механизмом автоматического засчитывания в контексте обеспечительного факторинга.

Статья 832. Встречные требования должника

1.В случае обращения финансового агента к должнику с требованием произвести платеж должник вправе в соответствии со статьями 410–412 настоящего Кодекса предъявить к зачету свои денежные требования, основанные на договоре с клиентом, которые уже имелись у должника ко времени, когда им было получено уведомление об уступке требования финансовому агенту.

2.Требования, которые должник мог бы предъявить клиенту в связи

снарушением последним соглашения о запрете или об ограничении уступ­ ки требования, не имеют силы в отношении финансового агента.

Комментарий

1.Общие замечания. Обеспечивая имущественные интересы должника, п. 1 комментируемой статьи предоставляет ему право на зачет против требований финансового агента своих денежных требований

кклиенту. Данные правила являются общепринятыми и отражены в ст. 9 Оттавской конвенции 1988 г. и п. 1 и 2 ст. 18 Конвенции ООН об уступке дебиторской задолженности. Они базируются на ключевом принципе цессионного права – недопустимости ухудшения положения должника в результате уступки требования и являются частным воплощением соответствующего решения, отраженного в ст. 412 ГК РФ (на уровне международных унификаций см. п. 2 ст. 9.1.13 Принципов УНИДРУА, п. 3 ст. III.-5:116 Модельных правил европейского частного права).

1.1.Условия зачета: применение общих правил. Содержащаяся в п. 1 комментируемой статьи отсылка к предписаниям ст. 410–412 ГК РФ показывает, что для зачета, осуществляемого по правилам настоящей статьи, требуется наличие общих позитивных предпосылок (условий зачета): однородности зачитываемых требований, осуществимости требования заявителя зачета, а также наличие у последнего возможности исполнить свое обязательство перед адресатом зачета1.

1  Подробнее см.: Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307–453 Гражданского кодекса Российской Федерации / Отв. ред. А.Г. Карапетов. С. 772–776 (автор комментария к ст. 410 ГК РФ – А.А. Павлов).

796

1.2. Условия зачета: изъятие из принципа встречности. Вместе с тем ввиду необходимости защиты имущественных интересов должника законодатель применительно к рассматриваемой ситуации (как и в общих правилах ст. 412 ГК РФ) вынужден отступить от общего условия встречности зачитываемых требований.

Так же как и ст. 412 ГК РФ, п. 1 комментируемой статьи регламентирует ситуацию зачета после получения уведомления об уступке должником (ст. 827 ГК РФ), дозволяя последнему зачесть против требования финансового агента (цессионария) свое денежное требование не к нему, а к клиенту (цеденту).

При этом, защищая положение должника, законодатель стремится найти баланс между интересами должника и финансового агента. По этой причине п. 1 комментируемой статьи ограничивает круг требований, которые могут быть использованы должником для зачета. Само подобное ограничение известно и общим правилам ст. 412 ГК РФ. Вместе с тем предписания комментируемой статьи текстуально расходятся с последними.

Во-первых, пригодными для зачета прямо объявлены только «требования должника, которые основаны на договоре с клиентом». При этом создается впечатление, что в качестве подобного «договора» не может выступать договор иной, чем тот, из которого вытекает уступленное право. Такое ограничение неизвестно ст. 412 ГК РФ, допускающей зачет должником любых требований к цеденту, независимо от основания их возникновения.

Во-вторых, п. 1 комментируемой статьи указывает на возможность должника предъявить к зачету только те требования, которые уже имелись у него к моменту получения уведомления об уступке. Для сравнения: ст. 412 ГК РФ говорит о требованиях должника, «возникших по основаниям, существовавшим к моменту уведомления».

