Глава 14 175

большей степени экономическая история США отражает более фунда­ментальную роль эффекта зависимости от траектории предшествую­щего развития как результата самоподдерживающегося характера институциональной матрицы. Поддержание институциональной матрицы политическими и экономическими организациями через си­стему побочных эффектов и другие механизмы самоподдержания наложило глубокий отпечаток на экономическую историю США. Но эти организации также выступали источниками инкрементных из­менений. Сочетание внутренней устойчивости и инкрементных изме­нений может дать нам возможность глубже и лучше понять этот предмет.

IV

В завершение этой работы я хочу поразмышлять о центральной проблеме экономической истории. Итак, институты определяют функционирование экономик. Но что является источ­ником возникновения эффективных институтов? Очевидно, что для плохо функционирующих экономик существование где-то в других странах сравнительно продуктивных институтов и возможность по­лучения с низкими издержками информации об экономическом развитии этих стран, опирающемся на данные институты, служит мощным стимулом к изменениям. По всей вероятности, это отно­сится и к поразительным переменам, которые произошли в Восто­чной Европе в 1989 году.

Но можем ли мы сделать общее заключение о том, какие си­лы стоят за подобными переменами? Как повернуть в обратную сторону действие механизмов самоподдержания институциональ­ной матрицы? Я думаю, что весь предшествующий анализ дает множество "ключей" и суждений для понимания двух взаимосвя­занных свойств институциональной матрицы любой экономичес­кой системы: неформальных ограничений и трансакционных из­держек, присущих политическому процессу.

Неформальные ограничения берут начало в передаче ценно­стей посредством культуры, в расширении и применении формаль­ных правил для решения конкретных проблем обмена и в решении непосредственных проблем координации. В целом, как нам пред­ставляется, они пронизывают всю институциональную структуру. Действующие традиции упорного труда, честности и сотрудничест­ва просто снижают трансакционные издержки и делают возмож­ным сложный, продуктивный обмен. Такие традиции всегда полу­чают поддержку со стороны идеологий, которые строятся вокруг этих ценностей. Но откуда берутся эти ценности и идеологии и ка­ким образом они изменяются? Субъективное мировосприятие ин­дивидов не только опирается на культурное наследие, но и претер­певает постоянные изменения под влиянием опыта, проходящего

176

Часть III

через фильтр существующих (культурно детерминированных) мен­тальных конструкций. Поэтому глубокие изменения в соотноше­нии цен приводят к изменению норм и идеологий, и чем ниже ин­формационные издержки, тем быстрее протекают эти изменения.

В главе 12 мы уделили большое внимание сравнительно высо­ким трансакционным издержкам на политических рынках — даже на самых совершенных из них. В результате таких издержек участ­ники политической игры часто получают весьма значительную сво­боду выбора. Чем бы ни закончились дискуссии о проблеме "прин­ципал — агент" применительно к вопросу о независимости членов современного Конгресса США от ограничений, налагаемых их из­бирателями (Калт и Зыопэн, 1984), ясно, что на протяжении всей истории, в том числе в современных странах "третьего мира" и Во­сточной Европы, политические игроки испытывали еще меньшие ограничения со стороны интересов своих избирателей. В некоторых условиях политик готов взять на себя организационные издержки и/или создать юридические нормы для того, чтобы взятые обяза­тельства соблюдались. Это может способствовать формированию групп, стремящихся институпионализировать более радикальные экономические изменения. Ключевую роль при этом играет вызов, с которым сталкивается политик и который делает определенную часть его избирателей (тех, что хотят изменений) более важной для него, чем остальные. Тогда политический деятель получает возмо­жность инициировать более радикальные изменения³.

Можно связать воедино вышеуказанные два свойства институ­циональной матрицы, вновь обратившись к истории политических изменений в Англии XVII века. В недавней статье, написанной мною совместно с Барри Вайнгастом в 1989 году, утверждается, что фундаментальные изменения в английском обществе, последовав­шие в результате Славной революции, явились критически важным фактором развития английской экономики. Последовательность событий вкратце такова. В начале XVII века хронический финан­совый кризис заставил Стюартов прибегнуть к принудительным займам, продаже прав на монополию и принять множество других мер (включая конфискацию имущества), которые уменьшили наде­жность прав собственности. Парламент и суды вступили в затяж­ную войну с короной. В конце концов это привело к гражданской войне, за которой последовало несколько неудачных эксперимен­тов с введением альтернативных политических институтов. Монар­хия была восстановлена в 1660 году, но в результате этого вновь

^В Интересные эмпирические наблюдения по уточу поводу содержит недавнее исследование Роберта Бэйтса (1989) по вопросам политической экономии Кении после восстания народности мау-мау и обретения независимости. Я благодарен ему за то, что он настойчиво обращал мое внимание на эти вопросы, наложен­ные в его работе.