4. Патриотизм и гражданственность

С начала 90-х гг. Россия, возникшая в качестве само­стоятельного государства на развалинах Советского Со­юза, как бы забыла о святом и вечном понятии патрио­тизма, отдав его на откуп радикальным политическим течениям. Однако эта нравственная категория, столь по­пулярная в исчезнувшей ныне стране социализма, отнюдь не была порождена большевиками, она практически все­гда присутствовала в сознании человечества с тех пор, как возникла государственность и появилась отчетливая моральная рефлексия. Патриотизм характерен уже для древнегреческих полисов — городов-государств, и мы без обиняков можем сказать, что эта нравственная ценность стоит у истоков всей европейской цивилизации.

Смысл слова «патриотизм» знаком каждому с детства, со школьной скамьи. (Быть может, только школа оста­лась сейчас тем островком в бушующем социальном море, где о патриотизме говорят и помнят.) Патриотизм — любовь к родине. Патриот — человек, который высоко ценит страну, в которой он родился и вырос, ее традиции, культуру, язык и который искренне желает стать на за­щиту своего отечества, если на него посягнут враги.

Слово «патриотизм» в равной степени относится как к большой родине — целостной державе, всему народу, так

311

Социально-нравственные добродетели

и к малой родине — к тем местам, в которых человек родился и вырос, где, быть может, он и ныне продолжа­ет свой жизненный путь. Собственно, чувство большой родины и осознание патриотического долга перед ней практически всегда вырастает из эмоциональной привер­женности малой родине — ближайшему окружению. Соседский двор, переулки Арбата, тропки на окраине род­ной станицы, друзья детства и юности — это не просто символы родины, но ее непосредственное выражение. И любовь к ним во многом придает смысл человеческой жизни и определяет те пути, которые создают биогра­фию личности.

По сути дела, патриотизм может быть рассмотрен как разновидность любви вообще. Именно поэтому он вы­ступает не только как чувство привязанности к знако­мым местам, не только как ностальгия по родным пена­там, не только как ощущение укорененности в земле пред­ков, но и как установка на определенного рода поведе­ние. И потому совершенно уместно применить к нему тот способ анализа, который мы использовали, когда го­ворили о личной любви, опираясь на концепцию Э. Ф-ромма. Патриотизм (как и всякая настоящая любовь) — это деятельность во благо родины или готовность к ней, это глубокая непосредственная связь со всем тем, что человек считает своей родиной.

Патриотизм предполагает прежде всего заботу о благе своей родины. Люди, равнодушные к судьбам отечества, готовые в любой момент сменить его на другие края, ни­как не могут считаться патриотами. Трудно, да и невоз­можно заботиться о своей родине, уехав от нее за триде­вять земель. Невозможно говорить о любви, если один человек покидает другого и ведет свою жизнь вдалеке, невозможно говорить о патриотизме, глядящем на остав­ленную родину со стороны. И здесь не помогают ни по­ступающие издалека денежные вливания, ни добрые сло­ва, которые звучат через расстояние с другого конца пла-

312

Лекция 9

неты. Забота — вещь повседневная, это постоянное при­слушивание к биению сердца своей страны, непосред­ственное участие в ее событиях со стремлением внести свой вклад в улучшение дел.

Ответственность прямо связана с заботой. Конеч­но, абсолютное большинство рядовых граждан вряд ли могут в полной мере отвечать за те, в том числе негатив­ные, события, которые происходят на пространствах их родины. За направление хода истории прямую ответствен­ность несет, прежде всего, власть, как высшая, так и ме­стная. Однако чувство ответственности — необходимый компонент патриотизма для любого человека, сколь низ­кое и незначительное социальное положение он ни зани­мал бы. Страдать страданиями родины и радоваться ее радостями — проявление того, что мы в ответе за то, что с ней происходит, осознание факта, что во всем проис­ходящем есть и наш непосредственный вклад. Забота и ответственность предполагают труд, старание, усердие не только ради собственного процветания, но и ради про­цветания своей страны как целого.