Указанные различия порождают закономерный вопрос: имеем ли мы дело с сознательным ограничением законодателем для отношений факторинга круга доступных для зачета требований должника, или речь идет лишь о неудачном текстуальном воплощении общих правил? Принципиально мыслимы оба возможных варианта ответа. Так, исключение из числа пригодных для зачета внедоговорных требований должника к клиенту, требований, основанных на ином договоре с ним, а равно требований, не созревших к моменту уведомления (в частности, требований, вытекающих из наличия в поставленном клиентом товаре скрытых недостатков), избавляло бы финансового агента от необходимости исследовать всю историю взаимоотношений клиента и должника, удешевляло бы данные операции и тем самым

797

могло бы способствовать развитию отношений факторинга. Однако такое решение вступало бы в противоречие с общей идеей недопустимости ухудшения положения должника в результате уступки, поскольку приводило бы к явному ущемлению интересов последнего (даже по сравнению с общими правилами ч. 2 ст. 412 ГК РФ). Оправдать подобное отступление крайне тяжело. Ведь даже международные акты, направленные на «развитие факторинга» и «повышение доступности кредита», не предусматривают таких ограничений (см. п. 2 ст. 9 Оттавской конвенции 1988 г., п. 1 и 2 ст. 18 Конвенции ООН об уступке дебиторской задолженности). Кроме того, комментируемая норма содержит прямую отсылку к положениям ст. 412 ГК РФ, которую можно воспринимать как свидетельство необходимости применения всех установленных в ней общих правил и к рассматриваемой ситуации. В связи с этим причины расхождений в тексте комментируемой статьи, по сравнению с предписаниями ст. 412 ГК РФ, кроются, скорее, в области неудачной законотворческой техники, нежели в желании законодателя установить особую правовую регламентацию зачета при факторинге. Примечательно, что текстуальные особенности п. 1 комментируемой статьи игнорируются и судебной практикой, которая применяет к зачету при факторинге общие ограничения, установленные ст. 412 ГК РФ (см., например, Определение КЭС ВС РФ от 18 сентября 2015 г. № 308-ЭС15-413).

1.3. Применение предписаний ст. 412 ГК РФ. Сказанное выше означает, что для реализации должником возможности зачета против требования финансового агента своего однородного требования, имеющегося у него против клиента, по правилам комментируемой статьи должны наличествовать два условия, предусмотренные ст. 412 ГК РФ1. Во-первых, требование должника к цеденту должно возникнуть по основаниям, существовавшим до момента получения должником уведомления. При этом под «основанием», очевидно, понимается правовое основание требования, т.е. юридический факт, порождающий требование (договор, деликт или неосновательное обогащение, из которых вытекает требование должника к цеденту). Соответственно, рассматриваемое условие выполнено, если, например, договор, из которого вытекает требование должника к клиенту, к моменту получения должником уведомления о переходе права уже заключен, либо к указанному моменту неосновательное обогаще-

1  Подробнее см.: Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307–453 Гражданского кодекса Российской Федерации / Отв. ред. А.Г. Карапетов. С. 783–785 (автор комментария к ст. 412 ГК РФ – А.А. Павлов).

798

ние цедента за счет должника или деликт цедента против должника произошли. Требование должника к клиенту, возникшее по основанию, которого не существовало к моменту получения должником уведомления об уступке требования, не может быть зачтено против требования финансового агента (абз. 2 п. 24 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54).

Согласно комментируемой норме линия отсечения проводится по моменту доставки должнику уведомления об уступке. Об уведомлении об уступке говорится в п. 1 ст. 830 ГК РФ. В то же время общие правила о цессии говорят об уведомлении о переходе права: доставка именно такого уведомления лишает должника возможности погасить долг платежом цеденту (ст. 385 ГК РФ), именно по дате доставки уведомления о переходе права отсекаются доступные должнику возражения (ст. 386 ГК РФ) и именно с доставкой уведомления о переходе права связано отсечение права должника на зачет (ст. 412 ГК РФ). То, что должника следует уведомлять о факте состоявшегося перехода права, подтверждается и п. 21 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54. Именно через призму этих общих правил и следует толковать комментируемую норму: указание на уведомление об уступке следует понимать как уведомление о переходе права. Совершение сделки уступки далеко не всегда предполагает переход права, поскольку такой переход может быть обусловлен отлагательным условием (например, уплата цены приобретаемого права), поставлен в зависимость от наступления срока.

