательное мифическое обозначение зла. Что это? Очередной туман­ный «образ врага»? Новая «империя зла»? «Мировой Сатана»?

Честно говоря, совсем даже «не густо». Представляется, что такое наше весьма об­легченное, без особых раздумий, отношение к одному из наиболее опасных явлений современного мира является одним из факторов, который как раз и позволяет ему столь свободно развиваться. Притупляя нашу бдительность, подобное отношение очень облегчает жизнь террористам.

Путаница в понятиях: методы и результат

Для начала проведем определенную понятийную работу — своего рода поиск наибо­лее точного понимания сущности, да и значения самого понятия «террор» так, как они даются в известных словарях. Наиболее доступный и массовый из них сразу же удив­ляет: «Террор (Terror) — потухший вулкан в Антарктиде, на полуострове Росса... на­зван в честь экспедиционного судна»¹. Понятно, что такая расшифровка мало что проясняет. Напротив, она только вызывает новые вопросы: а почему именно так было названо экспедиционное судно? Но об этом история (и словарь) почему-то умалчивают.

Смежные понятия откровенно сужают рассматриваемое явление. Тот же самый Энциклопедический словарь определяет террористический акт как особо опасное го­сударственное преступление, которое «заключается в убийстве или причинении тяж­кого телесного повреждения государственному или общественному деятелю или представителю власти, совершенном в связи с его государственной или общественной дея­тельностью, с целью подрыва или ослабления советской власти». Внешне все очень просто. Однако понятно: списано с явно уже устаревшей, откровенно «уходящей» натуры. Убийство С. М. Кирова, например, в СССР властями было сразу же объявлено террористическим актом и вызвало первую волну сталинских репрессий, которые, однако, никто уже террористическими актами почему-то не называл.

Если террористический акт осуществлен в отношении представителя иностранного государства, то тоже внешне как будто понятно: явно с целью провокации войны или международных осложнений. Здесь все еще более очевидно: убийство австрийского эрцгерцога Фердинанда в Сараево стало поводом для начала Первой мировой войны. Однако ясно и другое: данный словарь (впрочем, далеко не только он один) предлагает трактовки понятий, основанные на единичных фактах весьма от­менного прошлого. К событиям 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне они явно не применимы. Что-то близкое можно прочитать в трактовке слова «терроризировать»: «преследовать, угрожая расправой, убийствами, держать в состояний страха». Любопытно, между прочим, что специализированный юридический словарь вообще обходится без понятия «терроризм» и даже смежных понятий². Помучается, что юристы давно понимали, как трудно однозначно определить такое явление. И молчали...

Зато очень конкретен словарь русского языка С. И. Ожегова. В нем есть «террор» физическое насилие, вплоть до физического уничтожения, по отношению к политическим противникам». Однако только ли физическое насилие? Ведь возможно насилие и совсем иного рода — психологическое, экономическое и др. Мы говорим об информационном, например, терроризме. Рядом в словаре находим слово «терроризировать» - «устрашить террором, насилием», «запугать чем-нибудь, держа в состоянии постоянного страха». Тут же, рядом, находится «террорист» — «участник или сторонник актов индивидуального террора»'. Однако только ли индивидуального? Террор суще­ствует и в массовых формах.

Сов. энциклопедический словарь. - М.: Сов. энциклопедия, 1980. - С.1335.

См.: юридический энциклопедический словарь. - М.: Сов. энциклопедия, 1987.

Словарь иностранных слов оказывается несколько точнее. В нем уже есть «тер­рор — политика устрашения, подавления политических противников насильственны­ми мерами»².

Здесь множественное число («противников») подразумевает явно не только инди­видуальный террор. Еще жестче определяет террор «Военный энциклопедический словарь»: «Политика устрашения и подавления классовых и политических противни­ков всеми средствами, вплоть до физического уничтожения»³. Однако все равно это выглядит как-то локально — политические противники всегда существуют в некото­рых рамках: государства, власти, парламента, официальных структур и институтов. К массовому террору конца XX — начала XXI веков все это пока как-то не очень точ­но применимо.

Таким образом, в результате сравнительного анализа разных бытующих определе­ний мы видим достаточно различающиеся между собой и явно не вполне адекватные нашему времени трактовки одного и того же понятия, а также связанных с ним, про­изводных от него слов и выражений. Но еще сложнее оказывается соотнесение этих понятий между собой. Как, например, соотносятся понятия «террор» и «террористи­ческий акт»? А «террор» и «терроризм»? «Террор» и «террористические методы»?

Наиболее часто возникает смысловая путаница, при которой смешивается разное содержание, вкладываемое в одно и то же понятие «террор». Так, достаточно часто путаются террор как некоторая политика, осуществляемая насильственными метода­ми (методы террора), и террор как результат, следствие такой политики. Путается террор как линия, состоящая из ряда отдельных компонентов, террористических ак­тов, с отдельными проявлениями террора — по сути, отдельными террористическими актами. Наконец, террор как метод часто путается с терроризмом как особым, целост­ным явлением, включающим в себя не только отдельные методы. Существуют и дру­гие варианты, в совокупности приводящие к смешению понятий и невозможности всерьез обсуждать реальные проблемы и находить их решение. Разобраться в поняти­ях и договориться об их адекватном употреблении — обязательная часть работы.

На самом деле все более или менее встает на свои места, если оттолкнуться от буквального, первичного, латинского значения слова «terror. — страх, ужас. То есть в буквальном смысле, террор — это и есть ужас. Ужас же психологически иногда опре­деляется как циркулярное (повторяющееся и нарастающее) переживание страха. Значит, террор — такое повторяющееся и нарастающее переживание страха, которое приводит к ужасу.

