Глава 14 169

Ошибочность марксистской теории состоит в том, что для до­стижения тех результатов, которые она предусматривает, потребо­валось бы внести фундаментальные изменения в человеческое по­ведение. Но даже после 70 лет социализма мы не располагаем сви­детельствами о том, что такие изменения действительно имеют ме­сто². Но ошибочен и традиционный взгляд историков на промыш­ленную революцию и технологические изменения как на ключ, от­крывающий ворота утопии, потому что большая часть мира не смогла реализовать потенциальные блага от развития технологии. Более того, современная технология может усугублять многие кон­фликты между людьми. Во всяком случае бесспорно, что она сде­лала конфликты более смертоносными.

Есть другой и, я думаю, более благоприятный сюжет. Это бес­конечная борьба людей, направленная на решение проблем челове­ческого сотрудничества с тем, чтобы они, люди, могли воспользо­ваться достижениями не только технологии, но и других направле­ний человеческой деятельности, которые составляют цивилизацию.

II

Упор на изучение технологии оказался очень по­лезным вкладом в изучение экономической истории. Множество исследований, написанных после Второй мировой войны Саимо-ном Кузнецом, Робертом Солоу, Эдвардом Деннисоном, Мозесом Абрамовицем и Джоном Кендриком, были посвящены изучению источников экономического роста в понятиях анализа изменений продуктивности. Хотя четыре десятилетия этих исследований все еще не раскрыли всех тайн, связанных с источниками изменений продуктивности, они расширили наши знания о фундаментальных факторах экономического роста. Сосредоточившись на изучении роста продуктивности, экономисты, безусловно, двигаются в пра­вильном направлении, ведущем к пониманию этих фундаменталь­ных факторов. Технология задает верхний предел достижимого экономического роста. Если говорить проще, оставаясь в контексте этой книги, то в мире нулевых трансакционных издержек увеличе­ние объема знаний и их применения (как вещественного, так и ма­териального капитала) является ключом к потенциальному благо-

² Однако следует отметить, что идеология играет большую роль в институ­циональной модели, представленной в нашей книге, и она действительно изме­няет поведение людей. Но самым поразительным наблюдением по поводу идео­логии в социалистических и утопических обществах является следующее. Как бы сильна идеология ни была вначале как средство решения "проблемы безби­летника", формирования революционных кадров и иных способов поощрения людей к тому, чтобы изменить свое поведение, она склонив с течением времени терять силу, когда соприкасается с поведенческими источниками индивидуальной максимизации дохода, о чем свидетельствуют недавние события в Восточной Европе.

по

Часть Л}

получше) членов общества. Но что упущено из анализа, так это от­вет на вопрос, почему же потенциал реализуется не полиостью и по­чему образовалась такая огромная пропасть между богатыми и бедны­ми странами, если технолотя в своей основной массе доступна всем. Пропасть, которая существует в реальном мире, имеет параллель в ви­де пропасти в теориях и моделях, разрабатываемых экономистами.

Неоклассическая теория непосредственно не имеет дела с во­просами собственно роста. Однако, исходя из базисных постулатов этой теории, есть основания предположить, что неоклассика не рассматривает проблему роста как реальную проблему. Если вы­пуск продукции определен объемом капитала, вещественного и че­ловеческого, и в неоклассическом мире мы можем увеличить объ­ем капитала путем осуществления инвестиций в зависимости от рентабельности капиталовложений, то не существует никакого фи­ксированного фактора роста. Редкость ресурсов можно преодолеть за счет инвестиций в новые технологии, а любую другую редкость — за счет инвестиций в новые знания, чтобы преодолеть потенциаль­ный фиксированный фактор. Но, конечно, это неоклассическое рассуждение, как уже отмечалось, обходит молчанием самые инте­ресные вопросы. Если называть вещи своими именами, то послед­ние неоклассические модели роста, построенные на росте отдачи (Роумер, 1986) и накоплении вещественного и человеческого капитала (Лукас, 1988), в решающей мере зависят от существования молча­ливо подразумеваемой структуры стимулов, которая приводит мо­дель в движение. К этому же выводу в неявном виде приводит ис­следование Баумола (1986), который пытается выявить конверген­цию только среди шестнадцати развитых стран (которые имеют примерно одинаковую структуру стимулов), но отнюдь не среди государств с централизованно планируемой экономикой или среди слаборазвитых стран (имеющих явно иную структуру стимулов). Для меня представляется пустым занятием искать объяснения раз­личиям в историческом опыте разных стран или нынешним разли­чиям в функционировании передовых, централизованно планируемых и слаборазвитых стран, не привлекая основанную на институтах систе­му стимулов в качестве существенного элемента этих исследованийГ"

На другом конце шкалы теоретических концепций лежат мар-•истские модели или аналитические системы, черпающие влохно-