Но что, если должник получает уведомление об уступке, в котором указывается на то, что право перейдет в будущем или произошла уступка будущего права (которая предполагает переход права к цессионарию в будущем не ранее возникновения самого права у цедента)? По сути, здесь мы имеем дело с уведомлением о планируемом в будущем переходе права. ВС РФ исходит из того, что такое предварительное уведомление не имеет для должника никакого значения, кроме тех случаев, когда должник из содержания такого уведомления мог без затруднений определить дату перехода права (п. 21 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54). Очевидно, что такое уведомление не может блокировать право должника погасить долг платежом в адрес цедента до момента, когда должник узнал или неминуемо должен был узнать о фактическом переходе права. Должник мог узнать о фактическом переходе права, если его повторно уведомили о срабатывании распорядительного эффекта и состоявшейся замене кредитора. Если же повторного уведомления не было, но из текста предварительного уведомления должник мог легко определить дату

799

перехода права, и при этом ему не сообщили о том, что план не сработал и требование почему-то не перешло, именно в эту дату должник и лишается возможности погасить долг платежом в адрес цедента, а также может и даже должен осуществить платеж в адрес цессионария. Этот подход закреплен в п. 25 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54 в отношении схожего вопроса об отсечении возражений, и нет сомнений в том, что он должен применяться и в отношении отсечения прав на зачет.

Все эти выводы в полной мере применимы и к факторингу, так как нет серьезных причин допускать ухудшение положения должника при факторинге по сравнению с тем, как эти права защищены общими правилами о цессии.

Иначе говоря, комментируемую норму следует читать так: к зачету могут быть представлены те требования должника к клиенту, правовые основания для которых возникли до момента, когда должник лишается оснований для погашения долга путем платежа в адрес цедента. Именно с этим моментом, а не с моментом доставки уведомления об уступке связывает отсечение прав должника на зачет и п. 3 ст. III.–5:116 Модельных правил европейского частного права.

Во-вторых, ст. 412 ГК РФ указывает, что срок исполнения по требованию должника к цеденту должен уже наступить к моменту получения должником уведомления (либо этот срок должен отсутствовать или быть определен моментом востребования). При буквальном истолковании это ограничение выглядит предельно неудачно. Оно позволяет недобросовестному цеденту путем уступки своего требования до наступления срока исполнения по нему исключить возможный зачет, тем самым ухудшив положение должника. Это наглядно проявилось в одном из дел, рассмотренных ВС РФ (см. Определение КЭС ВС РФ от 18 сентября 2015 г. № 308-ЭС15-413), где, уступив требования об уплате цены за будущие поставки, поставщик, по сути, лишил покупателя возможности зачесть встречные требования об уплате премии за достижение установленного объема закупок, что было поддержано ВС РФ со ссылкой на буквальное понимание ст. 412 ГК РФ.

Кроме того, данное ограничение не учитывает ситуации возникновения у должника к клиенту требований, которые тесно связаны с уступленным. К таковым могут быть отнесены, в частности, требования, возникающие из одного договора, либо требования хотя и из разных, но связанных между собой договоров (например, договора купли-продажи оборудования и соглашения о его обслуживании). Блокирование зачета в такого рода случаях просто нарушало бы ту программу правоотношений, которые стороны имели в виду при за-

800

ключении договора, и подрывало бы разумные ожидания должника в отношении возможности погашать свои возникающие из договора долги путем зачета встречных требований к контрагенту (например, погашать свои возможные притязания по уплате поставщиком не­ устойки за просрочку в поставке посредством зачета этого требования

квстречному требованию покупателя об уплате цены поставленного с просрочкой товара). Эти обстоятельства учитываются в международных актах (см. п. 1 ст. 18 Конвенции ООН об уступке дебиторской задолженности, п. 3(b) ст. III.–5:116 Модельных правил европейского частного права), допускающих возможность зачета должником против цессионария требований, тесно связанных с уступленным, независимо от срока их созревания. Подобное решение минимизирует негативные последствия уступки в отношении должника: он не теряет право заявить зачет на основе возникновения в будущем встречных притязаний к своему непосредственному контрагенту в рамках длительных и многогранных контрактных отношений.