В начале 1970-х годов К. Э. Изард исследовал отношение представителей разных стран (США, Англии, Германии, Швеции, Франции, Греции и Японии) к различным эмоциям⁴. В ответ на вопрос: «Какой эмоции вы больше всего боитесь?» — большин­ство людей назвало страх. То есть получалось, что эмоция страха сама по себе вызывает страх, а переживание страха еще больше его усиливает, доводя до экстремальной ста­дии ужаса. Ужас — это максимальная степень переживания страха, усиливающего самого себя за счет повторяющейся циркуляции этого переживания в психике. Образ­но говоря, ужас — это страх страха.

Ожегов С. И. Словарь русского языка. — М.: Русский язык, 1986. — С. 691.

Словарь иностранных слов. — М.: Русский язык, 1989. — С. 505.

Военный энциклопедический словарь. — М.: Воениздат, 1983. — С. 736.

См.: Izard C.E. The face of emotion. – N.Y.: Appleton-Century-Crofts, 1971.

Ужас — очень сильная эмоция, именно поэтому люди испытывают ее достаточно редко. Опрошенные Изардом люди гораздо чаще сообщали о переживаниях печали, гнева, отвращения, презрения или даже стыда, чем о переживании страха. Обратим внимание: «Страх — это эмоция, о которой люди думают с ужасом... И все же страх — реальная часть нашей жизни. Человек может переживать страх в самых разных ситуа­циях, но все эти ситуации имеют одну общую черту. Они ощущаются, воспринима­ются человеком как ситуации, в которых под угрозу поставлено его спокойствие или безопасность» '. Террор — это и есть возникающий в результате некоторых действий (прежде всего, насилия) ужас от утраты человеком спокойствия или безопасности. Таким образом, с точки зрения психологии террор — это состояние очень сильного страха (ужаса), возникающее как реакция на некоторые действия, имеющие целью вызвать именно это состояние у тех, в отношении кого они осуществляются или же тех, кто является их свидетелем. Значит, террор есть цель и результат используемых для их достижения действий и методов.

Террор складывается из террористических актов — отдельных слагаемых, звеньев, компонентов, способов и инструментов террора. В. Пирожков полагает:

«В зависимости от объекта посягательства теракт может быть направлен как против конк­ретных лиц, так и анонимных жертв, которые не имеют никакого отношения к террористам и их пути до сих пор не пересекались (например, взрывы и угоны самолетов, совершение диверсий на промышленных объектах, транспорте и т. п.). В последнем случае террористи­ческий акт имеет цель дестабилизировать обстановку в обществе, вызвать панику у людей. Террор в таком случае становится безадресным, его жертвы — случайные рядовые гражда­не. Террористы в подобных случаях принимают в расчет общественный резонанс, вызван­ный их действием, за которым следует обвинение в адрес правоохранительных и властных органов, неспособных защитить граждан. Держать население в страхе и неуверенности — это и своеобразное проявление власти над обществом в целом»².

Террористические акты осуществляют террористы, которые делятся на инициаторов, организаторов и исполнителей таких террористических актов. Чаще всего террористами называются непосредственные исполнители. Террористические мето­ды — это методы осуществления террористических актов и террора в целом. Они мо­гут быть очень разными, в зависимости от того, с каким именно видом террора мы имеем дело в тот или иной конкретный момент. Принято говорить, в первую очередь, о физическом, политическом, идеологическом, экономическом терроре.

Состояние ужаса можно вызвать, лишив человека спокойствия и безопасности прак­тически в любой сфере — все зависит от того, насколько данная сфера значима для него. Чаще всего, естественно, это происходит в сфере физической, когда возникает непосредственная угроза самой жизни и физической безопасности. Исследуя подоб­ный страх в ситуации войны, Н. Коупленд справедливо заметил: «После вступления государства в войну человека захлестывает новая волна страха: перед поражением, неопределенностью, лишениями, убытками, ранением и т. д. Военнообязанный, под­лежащий призыву в вооруженные силы, независимо от желания и энтузиазма, с кото­рыми он идет на службу, несет с собой страх перед неизвестным... И самый великий из всех страхов — останется ли он жив?» '

Изард К. Е. Психология эмоций. - СПб.: Питер, 2000. - С. 293.

Психологи о терроризме («круглый стол») // Психологический журнал. Т. 16. 1995. № 4. С.

Что же роднит разные сферы и методы террора? Их жесткость, экстремизм, край­ность, насильственный характер. Террористические методы — всегда методы на­силия.

Наконец, терроризм — это обобщенное понятие, обозначающее уже комплексное явление, включающее страх и ужас как цель определенных (террористических) актов и действий, сами акты и действия, их конкретные результаты и весь спектр более ши­роких последствий. В общепринятом понимании, однако, терроризм сужается до на­бора отдельных террористических актов. В ФБР США, например, терроризм понима­ют как всего лишь «противозаконное применение силы или насилия против граждан или собственности с целью запугать или принудить к чему-либо правительство, насе­ление или какую-либо часть того и другого, оправданное политическими или соци­альными целями»². Политический терроризм понимается только лишь как «система­тическое применение ничем не ограниченного политического насилия, имеющего целью достижение определенных результатов путем устрашения политических про­тивников». Однако согласимся: это явно сужает смысл данного понятия, лишая его целого ряда важных, сущностных характеристик. Психологически терроризм — это еще и способ жизни, мышления и особой деятельности, включая ее мотивы, идеоло­гические обоснования и оправдания тех, кто использует террор как цель (иногда — самоцель) и средство достижения своих потребностей и интересов, то есть — терро­ристов. Но об этом — дальше.