И это отнюдь не абстракция. Торжествующие слова Маяковского «Это мой труд вливается в труд моей рес­публики!» — выражение такого ощущения ответственно­го единства. Дело в том, что в патриотизме происходит самоотождествление человека с его родиной и народом. Личность идентифицирует себя с крупной социокультур­ной общностью, при этом возникает восприятие себя как части родины и народа, а родины и народа — как части себя. Вот такое диалектическое взаимопроникновение. Впрочем, оно непосредственно знакомо каждому, кто несет в себе патриотическое чувство. Победы родной стра­ны воспринимаются тогда как собственные победы, вы­зывая закономерное чувство гордости: « Какие мы мо­лодцы!» или «Здорово наши дают!», а поражения, народ­ные бедствия переживаются как собственные страдания и утраты. Кстати, патриотизм хорошо показан в лучших

313

Соииалыю-нравствсниые добродетели

старых советских фильмах. Да, во многом они наивны, но переживаемые героями патриотические чувства — вовсе не выдумка авторов, заискивающих перед властью, а доб­ротная передача на экране тех настроений, которые ца­рили в обществе в 40—60-е гг. Высокое чувство единства каждого человека с родиной и народом находило в свое время яркое выражение не только в ратных подвигах или напряженном труде, но и в таких формах, как стихийные массовые демонстрации в День Победы или 12 апреля 1961 г., когда в космос полетел Юрий Гагарин. Торже­ство родины воспринималось как личный праздник. Еди­ная целостность «советский народ» все-таки существо­вала, хотя сегодня есть много желающих опровергнуть этот факт, был и советский патриотизм. Это не удиви­тельно: статус первой революционной и социалистичес­кой державы, находящейся во враждебном окружении, консолидировал людей. Психологи знают, что единство обычно крепко спаяно наличием внешней угрозы, об­щего противника, и патриотическое единство — лучший тому пример. Хорошо это или худо, но оппозиция на­ших и ваших почти неизбежно присутствует в любом объединении, что определяет особый накал чувств чле­нов общности.

Стоит заметить, что нынешняя приверженность теле­зрителей к «Старым песням о главном», в которых много патриотических сюжетов, тоже отнюдь не случайна: в эпо­хи социального распада возникает острая потребность в объединительных эмоциях, появляется ностальгия по са­мому патриотизму как сильному переживанию, которое дает человеку внутреннюю опору, демонстрирует ему его непосредственную связанность с общностью, гораздо более могучей, чем он сам. И если Пауль Тиллих говорит о мужестве быть частью, то мы без обиняков можем ска­зать, что быть частью — это не только акт мужества, а еще и величайшее счастье, которое в полной мере до­ступно не каждому.

314

Лекция 9

В нормально развивающемся, относительно стабиль­ном обществе патриотизм, как правило, свойствен боль­шинству его членов. Он может не проявляться ежеднев­но и ярко, а существовать как фон повседневных дел и поступков. Люди погружены в свои частные дела, пока не приходят потрясения общенародного масштаба, взы­вающие к участию всех в решении коллективных задач. Ученые и дворники, врачи и парикмахеры, рабочие и актеры живут своей жизнью, не слишком часто вспоми­ная о судьбах отчизны и святом отечестве. Современная повседневность замешена на тенденциях интернациона­лизации, терпимости к другим народам и культурам, и «цивильные граждане» проявляют патриотизм по боль­шей части на футбольных матчах или в ситуации попра­ния прав соотечественников. Другой вопрос — армия.

Ответственность за родину и забота о ее целостности и благополучии во все времена является необходимым ат­рибутом армейского сознания. Армия в мирное время защищает рубежи государства и готовится к его обороне, а в годину войны выступает против захватчиков. Патрио­тизм, высокий моральный дух войск, их гордость фактом служения отчизне были и остаются фундаментом армей­ских побед, поэтому патриотическая тема всегда прису­ща психологии военных. Широко известно, что неболь­шое, но воодушевленное патриотизмом войско способно порой победить превышающие силы противника, если у последних нет уверенности в правоте дела, за которое они воюют. Конечно, патриотизм не заменяет оружия, но он помогает ему быть эффективным. Не стоит забы­вать, что на войне человек каждую минуту рискует утра­тить или жизнь, или здоровье, в одно мгновение он мо­жет быть лишен будущего, и патриотизм должен быть по­истине сильным чувством, чтобы властно повелевать дей­ствиями индивидов, заставлять их по доброй воле идти на фронт, рваться в бой и стремиться к победе, несмотря на непосредственную возможность гибели.

315

Социально-нравственные добродетели

Впрочем, армия — не единственное поле, где патрио­тизм не просто латентно существует, а насаждается и поддерживается официальными социальными структура­ми. Там, где речь идет о воспитании молодого поколе­ния, непременно присутствует идея любви к родине. Из­вестно, что в американских школах занятия начинаются с поднятия национального флага и пения гимна, т. е. напоминания о патриотических чувствах, которые всегда должны жить в человеке. И такой подход вполне законо­мерен: ни одно государство в мире не может жить и раз­виваться, оставаться единым и отстаивать свои границы, если в душах граждан не пошли в рост посеянные в дет­стве семена патриотизма.