Внастоящее время указанные проблемы неудачной редакции ст. 412 ГК РФ решены в абз. 1 п. 24 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54, где указано: «Если… требование должника к первоначальному кредитору возникло по основанию, существовавшему

кмоменту получения должником уведомления об уступке требования, однако срок этого требования еще не наступил, оно может быть предъявлено должником к зачету против требования нового кредитора после наступления такого срока».

Поскольку правила ст. 412 ГК РФ распространяются и на зачет при факторинге, данное разъяснение актуально и для рассматривае­ мой ситуации. Таким образом, вопреки буквальному тексту ст. 412 ГК РФ, согласно позиции ВС РФ, должник может предъявить фактору к зачету свое требование к клиенту, если правовое основание возникло к моменту получения уведомления, тогда, когда наступил срок такого требования. Подход, предложенный ВС РФ, максимально защищает должника и может быть оправдан в отношении требований, тесно связанных с уступленным. Однако он представляется избыточным в отношении иных требований должника к клиентуцеденту. Этот подход провоцирует должника затягивать исполнение уступленного права, с тем чтобы в последующем осуществить зачет либо уже после уведомления об уступке приобретать у третьих лиц права к цеденту, дабы использовать их для зачета против финансового агента.

Обратной стороной такой «продебиторской» позиции ВС РФ является то, что фактор сталкивается с труднопросчитываемыми рисками:

801

по сути, он может натолкнуться на заявление должника о зачете, не имея возможности каким-либо образом идентифицировать наличие такого правового риска при приобретении требования. Кроме того, финансовому агенту могут быть недоступны некоторые ординарные инструменты устранения негативных последствий этого риска, поскольку применение правил ст. 390 ГК РФ об ответственности кли- ента-цедента может оказаться затруднительным. Вернуть уплаченные за приобретенное право средства цессионарий, скорее всего, сможет (пусть это и непросто согласовать с буквой ст. 390 ГК РФ), но обосновать его требование о возмещении убытков в ряде случаев окажется затруднительно (см. п. 1.10 комментария к настоящей статье).

В связи с этим практике, видимо, предстоит найти более взвешенное решение, учитывающее интересы и риски всех сторон (должника

ицессионария). Такое решение можно реализовать, не отвергая позицию ВС РФ, закрепленную в Постановлении Пленума от 21 декабря 2017 г. № 54, а уточняя ее. Таким решением может стать блокирование зачета против фактора требований должника к клиенту-цеденту, сроки исполнения которых наступают после срока исполнения по уступленному требованию. Должник не вправе законно рассчитывать на свою просрочку для целей зачета, получая тем самым преимущество из своего незаконного поведения (п. 4 ст. 1 ГК РФ). На основании правил

одобросовестности практика может заблокировать и использование должником для зачета требований к клиенту, приобретенных после уведомления об уступке.

До нахождения такого сбалансированного решения в судебной практике инструментом защиты интересов финансового агента, видимо, станет уменьшение размера выплачиваемого клиенту финансирования (увеличение дисконта приобретаемого требования) и (или) добровольный отказ должника от права на зачет (см. п. 1.6 комментария к настоящей статье).

1.4.Последующие уступки. Правила настоящей статьи применяются

ипри последовательной многократной уступке, в том числе при последующей уступке требования финансовым агентом (ст. 829 ГК РФ). В подобной ситуации должник вправе зачесть против последнего кредитора (фактора) все требования, которые он имел ко всем его правопредшественникам.

1.5.Препятствия к зачету: применение общих правил. Для осуществления зачета помимо наличия позитивных (см. п. 1.2–1.4 комментария к настоящей статье) требуется также отсутствие негативных предпосылок (препятствий к зачету). Отсылка, содержащаяся в п. 1 комментируемой статьи, показывает, что к рассматриваемому случаю зачета

802

применяются общие запреты, сформулированные в ст. 411 ГК РФ1. Не могут быть зачтены по правилам настоящей статьи требования, зачет которых не допускается в силу закона или соглашения сторон.

Особый интерес в связи с рассматриваемой ситуацией представляет договорный запрет зачета. Сама предусмотренная комментируемой статьей возможность должника предъявить к зачету против фактора требования, которые должник имеет в отношении клиента, создает для финансового агента значительные риски.

