2. Как сохранить достоинство?

Возможно ли, однако, сохранить собственное досто­инство — т. е. самоуважение и почтительное отношение к самому себе, когда мы выходим из сферы высоких фи­лософских размышлений в реальный мир, полный не­взгод, грязи, крови, насилия и унижений? Есть ли усло­вия, препятствующие и способствующие сохранению до­стоинства? Рассмотрим коротко эти вопросы.

Разумеется, существует множество обстоятельств, при которых человеческое достоинство подвергается униже­нию и уничтожению. Прежде всего следует сказать об условиях материальных. Когда человек беден, когда он не в состоянии заработать себе на достойную жизнь, со­ответствующую общепринятым стандартам, а то и вовсе лишен куска хлеба, очень трудно говорить о сохранении им достоинства. Достоинство предполагает самостоятель­ность, независимость, способность обеспечить себя, и если некто находится в положении, когда он должен пользоваться милостями благодетелей, ему трудно ува­жать и ценить себя. В современном рыночном обществе есть целые слои людей, которые с рождения и до смерти находятся в положении социальных изгоев. У их родите­лей нет работы, и сами они проживают жизнь безработ­ными, промышляя чем придется и образуя общественное дно. Эти люди в силу безысходной нищеты изначально лишены возможности ощущать свое достоинство, и от­сутствие этого важнейшего компонента личности компен­сируется у них агрессией и жестокостью, стремлением разрушать унижающий их сытый и самодовольный мир. Тот, чье достоинство перечеркнуто, неизбежно делается социально опасен, он мстит всем без разбора за «невы­полненность» своей жизни и попранное «я».

В нашей стране за годы крутых социальных перемен незаслуженной бедностью оказалось униженным достоин­ство многих и многих людей: интеллигенции, крестьян,

165

Достоинство человека

рабочих, всех пенсионеров, практически лишенных средств к нормальному существованию. Конечно, можно опирать­ся на установку, некогда выработанную обедневшей арис­тократией: «Мы бедные, но гордые», однако это служит малым утешением для тех, кто испытывает на себе весь груз социальной несправедливости. Достоинство — не при­зрак и не невидимка, это реальная ценность человека, которая должна общественно подтверждаться. Государство, массово унижающее своих граждан, перечеркивает перс­пективы собственного существования. Тысячи и милли­оны обездоленных, которые «если не протянут руку, про­тянут ноги», не могут быть для него опорой.

Попрание достоинства людей происходит не только в силу несовершенных экономических механизмов, во все времена оно осуществлялось при помощи политической машины. Все тирании, все тоталитарные государства, раз­ного рода деспотии огнем и мечом искореняли достоин­ство и гордость своих граждан. Казни, физические пыт­ки, бичевания, позорные столбы, тюрьмы и каторги име­ли целью усмирение несогласных и непокорных, приме­нялись для того, чтобы люди забыли о своем достоин­стве, чтобы они радовались просто факту физического существования, протекающего без боли и издевательства, и ни на что не претендовали. Порой в истории возника­ли странные подмены и компенсации: так, в нашей стра­не в сталинский период личное достоинство фактически было вытеснено представлением о достоинстве советско­го народа или достоинстве пролетариата. Собственная гордость не поощрялась, сохранение своего «я» безущер­бным и не поддающимся растворению считалось своеоб­разным грехом, индивидуалистическим вывертом. Чело­век должен был отказаться от достоинства в пользу кол­лектива, его старались сломить, принуждали каяться в несовершенных проступках, обвинять самого себя и пла­кать. Такие своеобразные «обряды» практиковались по­всеместно, как бы утверждая, что истинного уважения

166

Лекция 5

достойна только общность. Говоря словами поэта, «еди­ница — нуль».

Но что же делать человеку, той самой единице, кото­рую экономически или политически стараются превратить в нуль? Хорошо, если у «оскорбленных и униженных» есть силы для сопротивления, деятельности, борьбы, для ак­тивного самоутверждения вопреки обстоятельствам. А если нет, если речь идет о старых, слабых, больных? Не­ужели им надо просто смириться с категорическим не­признанием их человеческого достоинства?