На чем основывается патриотизм как факт человечес­кой жизни и как нравственная ценность? Есть разные вер­сии, объясняющие этот широко распространенный фе­номен. Наиболее экзотические из них таковы.

1. Версия Л. Н. Гумилева. Этнос — коллектив осо­бей, противопоставляющий себя другим коллективам и обладающий единым динамическим стереотипом пове­дения, создается за счет биофизического пассионарного толчка, следующего из космоса. Этнос, основа всякого народа, всякой целостной государственности, обладает, таким образом, единым типом энергетики, едиными виб­рациями. Люди одного этноса, уроженцы единого края, объединенные общими генетическими корнями, находят­ся в гармоническом «звучании» по отношению друг к другу, их патриотизм вырастает из единственно возмож­ной для них полной гармонии — гармонии пребывания вместе и в тех местах, где им был дан природой именно этот характер вибраций. Конечно, родина и народ могут включать не только один этнос, но совокупность этно­сов, составлять суперэтнос. Именно такую картину мы видим во многих современных странах, где патриотизм выходит за рамки узкоэтнического. Впрочем, единство родины и народа возможно лишь тогда, когда вибрации

316

Лекция 9

этносов, входящих в народ страны, находятся в гармонии друг с другом, в противном случае объединение становится конфликтным и носит у Гумилева название химеры.

2. Эзотерическая версия. С точки зрения современ­ных эзотерических концепций, во многом опирающихся на духовидческие прозрения Д. Андреева, каждая вместе живущая и вместе действующая группа людей создает на тонких планах бытия особое образование «эгрегор». Вы­ступая порождением многих пребывающих в единстве душ и умов, эгрегор является не просто их пассивным порож­дением, но индивидуальностью, надличностной по 6т-ношению к создавшим его индивидам, мощной и само­стоятельной. Между людьми и эгрегором происходит по­стоянный обмен энергией, При этом не только индиви­ды кормят эгрегор своими эмоциональными и волевыми излучениями, но и он питает индивидов, выделяя им энергию из своей совокупной мощи. Более того, эгрегор способен выдвигать требования к личностям, направлять их и руководить ими. Чувство патриотизма — проявле­ние действия общенационального эгрегора, который ни­велирует внутри общности противостояние интересов отдельных групп, выдвигает на первый план момент един­ства и требует от индивидов служения себе. Именно по­этому предатель родины не только подвергается наказа­нию и презрению со стороны окружающих его сограж­дан, но и сам себя ощущает низким существом, поправ­шим святыню и недостойным прощения. Выброшенный из общности и лишенный эгрегориальной защиты, он становится изгоем.

Весь наш предыдущий разговор о патриотизме доста­точно ясно свидетельствует о том, что любовь к родине — чувство требовательное и как бы посягающее на сво­боду индивидуальности. Оно привязывает, сковывает, ограничивает волю человека и его самостоятельность. Не будем скрывать, это так и есть. Но ведь такова всякая любовь. Там, где любят избирательно, возникают мо-

317

Социально-нравственные добродетели

менты привязанности и самоограничения ради того, что (или кого) любишь. Любовь заботится о благе того, кого она считает близким и родным, больше, чем о собствен­ном благе, любовь требует труда, терпения, самопожерт­вования, печется о развитии Любимого. А если этого нет, то это и не любовь вовсе. Но ведь каждый сам решает, любит он или не любит. Так же и со страной.

В наши дни многие люди покинули Россию, где жизнь стала трудной, а для целого ряда профессий во­обще исчезла всякая перспектива самореализации. Одни уезжают за рубеж, чтобы окончательно не утратить себя, другие — чтобы найти успех и богатство. Этот процесс типичен для современного мира, где страны не являют­ся строго замкнутыми образованиями. Мобильность на­селения приобрела в конце XX в. огромные масштабы. Поэтому понятие родины и патриотизма в чем-то раз­мывается, по крайней мере для тех, кто склонен реши­тельно менять место проживания в погоне за своей «си­ней птицей». Выражение «там, где хорошо, там и роди­на» возникло не теперь. Первый оппонент патриотизма — космополитизм — появился еще в античности, когда некоторые философы провозгласили, что являются граж­данами мира. Похвально или предосудительно быть кос­мополитом, свободно менять страны и чувствовать себя ни к кому не привязанным и ничему не обязанным? Я не берусь однозначно ответить на этот вопрос и пола­гаю, что разные читатели ответят на него сами: каждый по-своему. Лично мне стародедовский патриотизм бли­же. Человек, отрывающийся от своих корней, покида­ющий родину и стремящийся забыть о ней, неизбежно становится маргиналом, вечным чужаком, посторонним, и он, скорее всего, в стремлении к свободе и успеху точно так же способен оставить семью, друзей и люби­мых, если они представляются ему препятствием на пути к его самоутверждению. Такой человек, мягко говоря, теряет немалую толику своей человечности, ибо люди

318

Лекция 9

— не боги, и для них естественно иметь привязанности, приверженность определенным краям и конкретному народу.