Конечно, наличие гарантий (подразумеваемых или прямо выраженных) и различных компенсационных механизмов защиты интересов фактора (возврат уплаченной цены при безвозвратной модели факторинга, досрочное истребование заемного долга при обеспечительном факторинге, взыскание убытков по ст. 390 ГК РФ или возмещение потерь по ст. 406.1 ГК РФ) несколько уменьшает для фактора негативные последствия риска зачета со стороны должника. Но зачастую финансовые агенты заинтересованы не столько в наличии механизмов защиты своих интересов и компенсации на случай «срабатывания» рисков, сколько в самом их исключении.

Одним из правовых инструментов исключения риска зачета со стороны должника в международной практике выступает запрет такого зачета соглашением клиента и должника (см. п. 1 ст. 19 Конвенции ООН об уступке дебиторской задолженности, ст. III.–6:108 Модельных правил европейского частного права). Такое соглашение, блокирующее зачет, может быть сразу включено в текст первоначального договора, порождающего требование к должнику, либо быть совершено сторонами впоследствии, в том числе перед ожидаемой уступкой требования фактору.

Подобные соглашения в силу ст. 411 ГК РФ допустимы и в российском правопорядке. Хотя в указанной норме не содержится ограничений идеи допустимости договорного запрета зачета, тем не менее ввиду действия общих пределов договорной свободы есть определенные сомнения в возможности включения такого запрета в отношении потребителя в потребительском договоре (ст. 10, 428 ГК РФ). Однако допустимость установления такого запрета договором между профессиональными участниками оборота бесспорна. Соглашение может исключать зачет требования полностью или допускать возможность его зачета при соблюдении определенных условий (например, при

1  О действии этих правил подробнее см.: Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307–453 Гражданского кодекса Российской Федерации / Отв. ред. А.Г. Карапетов. С. 780–782 (автор комментария к ст. 411 ГК РФ – А.А. Павлов).

803

наступлении определенного срока или условия, с исключением в отношении определенных видов требований и т.п.).

Кроме договорного запрета на зачет уступленного требования правовым инструментом, исключающим для финансового агента риск зачета со стороны должника, может выступать и односторонний отказ должника от осуществления права на осуществление зачета. Сама возможность одностороннего отказа от осуществления права предусмотрена п. 6 ст. 450.1 ГК РФ. Включение же в число прав, охватываемых данной нормой, права на осуществление зачета логически проистекает из правил ст. 411 ГК РФ. Поскольку можно исключить соглашением сторон само появление права на зачет, нет никаких препятствий для прекращения этого права посредством волеизъявления обладателя этого права – должника.

Отказ должника от осуществления права на зачет производится путем его одностороннего волеизъявления, адресованного кредитору. Такое волеизъявление может быть сделано должником, в том числе по запросу клиента или финансового агента. Отказ должника от осуществления права на зачет может быть сделан под отменительным или отлагательным условием / сроком.

Некоторые вопросы может вызывать момент, когда может быть совершен такой отказ должника. По буквальному тексту п. 6 ст. 450.1 ГК РФ отказ от осуществления права должен быть заявлен после того, как возникли основания для такого отказа, т.е. в рассматриваемом случае – уже после возникновения оснований для осуществления зачета. В основе такого решения, видимо, лежит тезис о невозможности прекратить то, чего нет. Однако логика требует лишь, чтобы право, прекращаемое отказом, существовало в момент, когда такой отказ вступает в силу, но не в момент его совершения, как минимум если само право вытекает из договора или диспозитивных положений закона, которые можно исключить в самом договоре. Право на зачет может быть исключено договором, соответственно, от него можно отказаться в одностороннем порядке после заключения договора под условием последующего созревания такого права. Поэтому нет препятствий к заранее сделанному должником в адрес клиента (а после уведомления об уступке – в адрес фактора) отказу от права на зачет, если такой отказ поставлен под отлагательное условие, например под условие возникновения оснований для зачета1.

1  Подробнее см.: Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307–453 Гражданского кодекса Российской Федерации / Отв. ред. А.Г. Карапетов. С. 1092–1093 (автор комментария к ст. 450.1 ГК РФ – А.Г. Ка-

рапетов).

804