Здесь мы выходим за рамки разговора о том, в какой мере человек может повлиять на других людей и обще­ство, и неизбежно обращаемся к внутреннему миру, кото­рый все же является самостоятельным регионом бытия, особой сферой, отличной от внешней коммуникации и способной сохраняться в целостности несмотря ни на что.

Один из путей сохранения личного достоинства для того, у кого оно отнято в социальном смысле, это дости­жение хотя бы минимума внешней и внутренней само­стоятельности. Тот, кто отдается всецело на милость дру­гих, перестает быть личностью. Даже безнадежно поте­рявший источники дохода пожилой человек может попы­таться хоть чем-то быть полезным окружающим и как-то заработать, не становясь в чистом виде приживалом. Даже больной может до какой-то степени обслуживать себя и иметь круг собственных духовных интересов, выводящих его из-под диктата среды. Пока «я» целостно и относи­тельно независимо, достоинство сохранено.

Другой путь — это путь эскапизма, отказа от ориенти­ров и ценностей того общества, которое выплевывает сво­их членов либо подавляет их. Тот, кто страстно желает в полной мере черпать социальные блага, но не в состоя­нии их получить, очень страдает. Он обижен, разгневан, подавлен, чувствует себя несчастным, исходит бессиль­ной яростью и уже этим лишает себя достоинства. Он сам себе дает низкую цену, потому что страстно хочет

167

Достоинство человека

благ и признания внешнего мира, который его не при­знает. Сам фактический отказ выступает как унижение и уничтожение гордости. Но если индивид говорит себе, как это делают монахи и аскеты: «Мне и не надо этих ваших благ, я знаю другой мир, духовный», — он пере­стает страдать и восстанавливает утраченное самоуваже­ние. Он больше не соискатель, не претендент, которому отказано, он идет своим путем, пусть странным с точки зрения обывателя, но душа его при этом спокойна, а его достоинство — с ним. Наверное, это путь немногих, но он позволяет личности обрести себя, когда разрушены чисто светские основы самоуважения.

Практически в любых обстоятельствах человек может сохранить свое достоинство — внутреннюю самостоятель­ность, собственную точку зрения, оценки, суждения. Он всегда способен относиться определенным образом к сво­ему положению, к своим страданиям и лишениям, не сли­ваясь с ними. Если он добровольно не согласился быть безвольной вещью в чужих руках или игрушкой внешних сил, то он хотя бы внутренне может играть свою игру, быть себе на уме, существовать в пространстве своего соб­ственного, никому не доступного сознания и этим сохра­нять свое достоинство — продолжать воспринимать себя как личность и как ценность. Это возможно и в условиях конц­лагеря, и перед расстрелом, и при тяжелой мучительной болезни. Это, конечно, очень трудно, но это возможно.

У аргентинского писателя Борхеса есть рассказ о чело­веке, которого ведут на расстрел, а он думает о том, что не написал лучшего своего произведения, о котором меч­тал всю жизнь, и он молит Бога дать ему такую возмож­ность. Бог услышал его молитву. В последнее мгнове­ние, когда солдаты уже нажимали на курок, время вдруг остановилось, все замерло, и только один лишь узник сохранил способность действовать и двигаться. Он не­медленно принялся за свой труд. Он писал и писал, об­думывал и воплощал на бумаге обдуманное. Наконец его

168

Лекция 5

труд пришел к концу. И как только автор поставил точ­ку, вечность уступила место времени, грянул выстрел, и наш герой был сражен. Он погиб в тот самый день и в тот самый час, который был назначен для его казни. У этого рассказа много смыслов, но один из них — метафо­ра человеческого достоинства: человек и за мгновение до насильственной, предписанной ему другими смерти мо­жет оставаться мыслителем и творцом — целой вселен­ной переживаний, стремлений, смыслов.

Конечно, гораздо лучше, когда наше достоинство не проходит страшных испытаний и не подвергается ущемле­нию, но, к сожалению, от ударов судьбы никто не ограж­ден, поэтому каждый должен быть готов сам позаботить­ся об автономности своей личности и о собственном до­стоинстве.