И в то же время я глубоко сочувствую тем, кто вынуж­ден был покинуть родные места под давлением обстоя­тельств, ибо за каждой такой историей — личностная тра­гедия, незаживающая рана. Конечно, если некто уезжа­ет на чужбину совсем молодым и не сбрасывает с себя взятых обязательств, он еще может приобрести в иных краях вторую родину, но во всех остальных случаях он изменяет не только своей стране, но и самому себе.

Впрочем, я не навязываю своего мнения. Любовь к родине — это не в чистом виде долг, а именно любовь, т. е. чувство, которое нельзя никому навязать извне. Оно или есть, или его нет в человеческой душе.

Вторым оппонентом патриотизма как позитивного эмо­ционально-нравственного явления выступает психология национальной исключительности, национализм, или на­циональный эгоизм. Это такая любовь к родине, которая резко противопоставляет ее всем другим странам и наро­дам, видя в них лишь соперников или врагов. Общена­циональный эгрегор может быть весьма эгоистичным и агрессивным, воспроизводить в наши дни древнее дуаль­но-этническое отношение «мы — они»: мы— хорошие, они — плохие, мы — честные, они — плуты, мы достой­ны всего самого лучшего, они ничего не достойны. На­ционализм нравственно негативен, подозрителен, он злобно и с презрением относится ко всем чужакам, со­чиняет для них издевательские клички, стремится уще­мить и другие народы в целом, и их отдельных представи­телей. Для собственной страны он ничего поистине по­лезного не создает, порождая лишь конфликты. Нацио­налист — это, как правило, человек, обладающий сужен­ным сознанием, обуянный идеей самоутверждения за счет своей принадлежности к некоему народу или стране. Действительно, так самоутверждаться очень легко: не надо

319

Социально-нравственные добродетели

быть ни умным, ни трудолюбивым, ни добрым, доста­точно просто родиться в России или быть американцем, чтобы чувствовать свое изначальное превосходство над другими. Национализм ведет в тупик, он аморален и ничего не рождает, кроме раздора.

Следует, однако, признать, что грань между патрио­тизмом и национализмом нередко бывает очень зыбкой и размытой. Политики часто спекулируют этими понятия­ми и играют словами, называя патриотизмом отчаянное ненавистничество по отношению к другим народам, а национализмом и национал-патриотизмом совершенно нормальную заботу о благе собственной страны. Беда в том, что порой в той или иной доктрине эклектически смешаны моменты истинного и квасного патриотизма, и желающему разобраться нужно проводить серьезную ра­боту, чтобы отделить зерна от плевел.

В свое время найти компромисс между крайностями национал-эгоизма и буржуазного космополитизма пыта­лись сторонники концепции пролетарского интернацио­нализма. Главная ее идея состояла в том, что у угнетен­ных пролетариев нет родины, ибо их эксплуатируют в любой стране. Родиной рабочих выступает революция, в которой они должны объединиться против буржуев всей земли, создать интернациональное коммунистическое единство, забыв о патриотизме и связанных с ним наци­ональных распрях. Но практическая попытка революци­онной интернационализации потерпела крах. Культура оказалась гораздо более сложным явлением, не поддаю­щимся кавалерийским атакам. Вместо пролетарского интернационализма мы видим в наши дни экспансию унификации жизни и быта во всех регионах мира и воз­можность свободного перемещения из страны в страну. Конечно, они не отменяют исконного патриотизма, но существенно трансформируют и отчасти ослабляют его, при этом космополитические мотивы становятся более громкими и явственными.

320

Лекция 9

Вернемся, однако, к чертам всякой любви, от кото­рых мы надолго отвлеклись, и завершим рассматривае­мую тему обращением к таким компонентам патриотиз­ма, как уважение и знание.

