Часть VII. Особенности теневых отношений в России265

ный им подход во многом схож с концепцией Г. Мюр-даля — Дж. Скотта, которые усиление теневых отноше­ний трактовали как результат доминирования некоей «андеграундной» (по западным меркам) субкультуры. Однако если экономисты-востоковеды считают таковой культуру бедных крестьян, то А. Олейник — культуру лишенных всякой собственности заключенных. В ос­тальном же ценностные нормы, способствующие «тене-визации», оказываются весьма схожими — доминирова­ние персонифицированных отношений, поддержка вы­живания «своих» при игнорировании законных требований «чужих». Когда лишь 1/3 россиян считает, что людям можно доверять, то общество раскалывается на мозаику малых групп, члены которых доверяют только близким, хорошо знакомым людям и не доверя­ют всем остальным. Поскольку эти мафиозные нормы пронизывают деятельность буквально всех организаци­онных структур — государственных, коммерческих и криминальных, — то их преодоление в ближайшей пер­спективе представляется А. Олейнику весьма маловеро­ятным.

Итоги и перспективы изучения российской теневой экономики

Подведем теперь некоторые итоги 15-летнего изуче­ния российскими обществоведами отечественной тене­вой экономики.

Прежде всего, следует отметить, что изучение тене­вой экономики прочно завоевало место в отечествен­ном обществоведении. Этот процесс четко заметен по динамике количества научных публикаций по данной тематике (рис. 23-1): после конъюнктурного взлета в 1990 г. заметен резкий спад («вал» полемических публи­каций схлынул, а для подлинно научных исследований

«Жизнь по понятиям»: институциональный анализ повседнев­ной жизни «российского простого человека» // Политические исследования. 2001. № 2. С. 40—51.

266

Теневая экономика

	/\
А	/ \ А
/\	/ \ / \ ф
/ \	J v
/ Ч	, — s
nk-""'*'

1989 1990 1991 1992 1993 1994 1995 1996 1997 199S 1999 2000 2001 2002

Рис. 23-1. Количество ежегодных публикаций

на русском языке о теневой экономике в СССР

и в России (подсчитано по библиографическим

указателям ИНИОНа)

еще не был накоплен материал), затем наблюдается «волна» 1997 г. (начало научных исследований, подстег­нутое спросом на «обличения» ельцинского режима), а в 2000-е гг. произошла стабилизация на достаточно вы­соком уровне¹.

Главный результат заключается в том, что сформи­ровались две парадигмы анализа теневых экономиче-

¹ Отражением легитимизации исследований теневой эко­номики в начале 2000-х гг. является и тот факт, что На необ­ходимость этих исследований публично обратил внимание да­же Президент России В. В. Путин. Так, в его ежегодном По­слании Федеральному Собранию в 2001 г. был довольно оригинально поставлен вопрос о некриминальных формах те­невой экономики. Президент заявил, что их предупреждение и сокращение является задачей защиты и реализации общена­циональных интересов. В этом послании впервые подчеркнут социальный (а не только экономический) ущерб обществу от теневой экономики, которая развращает людей. Вместо ре­прессий против некримиальных (т. е., согласно нашей типо­логии, «серых») форм теневой деятельности предложено лега­лизовать их путем изменения законов и сокращения излишне­го бюрократического вмешательства в хозяйственную жизнь. Конечно, среди российских «теневедрв» эти идеи давно имели широкое распространение. Послание Президента показало, что концепции специалистов по теневой экономике стали, на­конец, оказывать влияние на действия властных структур.