В. "земское государство"

Проф. Дьяконов (стр. 298-299), следуя за проф. Сергеевичем, находит наши мнения об основах первобытного государственного союза недоказанными (мы смягчаем термины проф. Дьяконова). Спор идет не о терминах только, т. е. предмете весьма второстепенном, а о том, как зарождается государственный союз и в чем он первоначально состоит: "спор о терминах, - говорит он, - скрывает за собою более серьезное разногласие о характере древнерусских государств". Однако сначала о терминах. Проф. Дьяконов соглашается с нами, "что государство называлось "землей", и даже прибавляет, что против этого никто и не спорит". "Никто" сказано по ошибке, но пусть так, пусть не спорит проф. Дьяконов. Но затем он старается доказать, что государство иногда называлось волостью. Кто спорит об этом? - спросим мы в свою очередь: речь об этом предмете начиналась в нашей книге и в предыдущем издании ее так же, как теперь: "Для выражения тогдашнего понятия о государстве памятники первого периода употребляли несколько терминов. Так, они именовали его иногда княжением и волостью" (см. текст). Ввиду этого цитаты проф. Дьяконова из договора 1229 г. и из летописи для нас мало поучительны и, конечно, были у нас в виду. Проф. Дьяконов "вполне присоединился" к мнению проф. Сергеевича, что термины "княжение" и "волость" лучше выражают свойства древнего государства. Какие же это свойства? Изменять предать! и свой состав чуть не ежегодно; это "явдяется-де одним из характерных признаков всякого древнего государства". Просим позволения не согласиться с этим относительно всякого древнего государства: история многих древних государств дает как раз противоположный вывод: сошлемся на древнеегипетское, китайское и древнееврейское государства: Афинская республика, с начала истории и до конца ее, свидетельствует о постоянной цельности этой политики. Древнеримская республика изменяла свои пределы только в смысле расширения их. Так остается цельным и зерно всякого жизнеспособного государственного союза. Но что нам до всякого государства, когда речь идет о положительных фактах истории одного из них? В своей книге мы старались привести несомненные свидетельства, что понятие о государстве приурочивалось тогда не к отдельным "княжениям", которых было много в каждой земле, что дипломатические сношения (с Царырадом) ведутся от имени земель, а не множества княжений, бывших в каждой земле; что важнейшие основания и княжеских усобиц заключаются в интересах и соперничестве земель; что границы земель охранялись неизменно в течение многих веков; что, по ясным словам современников, внутренние связи государства опирались не на княжескую власть, а на власть старшего города и его веча. Но какая польза повторять здесь все, что можно прочитать в тексте нашей книги и что было уже не один раз напечатано несколько лет тому назад? Казалось бы, надо было принять все это во внимание и опровергнуть: бесполезно для науки говорить: "присоединяюсь к мнению такого-то". Проф. Дьяконов, взяв под свою защиту мнения проф. Сергеевича, упустил из виду, что сам проф. Сергеевич, написавший в 1867 г.: "волость, составлявшая народное собрание, есть не что иное, как отдельное княжение", с тех пор уже не повторяет этой мысли, а, напротив, выражает взгляды, сходные с теми, которые и мы повторяем постоянно. Таким образом, иссякают мало-помалу причины разногласий; дебаты о предметах, интересных для науки, должны бы прекратиться сами собою. Остаются, однако, кое-какие недоразумения более субъективного свойства. А именно, в новом изд. рус. юрид. др. стей (т. I) проф. Сергеевич два примечания снова посвящает нашему воззрению на основы первобытного русского государства - земли и, несмотря на наши совершенно определенные (и казалось бы ясные) положения, замечает, что я "все же не разъясняю", чем земское государство "отличается от государств не земских" (стр. 8 прим.). Попробуем еще раз (может быть, в последний) добавить кое-что при помощи самого проф. Сергеевича. У него читаем (I, стр. 45): "Новгородцы бо изначала и смольняне, и кыяне и полочане и вся власти на думу на веча сходятся: но что же старейший сдумают, на том же пригороди станут". В этих немногих словах (продолжает проф. Сергеевич) вся суть древнего волостного устройства. Волости состоят из городов и пригородов. Обычно в каждой волости - один город. Это главный пункт населения, по имени которого обозначается и вся волость. Остальные пункты населения находятся в зависимости от "города". Они не сами по себе существуют, а состоят при нем. Город является, таким образом, центром, вокруг которого образуется окружность волости". Так думает проф. Сергеевич? Что же думаем и пишем мы? Вот что: "Форма общества, составлявшая государства во весь первый период, есть земля как союз волостей и пригородов под властью старшего города ("Обзор ист. рус. пр.", изд. 3, стр. 12). Или так (там же, стр. 18): "Сохранение внутренней целостности земель в конце XII в. засвидетельствовано летописцем в знаменитой формуле: "Изначала Новгородцы, смоляне, кияне, полочане и все власти на веча сходятся, и на чем старейшие порешат, тому следуют и пригороды". Из этого места следует (продолжали мы), что и в конце XII в., по сознанию тогдашнего населения, государственное устройство состоит не в княжеских отношениях, а в земских (старших городов к пригородам), и самое понятие государства приурочивается не к княжениям, а к тем землям, которые здесь перечислены". Читатель заметит большое сходство между этими цитатами из двух авторов (разница только в терминах, ради которых мы бы не желали длить спор, и в некоторых подробностях, что будет указано ниже в своих местах). Разъяснения в прошлом издании (также по желанию проф. Сергеевича), что такое земское государство, мы писали (и теперь повторяем), что "в государстве такого типа преобладающим элементом служит территориальный: государство есть союз общин; старшая община правит другими общинами... Государства других типов могут быть союзом сословий (феодальное общество), или лиц (ордена), или родов" и т. д. Нет надобности напоминать, что изображаемый проф. Сергеевичем (и нами) строй волости отнюдь не может быть применен, например, к германским государствам V-IX вв.; что никаких старших городов и пригородов там нет, а есть король, герцоги, графы, центенарии; что в феодальную эпоху государственная власть состояла опять не в зависимости меньших общин от старшей, а в зависимости подвассалов от вассала, а вассалов от верховного сюзерена. В этом (с прибавлением вечевого управления) и состоит отличие земского государства (или волости, по терминологии проф. Сергеевича) от государства другого строя.