Тот, кто любит родную страну, всегда стремится ее знать, понимать внутренние пружины ее развития, чтобы способствовать ее процветанию. Изумленно-печальный возглас Тютчева «Умом Россию не понять...» вовсе не озна­чает реального отказа от постижения судеб и путей род­ной страны. Он говорит лишь о необходимости веры в лучшее будущее, т. е. того пафоса, без которого невоз­можно ничего совершенствовать и ни на что надеяться. Тот, кто принял стихи прекрасного поэта как иррациона-листический отказ от стремления в чем-либо разобраться, очень ошибается. Знание родины — это знание ее истории и культуры, ее языка, ее специфических особенностей, черт национального характера составляющих ее народов. Зна­ние родины — это в некотором роде стремление понять ее историческую миссию, хотя здесь очень легко скатиться на уровень утопических прожектов и идеологических заклина­ний из серии: «Только мы спасем человечество».

Уважение к родине — это стремление принять ее та­кой, как она есть, и постараться помочь ей. развернуть ее лучшие потенции. Горький анекдот о червячке, вылеза­ющем из навоза и говорящем: «Родину не выбирают», — имеет под собой некоторые основания. Родину действи­тельно не выбирают, мы появляемся там, где появились, и застаем себя в наличных условиях. Другой вопрос — как к этим условиям отнестись. Можно сказать: «Родина — уродина» и попытаться найти лучшее место под солн­цем. А можно, не захлебываясь ложным пафосом, не хваля того, что недостойно похвалы, определить для себя: это моя страна, моя земля, моя судьба, и я попытаюсь сделать для нее все, что смогу.

Интересно, что в книгах некоторых современных рос­сийских эзотериков содержится следующая идея: те, кто

П.Зак.49 321

Социально-нравственные добродетели

родились в России, имеют очень тяжелую карму. А если бы карма была полегче, то родились бы в Швеции, в Ав­стралии или, на худой конец, во Франции... Я, однако, думаю, что тяжелой кармой можно маяться в любой стра­не, и уж если о карме зашла речь, тем более не надо от нее бегать. От себя ведь не убежишь...

Уважение к родине не означает слепого безоговороч­ного восхваления ее. Оно предполагает критику, анализ происходящего, в особенности, если эта критика порож­дена страдающим сердцем патриота. Но то же уважение требует категорического отказа от критиканства и изде­вательства, от истерических самообвинений и проклятий, посылаемых в адрес отцов и дедов. Хорошо известна поговорка: «Если в прошлое стреляют из ружья, будущее выстрелит из пушки». Трагической волею судеб совре­менная Россия оплевала собственное прошлое, зачерк­нула многие достижения ушедших поколений, что и по­зволило небольшой группе скоробогачей, «новых русских» стать поистине компрадорской буржуазией, предающей национальные интересы родины. Не только слепые эко­номические законы, но и вполне зрячие люди подтолк­нули экономику к развалу: они создали мифы о тупых «совках» и деревянных деньгах. А мыслеформы, как из­вестно, имеют тенденцию воплощаться. Нынешний тяже­лый кризис — результат антипатриотического поведения многих наших сограждан, в том числе тех, кто работает в средствах массовой информации и формирует сознание миллионов.

Как видим, вопрос о патриотизме тесно переплетает­ся с вопросом о гражданственности — о позиции населе­ния страны по отношению к делам, творящимся в ней. Гражданственность означает активное участие во всем, что происходит в пределах отчизны. Как правило, граж­данственность высока в демократических странах, где сформировалось в ходе истории гражданское общество — совокупность негосударственных организаций, осуществ-

322

Лекция 9

ляющих самоуправление и влияющих на политику — на дела власти. В странах тоталитарного правления граж­данственность чаще всего характерна для узких элитар­ных социальных групп (как не вспомнить русских декаб­ристов!), а широкие массы активизируются только при крупных социальных катаклизмах — войнах и революци­ях, что прекрасно отражено в русской литературе, в час­тности в романах Л. Н. Толстого. В обычные периоды массы индифферентны и ведут вполне обывательскую, жизнь, далекую от гражданской и политической ангажи­рованности.

В наши дни российским обществом уже долго владеет аномия — выраженная потеря интереса к сознательному участию в социальных процессах. Население ориентиру­ется на лозунги: «Спасайся, кто может» и «Каждый за себя — один Бог за всех». Это тоже результат падения патрио­тизма и укрепления позиции, согласно которой надо только каяться в прошлых грехах и стараться не погибнуть в хао­тическом водовороте истории. Впрочем, хочется надеять­ся, что это не навсегда. Гражданственность и патриотизм еще оживут и помогут стране и нам выбраться из пропас­ти, вновь обрести силы. Именно так обязывает нас думать любовь к родине, которая видит ее через призму лучших возможностей и дальнейших перспектив.