Глава 5 59

получить от соседа поддержку и внимание. Хотя в некоторых случаях пле­менные правила могут спровоцировать конфликт, в целом они снижают ве­роятность возникновения поводов для враждебности. Степень неопределен­ности во взаимных отношениях снижается скорее благодаря конкретным правилам поведения в тех или иных ситуациях, чем требованиям и предписа­ниям общего характера. Члены племени получают возможность в повседнев­ной жизни опираться на набор приоритетов, которые считаются легитимны-ми... Во время пребывания в племени Тонга мне пришлось усвоить, что я не имею нрава давать что-либо одному из членов племени по своему усмотре­нию, потому что это оскорбит остальных — тех, кто ничего не получил- Пра­вила не решают всех проблем; они просто упрощают жизнь-Правила задают рамки для организации совместных работ. Чтобы сис­тема социального контроля эффективно действовала внутри сообщества, пра­вила должны дополняться стандартами и некоторыми мерами наказания. Распространенное явление среди таких народностей, как Тонга, — наличие специальных наблюдателей, которые следят за тем, как какой-либо член об­щества выполняет конкретную работу и насколько она соответствует приня­тым стандартам, чтобы на этом основании сделать обобщенное [sic!] сужде­ние о данном человеке и таким образом получить представление об его пове­дении в будущем. Наблюдение производится в течение длительного времени, и в конце концов наблюдатели приходят к общему мнению (Колсон, 1974, с. 51-53).

Из работ Колсон и других антропологов можно сделать не­сколько выводов. В тех обществах, которые они описывают, поря­док является результатом тесного совместного существования, бла­годаря которому люди хорошо понимают друг друга. Угроза вспышки взаимной вражды — постоянно действующий фактор, поддерживающий порядок, потому что от раздоров пострадают Другие члены общества^. Отклонения от норм поведения не допус­каются, потому что они представляют очень серьезную угрозу ста­бильности и безопасности всего общества.

Предложенная Ричардом Познсром в 1980 году модель перво­бытного общества, позволяющая объяснить многие институцио­нальные характеристики примитивных племен, весьма похожа на ту модель, которую я разрабатываю в этой книге (хотя моя модель не предполагает тех выводов о максимизации общественного бо­гатства и эффективности, которые изложены в работе Познера). Согласно Познеру, высокие информационные издержки, отсутст­вие эффективного управления, ограниченное количество товаров и °граниченная торговля, недостаток запасов продовольствия и очень низкая выгодность нововведений порождают набор общих характеристик примитивных обществ:

слабое управление, распределение прав и обязанностей на основе положения ^в семье, дарение как главный способ обмена, суровая ответственность за УЩерб, причиненный другим, щедрость и честь как высокочтимые этические нормы, принцип коллективной вины — эти и другие черты социальной орга­низации так часто встречаются среди примитивных и архаических обществ, ^чт0 позволяют предположить: подобная простая модель примитивного обше-

ства, абстрагирующаяся err специфических особенностей отдельных племен, способна многое объяснять в структуре примитивных социальных институтов (Познер, 1980, с. 8).

В своей работе Познер делает главный упор на кровнородст­венные связи как главный механизм, обеспечивающий защиту, без­опасность и соблюдение закона в примитивных обществах. В ис­следовании о кенийских племенах (1989) Бэйтс также уделяет глав­ное внимание развитию форм кровнородственных связей в контек­сте политических/экономических изменений, рассматривая его как ключ к пониманию эволюции институциональных ограничений в процессе быстрого перехода общества от племенной организации к рыночной экономике. "

II

Неформальные ограничения пронизывают и всю современную экономику. Чтобы опровергнуть утверждения право­ведов и экономистов о решающей роли писанного права, Роберт Элликсон провел исследование на тему о том, как сельские жители графства Шаста в Калифорнии решают споры об ущербе, наноси­мом свободно пасущимся скотом их земельным участкам'. Он ус­тановил, что для решения споров жители почти никогда не обра­щаются в судебные органы, а предпочитают опираться на развитую структуру неформальных ограничений. Посхе этого Элликсон опуб­ликовал статью (1987) и подготовил к изданию книгу, где предста­вил большой объем эмпирических свидетсяьств о широком распро­странении неформальных ограничений.

Чтобы в этом убедиться, достаточно даже самого поверхност­ного взгляда. Возникая как средство координации устойчиво пов­торяющихся форм человеческого взаимодействия, неформальные ограничения являются: 1) продолжением, развитием и модифика­цией формальных правил; 2) социально санкционированными нор­мами поведения; 3) внутренне обязательными для человека стан­дартами поведения. Остановимся подробнее на каждом из этих ас­пектов.

1. В исследовании об институциональных основах власти ко­митетов Конгресса Шепсл и Вайнгаст (1987) показали, что те аспе­кты влияния комитетов, которые не имеют под собой формальных законов, являются результатом набора неформальных неписаных ограничений, развившихся в контексте устойчиво повторяющихся взаимодействий (обмена) между игроками. Эти ограничения воз­никли из формальных правил для решения конкретных проблем

' Его работа называется Of Coax and Cattle: Dilute Resolution Amane Neigh­bors in Shasta County (1986).

61

имена и превратились в устойчивые и признанные институцио­нальные ограничения даже несмотря на то, что они никогда не бы-дя частью формальных правил. Руководители комитетов и, следо­вательно, сами комитеты приобрели влияние на законодательный процесс, которое не может быть выведено из формальной структу­ры Конгресса.

2. Роберт Аксельрод (1986) приводит яркий пример социально санкционированной нормы поведения. Вечером, накануне наме­ченной дуэли с Аароном Бэрром, Александр Гамильтон' взял бума­гу и записал весь перечень доводов, почему не следовало прини­мать вызов на дуэль; главный довод, конечно, — вероятность быть убитым. Однако, несмотря на убедительность доводов рассудка, он понимал, что очень много потеряет в общественном мнении, если откажется от поединка, потому что дуэль рассматривалась общест­вом в качестве признанного способа решения споров между людь­ми благородного происхождения. Итак, выбор был продиктован социальными нормами, а не формальными правилами.

3. Оба вышеперечисленных типа неформальных ограничений могут рассматриваться в контексте моделей максимизации и пото­му поддаются анализу неоклассической теории и теории игр. Но те кодексы поведения, которые человек накладывает сам на себя, имеют смысл только в контексте неформальных ограничений. Ин­дивид принимает такие решения, которые означают отказ от богат­ства или дохода в пользу иных ценностей, имеющих значение в рамках его индивидуальной функции полезности. Многочисленные исследования о том, как голосуют законодатели, показывают, что голосование нельзя объяснить моделью группы интересов (в кото­рой законодатель честно следует интересам своих избирателей) и что требуется принимать во внимание персональные, личные пред­почтения законодателя (Калт и Зьюпэн, 1984). Хотя результаты этих исследований могут вызывать сомнения в связи со статисти­ческими трудностями получения однозначных выводов, имеется масса качественных и количественных свидетельств о том, что чем ниже цена идей, идеологий и убеждений, тем большее влияние на решения они оказывают (эмпирические свидетельства тому приве­дены в работе Нельсона и Сильберберга, 1987).

Ill

Как объяснить появление и упорное существова­ние неформальных ограничений? Распространенная и сравнитель-

Гамильтон Александр (1767-1804) — аыерикавский политический деятель, °див из ведущих участников Войны за независимость; Вэрр Аарон (1758-1836) — ^ериканский политический деятель. На их дуэли, состоявшейся по политичес-^"м и личным мотивам, Гамильтон был увит. — Прим. перев.